— Скажите, отец Нектарий, с точки зрения Церкви — почему человек становится таким… каким становится? Свободны ли мы — выбрать, определить, сделать, как говорится, себя? Есть ведь еще и обстоятельства нашего рождения, качество полученного нами воспитания — то, что от нас не зависит…
— Богом человеку дана свободная воля, и каким человек станет — зависит от его личного выбора. Влияет на формирование личности многое, но определяет человека — собственное произволение, и ничего более. Человек не есть детерминированное существо. Он существо свободное. Достаточно примеров можно привести, когда человек рос в совершенно аморальной среде, в среде, где, казалось бы, только бандитом и можно вырасти, а вырос очень приличным и порядочным человеком. Бывает и наоборот: рос, кажется, как цветок в оранжерее, а вырос человеком непорядочным и нехорошим. Любое воспитательное воздействие — мягкое ли, жесткое — предполагает ответную реакцию воспитуемого. Ребенку говорят добрые, правильные слова, но услышит ли он эти слова, примет ли их — это зависит от него самого.
— Да, и ведь как часто бывает, что от суровых, даже жестоких наказаний человек — ребенок ли, подросток, взрослый — не исправляется, напротив, становится хуже. Значит, человек свободен даже под ударами — в буквальном или переносном смысле этого слова… Но ведь есть еще и воля Божия о человеке. Как бы Его план относительно конкретной личности.
— Этот план для всех один, и если бы мы его выполняли, мы все были бы святыми. Совершенно очевидно, что большинство людей не являются святыми и не исполняют волю Божию о себе. План Бога о человеке не определяет его — человека определяет лишь его свободный выбор. Да, благодать Божия влечет человека к добру. Но есть масса людей, в жизни которых это влияние благодати совершенно не просматривается. На человека влияет среда, но, как уже сказано, есть много людей, которые превозмогают влияние среды и живут вопреки этому влиянию. На человека многое влияет, но жизнь неопровержимо свидетельствует: решает все собственное волеизъявление человека.
— Но жития некоторых святых говорят, что их святость была Богом предрешена, предопределена: знаки этой предопределенности присутствуют во младенчестве святого. Значит, кому-то дано, а кому-то нет?
Преп. Мария Египетская
— На вопрос о предопределении очень хорошо отвечает преподобный Максим Исповедник. Он пишет, что предопределение основывается на предвидении Богом свободного произволения человека, выбора, который человек сам в будущем сделает. Почему Господь таким дивным образом Марию Египетскую обратил от греха к покаянию? Ведь не всех Он так обращает. Потому что не каждый человек, обратившись, идет до конца, как эта удивительная женщина. Господь провидел, предвидел все, что в ней есть, все, что в ней потом откроется.
Почему некоторым людям можно дать что-то авансом, а другим нельзя? Потому что один человек этот аванс во благо использует, а другой и себя погубит этим авансом, и окружающих. То же и здесь. Если мы, когда что-либо предпринимаем, можем основываться только на прошлом и настоящем, то Господь основывается и на будущем тоже. Поэтому то, что мы можем назвать Божиим предопределением о человеке, — не есть что-то внешнее по отношению к нему и ему навязанное. Это то, что вырастает из самого человека. Как говорили святые отцы: древо креста, который несет человек, выросло на почве его сердца. Так и Божие предопределение о человеке выросло на его личностной почве.
— Итак, каждый из нас — творец своей жизни и судьбы, это не красивая фраза, а реальность?
— Конечно реальность. Бог уже все дал нам. А мы либо пользуемся этим, либо не пользуемся или пользуемся неправильно. После того как Он нам все дал, все остальное зависит только от нас.
— Но ведь это совсем не легкий труд — творить себя. То есть, по сути, — изменять себя к лучшему. Пытаясь это делать, мы сталкиваемся с такими преградами, терпим такие поражения… Как добиться успеха, как на самом деле стать другим?
— Прежде чем задать вопрос, как стать другим, нужно задать вопрос, зачем человеку становиться другим. Абсолютное большинство людей совершенно не задумываются о том, что им нужно стать какими-то другими. Если вы попытаетесь объяснить человеку, что ему нужно измениться, он скажет — зачем, я вполне сам себя устраиваю. Но мы не просто о человеке здесь должны говорить, мы должны говорить о христианине. Как, каким образом христианин приходит к тому, что ему нужно сделаться другим? Он уверовал, крестился, пришел в Церковь. Он читает Евангелие и из него узнает, каким христианин должен быть. Иными словами — каким должен быть человек по замыслу, по воле сотворившего его Бога. Если человек действительно верит в Бога и хочет стать учеником Христовым — а если он пришел в Церковь, значит, такое желание у него все же есть, — то он должен стать таким человеком, о котором говорится в Евангелии. Евангельские заповеди для него должны стать — не внешним чем-то по отношению к его жизни, не набором запретов — написано, значит, нужно исполнять, если не исполню, будет плохо, — нет, а чем-то, что проникает в самую глубину его сердца, что становится подлинной его жизнью и природой.
— Боюсь, что не я одна, многие наши читатели здесь, в этом месте, скажут: «А вот у меня не так было. Я еще не пришел (не пришла) к вере, далек был от Церкви; я просто рос, учился, двигался по жизни. И о том, что мне необходимо измениться, мне сообщало не Евангелие, нет, а мои неудачи, мои конфликты с людьми, многие печальные, а подчас и постыдные события в моей жизни. Именно они заставляли меня задуматься: что-то во мне не то, как-то не так я живу и действую. А Евангелие я открыл уже потом — бессознательно ища, помимо многого другого, еще и ответа на вопрос об источнике моих несчастий».
— Бог никогда человека не оставляет, Он с ним с момента его рождения; и, если человек не пришел еще в Его Церковь, Бог говорит с ним на ином языке, иначе помогает человеку увидеть его греховность. Но только в Церкви человек может получить ответ на вопрос о причине греха, только в ней этот процесс — узнавания себя и изменения к лучшему — может продолжиться и привести ко спасению.
— Но вот человек пришел в Церковь, он по-настоящему открыл Евангелие и осознал, что ему необходимо измениться; но ведь это только начало пути?
— Это начало борьбы — той, о которой говорит апостол Павел: желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим. 7, 18–19). Человек обнаруживает в себе тот закон, о котором апостол говорит чуть ниже: по внутреннему человеку нахожу удовольствие в Законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником (Рим. 7, 22–23). И эту борьбу человек наблюдает в себе. Он видит, насколько это хорошо — быть настоящим христианином, жить по евангельским заповедям, но в то же время не может таким быть и так жить. Тогда-то человек и понимает, что ему предстоит очень долгий и сложный путь изменения себя. Для того, чтобы он мог сказать о себе словами того же апостола Павла: подражайте мне, как я Христу (1 Кор. 4, 16).
фото: urbanspiritual.org
Человек хочет измениться — не просто потому, что его извне к этому обязали. А потому, что это его внутренняя потребность. Ведь семя любви к Богу, оно в сердце человека всеяно изначально, а когда оно начинает прорастать, человек чувствует тоску по Богу, боль от удаленности от Него. И начинает искать путь к Богу — не только сознательно, обдумывая, анализируя свою жизнь, но даже и на подсознательном уровне пытается изменить что-то в себе самом, устранить препятствие меж ним и Творцом.
Безусловно, здесь действует благодать Божия; она человека ведет, она подсказывает ему, учит его. Но результат зависит от произволения человека, от того, насколько он будет последователен, постоянен. Насколько он сможет быть по отношению к самому себе жестким, даже жестоким. К себе в данном случае означает — к ветхому человеку, которого для жизни человека нового приходится так или иначе умерщвлять.
— Ветхий человек — это человек не преображенный?
— Это человек, который на Бога не похож. И именно поэтому он не чувствует того единения с Богом, о котором пишут святые отцы и которое является самым центром, самым средоточием христианской жизни, — хотя и пытается жить церковной жизнью, молиться. Причина именно в том, что этот человек не такой, как Бог.
— Но разве человек может быть подобен Богу?
— Странно звучит? Но ведь мы должны понимать: общение с Богом для человека становится возможным лишь тогда, когда он становится на путь богоуподобления. Не в безначальности, конечно, он может быть Ему подобен, не во всесилии. А в том, о чем неоднократно сказано в Евангелии: будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6, 36); будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48); научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (ср.: Мф. 11, 29). Спаситель показал то, в чем человек может Богу уподобляться. Не в тех Его Божественных свойствах, к которым человек как существо ограниченное причастен быть не может, но именно в любви, смирении, кротости.
А пока человек не таков, его непохожесть на Бога, чуждость Ему по духу становится препятствием к богообщению. Как говорит апостол: Если же кто Духа Христова не имеет, тот [и] не Его (Рим. 8, 9). Такой человек остается для Бога внешним, и Бог для него остается внешним. Как бы ни хотел Господь, чтоб каждый человек был к Нему максимально близок, но вот эта непохожесть, она порой стоит как стена.
И вот тут начинается борьба между этими двумя людьми, между ветхим человеком и новым. Это нашло совершенно гениальное выражение в романе Роберта Луиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Герой этого романа, врач, изобретает эликсир вечной молодости. Он вводит эту сыворотку самому себе и превращается из старика в молодого, полного сил и энергии человека. Но этот молодой человек принимается уничтожать все на своем пути — настолько необузданна его тяга к удовольствиям, что малейшее препятствие приводит его в страшную ярость, и он убивает.
Потом действие эликсира заканчивается. И доктор возвращается к самому себе. И страшно переживает весь ужас содеянного. А потом опять делает себе укол, чтобы пережить ощущение полноты греховной жизни. И в какой-то момент вот этот молодой человек, мистер Хайд, поглощает личность доктора Джекила. Это и есть образ борьбы между ветхим и новым человеком. Если мы своего ветхого человека выпускаем на свободу, даем ему волю, он уничтожает в нас все новое. А если мы запрем его, загоним в тупик, он будет умаляться, слабеть, и новый человек в нас обретет силу.
Нельзя построить прекрасное долговечное здание из некачественного материала, даже и при наличии самого современного и совершенного проекта. Негодный материал в данном случае — человеческая природа, искаженная грехопадением. Но то изменение нашей природы, то исцеление, которое делается для нас возможным благодаря всему домостроительству спасения, благодаря Пришествию в мир Спасителя, Его проповеди и Крестной смерти и Воскресению, — это изменение не может быть одномоментным. Оно совершается на протяжении всей жизни человека, и человек становится во Христе новой тварью постепенно — всей своей жизнью.
— Но безгрешным-то ведь он не станет…
— Да, природа его остается поврежденной, и грех в нем будет жить до самой его смерти. Вот почему, когда преподобный Макарий Египетский восходил на небеса и бесы кричали: «Макарий, ты победил нас!» — он отвечал: «Нет, я вас еще не победил». У того же преподобного Макария есть мысль: человек, который считает себя чистым от греха, не понимает, что он представляет собой как бы огромное, безмерно огромное здание с бесконечным множеством комнат, и лишь некоторые из этих комнат он сумел прибрать, очистить от мусора и грязи, вывести паразитов. Если он не будет это понимать, в один прекрасный день двери иных комнат откроются и вся тьма и грязь, все паразиты хлынут в чистые комнаты. Поэтому христианин призван постоянно находиться в состоянии самоуглубления, видеть в себе нечистоту и очищать от нее свой внутренний дом и, даже если нечистоты не видно, — знать, что она есть. Понимать это — удел смирения. А не понимать — свойство гордости. Смирение предохраняет от падений, гордость же и порождаемая ею слепота непременно приведут к страшным искушениям и падениям.
— А разве не бывало так, что к Вам приходил человек и говорил: я пытаюсь, но не могу измениться, я, скорее всего, безнадежно плох, я не изменюсь никогда?..
— Да, приходят и говорят, что измениться невозможно, что это требует слишком большого труда, подвига, на это не хватит сил. Но, открывая церковный календарь, мы видим, как много было на свете людей, не просто сумевших себя изменить, но ставших, по выражению святых отцов, земными ангелами и небесными человеками. А на деле их гораздо больше, чем в месяцеслове; безвестных, непрославленных святых гораздо больше, чем прославленных. А сколько вокруг нас людей, которые, хотя и не стали святыми, стали другими и очень существенно изменились. Значит, все дело — не в исходных условиях, а в произволении человека. Проще говоря, в его желании.
— Иногда именно желания-то человек в себе и не находит. Слишком сложное он существо: хочет захотеть и не захочет никак. Поражена где-то там, глубоко, воля.
Рисунок: Patricia Vannucci; http://violinistablu.blogspot.ru/
— Человек, как уже сказано, существо недетерминированное, и происходящее в нем не может быть описано причинно-следственными законами, подобными законам физики или биологии. Нельзя сказать: вот этому человеку природой отпущено столько-то желания, и больше ему негде взять, и то, что требует большего желания, у него не получится. Человек не просто сложен, он — тайна, а разгадка ее — только в глубине неповторимого человеческого «я». Перед этой тайной надлежит в благоговении остановиться и отступить. Почему человек способен в бою броситься с гранатой под танк? Почему именно этот человек оказался способным на страшную жертву, в то время как миллионы других людей на нее не способны? И противоположный пример: почему человек спивается, гибнет от наркотиков, становится убийцей? Что такое в нем? Почему это произошло именно с ним? Что, ему Бог чего-то не дал? Бог дает каждому из нас все, что ему надо. Но есть путь, который проходит человек, есть его исходные качества, и есть то, как он ими распоряжается.
Это очень наглядно бывает в спорте: у человека с превосходными физическими данными дело может не пойти, а другой человек, тот, чьи природные данные, казалось бы, оставляют желать лучшего, может добиться успеха. В чем причина такого парадокса? В произволении, в решимости, а еще есть такая вещь, как способность человека к творчеству. Произволение иной раз способно двигать человека лишь по прямому пути — как говорится, до упора, — а творческое начало позволяет ему найти обходные пути, совершить маневр.
Но в высшей степени эта способность человека к творчеству проявляется не в спортивных занятиях, конечно, а в труде над самим собой. Чтобы что-то сделать с собою, нужно очень глубоко себя узнать. Это труд головоломный, труд невыносимый, но в то же время потрясающе интересный: человек открывает в самом себе неизведанный мир. Мир не малый, не микрокосм, как принято говорить, нет — мир совершенно безграничный. Однако бывает и так: человек понимает, какой путь перед ним, и от этого пути отказывается.
Понятно, что стать другим в один прием невозможно. Мне приходилось спрашивать людей, приходивших ко мне со своими трудностями: «Вы кто по профессии?» — «Инженер». — «А вы что же, за один день стали инженером (или врачом, или музыкантом…)?». Все понимают — чтобы овладеть профессией, нужно положить много труда и немало времени потратить. Почему же человек стать другим, то есть, по сути, стать христианином, надеется не затрачивая сил, не делая того, что нужно для этого сделать? Читал ли он святых отцов, то есть людей, которые реально стали другими и оставили нам бесценные советы, как это сделать? В ответ часто слышишь: «Не читал», и видно при этом, что и не собирается. «Ну а что вы еще делаете для того, чтобы стать другим?» — «Ну… просто стараюсь». — «А что было бы, если бы вы у себя на работе “просто старались”, не обладая профессиональными знаниями?» Я говорю это человеку не как какой-то внешний судья, нет, я говорю и о себе тоже. Чтобы стать профессионалом в какой-либо области, нужно заниматься этим последовательно, постоянно, советоваться, консультироваться с теми, кто больше тебя в этом деле преуспел, ко всем своим задачам подходить творчески. То же и в жизни христианской — это такой же конкретный осязаемый труд, только гораздо более важный.
Нередко бывает так, что человек, пытающийся вроде бы бороться с грехом, постоянно обрубает ветки дерева вместо того, чтобы выкорчевать его корень. То есть он не может увидеть причину своего греха. В нем вновь и вновь вспыхивает зависть, и он пытается эту зависть в себе подавить: «Нельзя, грех, стыдно». А если подойти к проблеме с другой стороны, спросить себя: чему я завидую? Это вопрос об иерархии ценностей. Если самое ценное, самое важное для меня — быть с Богом, если это вышло в моей жизни на первый план, то как я могу завидовать, скажем, чьему-то успеху, удаче, славе? Значит, причина — не повод, а именно причина, основа зависти — исчезает. Если зависть ко мне возвращается, нужно не пытаться ее быстренько подавить или залить, как пожар, водой, нужно вернуться к себе самому и себя спросить: как получилось, что для меня вновь стало важным именно это, а не Бог?
Когда человек пытается ломать себя в мелочах, он мало преуспевает, но когда он идет к духовному центру своей жизни и вновь спрашивает себя, что для него важно, — тогда ему удается изменить себя. Разбираться с поломкой нужно именно в центре механизма. Тогда внешние проявления поломки сами исправятся. А что такое центр? Это сердце человека. Как к нему идти? Помимо сердца, у нас ведь есть еще голова. Нужно регулярно себя спрашивать: если ты верующий, если ты хочешь идти за Христом, то почему для тебя по-прежнему важны какие-то вещи, которые суть мусор на самом деле? Зачем, отправляясь в этот далекий путь, ты тащишь на себе контейнеры с мусором? Приведи себя в соответствие, сделай выбор: либо оставь веру и Церковь и живи «как все», либо сбрось этот лишний груз.
Отсутствие успеха в труде над собой говорит об отсутствии соответствующего желания. Можно еще проще сказать: почему мы не святые? Потому что не хотим. Страшный ответ, но это именно так.
— Если не хотим, значит, недоосознаем… чего именно?
— В психологии есть такое понятие, как мотивация: мотивированный человек может сделать то-то и то-то, а немотивированный человек не может. В данном случае мотивация — это мысль о вечности, которая неизбежно наступит и в которой нельзя будет уже самому ничего изменить. Если человек о ней помнит, он не может не заботиться о том, с чем он в эту вечность пойдет. Но если человек о вечности не думает, его жизнь вряд ли можно назвать жизнью: он не живет, он существует. Какие-то импульсы у него вспыхивают периодически — попытаться свою жизнь изменить, стать другим, — но быстро гаснут.
— Мы с Вами все время говорим о человеке хотя и проблемном, но все же верующем. Но бывает ведь и иначе. Человек говорит: я неверующий и ничего с этим поделать не могу. Вот нет во мне веры, и все, хоть тресни.
— Господь ходил по дорогам Палестины, люди Его видели, слышали, удивлялись Его словам, видели, какие чудеса Он совершает. Они сами говорили: никто никогда не говорил так, как этот Человек говорит. И все это не влияло на их способность Христа принять.
Другой пример — из области естественных наук. Как возможно быть биологом и не быть верующим? Каждый живой организм настолько уникален, чудесен, таинственен, в каждой клетке записана вся информация о нем — уникальный текст, кто его автор? И в то же время среди биологов верующих и неверующих — такое же процентное сочетание, как и среди людей, не представляющих себе этой картины. Мысль об Авторе остается за рамками сознания неверующего генетика. Это ведь загадка, это еще загадочнее, чем клетка, — почему человеквидя, не видит (ср.: Мф. 13, 13). Все зависит от произволения каждого.
Это очень важное качество в человеке — чувствовать таинственную глубину Логоса. Ведь что есть Логос? Не просто слово, смысл. Нет, нечто гораздо более глубокое и не определяемое нашим сознанием. И человек, который дошел до границы собственного разумения, должен остановиться и понять: есть нечто, что не подчиняется законам тварного мира. Есть Кто-то, Кто это все сотворил. Сделай еще несколько шагов, встреться с Тем, Кто все это и тебя самого сотворил!.. А человек разворачивается и уходит. Хотя он ученый, исследователь, и сама его профессия, кажется, должна заставлять его идти до конца, до наступления ясности. Но он не хочет. И в этом нет логики. И это то, что делает человека чуждым Богу. Ведь каждый верующий человек на самом деле логичен. Не в русле земной логики, которая на каждом шагу может трансформироваться, а в русле логики Божественной. Все, что сотворил Бог, удивительно логично. Мир устроен так, что все в нем на своем месте — как в хорошо знакомой квартире, в которой можно жить с закрытыми глазами: протянул руку и взял то, что тебе нужно. И логика Божественная для человека не чужая, не посторонняя, он ее понимает, потому что все это для него сделано. И потому, когда человек сознательно закрывает глаза, здесь, там, тут — чтоб не видеть, не слышать, не чувствовать, — он сам себя делает Богу чуждым.
Журнал «Православие и современность» № 31 (47)