ВПР, ОГЭ и ЕГЭ — экзаменов слишком много?
— Как отражается на детях то, что сейчас их стали экзаменовать в разы чаще, чем поколение их родителей? У нас экзамены были только в 11-м классе, больше ничего не было.
— Между тем, это очень хороший опыт. Дело не в экзамене. Он может быть проходным, но полезным этапом для закрепления знаний, подведения каких-то итогов, ликвидации пробелов.
Дело в том, что происходит давление, стресс с двух сторон — с одной стороны, учитель говорит: «Не сдадите, ничего не знаете. Двойки получите и в пятый класс не перейдете». А дальше — «в девятый не возьмут», «ЕГЭ не сдадите».
— Или идем в дворники.
— Да-да, в дворники. Дети смеются, они все готовы пойти в блогеры, для этого не надо сдавать ЕГЭ. Ситуация изменилась, ценности другие.
Мы хотим, чтобы подростки реагировали на наши ценности. А наши ценности для них не значимы.
Если не будет накачки, то экзамен станет нормальной результирующей, которая анализируется. Ведь есть пробные ЕГЭ. Но родители говорят: «Не сдашь, не поступишь, у бабушки будет инфаркт». Учитель: «Рейтинг школы, всех подведете, ничего не получится». Мы создаем стресс с двух сторон.
Реакция на стресс бывает двух видов. Первый — реакция мобилизации, когда человек может собраться и выдать даже то, чего, казалось бы, не знал. Второй вариант — это реакция паники, когда ты вчера читал этот материал, но сегодня не можешь вспомнить ни слова. Стресс создает платформу для второго рода реакций, потому что чем больше человек волнуется, тем больше у него шансов попасть в ситуацию паники.
Почему дети, которые сдают экзамены в музыкальной школе, гораздо легче это делают? Потому что экзамен в музыкальной школе — это твое выступление, как правило. Выучил — выступил, не выучил — не выступил.
Точно так же, как на выступлении, на экзамене нужно уметь обойти то, что не знаешь, и показать то, что знаешь. Все говорят: ЕГЭ такой возможности не дает. Почему же? Если мы научим ребенка принципу необходимого и достаточного, то он будет знать, что не обязательно ответить на все 100% вопросов. Есть вопросы, которые имеют большую цену.
И если ребенка к этому подготовить, он будет спокоен — может просмотреть все вопросы, выделить то, что он точно знает, исключить то, что не знает, и не зацикливаться на этом.
У всех нас разные особенности работоспособности. Один быстро включается, и у него более короткое внимание. Другой включается медленнее и, может быть, дольше работает. В зависимости от этих особенностей работоспособности можно спланировать свое время, выработать тактику работы на экзамене.
Ребенок уже в четвертом классе может владеть техникой регуляции дыхания. И все. Он подышал минуту, успокоился и продолжает работу.
Но мы же нагнетаем все время ситуацию, вместо того, чтобы подойти к этому рационально. Как мы говорим? «Ах, экзамен!» На самом деле: «Да, экзамен», — нормальное дело. Ребенок должен понимать, что сложного в этом экзамене, что точно ему не стоит какого-то особого внимания. Можно распределить время.
Не бубнить за спиной все время: «Плохо работаешь. Не стараешься», — это не помогает делу. Вы расскажите, как. Пройдите это в четвертом классе. Ему самому алгоритм держать трудно. Сделайте это с ним вместе, чтобы он не волновался. Самое главное, чтобы не было повышенной тревожности перед экзаменом.
Поэтому дело не в экзаменах, чем больше их, тем лучше дети адаптированы.
— Как публичная речь — чем чаще ты выступаешь, тем лучше у тебя получается.
— Конечно. Ты меньше волнуешься, если у тебя удачное выступление. Если ты понял технологию этого выступления: как выйти, что сказать, где пауза, где улыбнуться и так далее, какой должен быть план. То же самое с экзаменом. Как себя вести? Что сделать? Как удержать внимание? Как снять напряжение или волнение? Ребенок должен всем этим владеть, тогда он в четвертом классе сдал экзамен, ради Бога, и в седьмом сдаст, и в восьмом.
— Получается, что занятия спортом — там тоже много соревнований — похожи на экзамен?
— Это другое. В спортивных соревнованиях ты должен победить другого, стать лучшим, там все построено на этом. Так ребенка нельзя настраивать.
Понимаете, не обязательно должен быть максимальный результат на экзамене. Если тебе достаточно, например, 70 или 60 баллов по этому предмету, потому что дальше он не нужен будет, какой смысл тратить на это время? На этом построена работа в старшей школе, когда индивидуальная программа возможна. Она допускается не всегда, но есть школы с индивидуальными траекториями и программами.
Ты, в конце концов, можешь пойти в экстернат с индивидуальной траекторией и индивидуальной программой. Да, замечательно, если все будут знать алгебру, но не обязательно, чтобы все знали ее на пять. <…>
Между двойками и синдромом отличника
— У некоторых детей отношение к оценкам очень спокойное: «Три, ну и что?» А другие переживают из-за оценок, им, наоборот, приходится говорить: «Ты только не волнуйся…» Что делать родителям? С другой стороны, я читала, если у ребенка очень плохие оценки или полностью все хорошие, это значит, что класс и школа не его уровня. Он должен быть не самым лучшим — получается, ему слишком легко, и не двоечником — выходит, что ему сложно. А «4», «5», периодически «3» — это нормально. Что надо понимать про оценки?
— Оценки — это показатель академической успешности. И показатель скорее деятельности школы, чем способностей ребенка. <…>
Отношение к оценкам должно быть спокойным. Бурная реакция детей на негативную оценку и стремление иметь только высокие баллы — это то, что сформировали родители. Ребенок с этим не рождается.
Многие родители говорят еще до школы: «Пойдешь в первый класс, будешь отличником. Будешь стараться». Чаще это случается с девочками. Ей сказали быть отличницей, она старается, прямо из сил выбивается, не всегда это получается. Очень часто это доводит детей до тяжелейших неврозов.
Есть даже такой «синдром отличника» — это жуткая ситуация, когда оценка — не знания, не удовольствие от познания, не удовлетворение от того, что узнал новое или у тебя что-то получилось, а именно оценка.
Я немало видела таких детей, которые буквально выпрашивают оценку, потому что им она важнее всего.
Это неприятные люди и в дальнейшем, потому что они всегда не удовлетворены собой, их обязательно должны хвалить все окружающие, им всегда должны вокруг ставить пятерки. Вообще, так в жизни не бывает, когда все на пять. Это не нормально на самом деле. У ребенка могут быть разные оценки.
С начальной школы ребенок должен нести ответственность за свои оценки сам. Не вы переживаете об этом. «Получил двойку, ее надо исправить, это же твоя оценка. Ты хочешь исправить?» В первом классе он очень хочет. Если это не насилие, если это не вы стараетесь, а он, и вы радуетесь вместе с ним, когда он получает хорошую оценку.
Но не всегда бывает так. Ребенок, может быть, с большим трудом получал тройки, но вы с ним вместе радовались, что было 10 ошибок в диктанте, а теперь стало 8, а потом и 6.
— Ой, сложная история с оценками, с тестами.
— Мне всегда говорили: «Ты учишься для себя, это твои оценки. Хочешь иметь хорошие оценки, ты работаешь. Не хочешь — это твой выбор». И нормальное отношение к оценкам нужно показать уже в первом классе. В пятом уже поздно начинать, потому что у детей уже реакция такая, которую мы сформировали в начальной школе.
Наше спокойное отношение к оценкам — да, бывают двойки, но надо разобрать, почему. Без истерики, без скандала, без: «Виноват, не делал. Я тебя предупреждала». Лучше сказать так: «Давай разберемся. Если нужно помочь, я готова. Если я не могу, значит, мы попросим тетю, дядю, специалиста и так далее».
Нет ситуаций, которые в этом плане нельзя разрешить. Если не умеешь, значит, надо научиться, для этого человек и учится. Когда он учится, бывают неудачи, нормально. Если вы будете так относиться, то к пятому классу не будет этого фетишизма с пятеркой, не будет истерик, что нет отличных отметок.
Ну и, конечно, безобразие, когда родитель приходит к учителю требовать оценку или выпрашивать ее. Бывают несправедливо поставленные оценки, это тоже не редкость. Но я бы не стала, например, идти к учителю выяснять отношения, но честно сказала бы ребенку, что я считаю, что это несправедливо.
— Что сказать ребенку, если учитель несправедлив к его работе?
Когда учитель не прав, я считаю, что с ребенком стоит это обсуждать. Не надо говорить, что педагог всегда прав. Это живой человек, он мог что-то не заметить, мог чего-то не знать. Или, может, посчитал, что ребенку стоит поставить оценку ниже, потому что тот мог лучше. Хотя это не справедливо. Оценка ставится по факту, за работу.
Больше того, в школе снижают оценки за исправленную ошибку. А я считаю, что это неправильно.
Исправленная ошибка — это не ошибка, наоборот это очень хорошо, что ребенок контролировал выполнение работы и исправил свой недочет.
Это плюс к его работе. Значит, он осознанно ее выполнял.
Оценка субъективна. За одно и то же разные учителя могут поставить разные баллы. <…>
5 признаков невроза у школьника
— Иногда в сильных школах восьмиклассники делают уроки до двух ночи, я слышала об этом.
— Ну это безобразие! Безумие. А потом не жалуйтесь, что у вашего ребенка невроз.
— Как можно распознать невроз у подростка?
— Есть несколько признаков:
- Беспокойный сон, долгое засыпание или наоборот — сидел за ужином, свалился и уснул. Ничего хорошего в этом нет. Боже, сколько я видела детей, которые как маленькие старички говорят: «Я страдаю бессонницей». Да-да, как раз из сильных школ.
- Резкая смена настроения, когда ребенок спокоен и вдруг — выплеск эмоций, слезы непонятно от чего.
- Консерватизм. Обычно это выражается в выборе одежды — только эту рубашку или тот свитер, а это меня раздражает, другое — не хочу. Носки не те, они мне натирают. <…>
- Чрезмерно сильный аппетит либо отсутствие аппетита. «Ничего не хочу» либо бесконечная еда, все заедается. Дай сухарик, булочку, яблоко, кусочек шоколада — бесконечно.
- Навязчивые движения — кусает карандаш, выкручивает пуговицу, дергает волосы, одергивает бесконечно рубашку, грызет ногти. Иногда бывают тики, подергивания мышц. Или покашливание, шмыганье носом, при этом катаральных явлений нет, ребенок не простужен.
Если эти признаки есть, то я советую идти к детскому неврологу. Но это не значит, что надо тут же принимать успокаивающие препараты. Врач в большинстве случаев порекомендует изменить режим.
Ребенок перегружен и перенапряжен. Изменить ситуацию другим путем нельзя. Иногда стоит снять какие-то дополнительные занятия, сократить их количество в неделю, если школьник сам не готов от них отказаться. А иногда дети с радостью это делают, потому что сил нет.
Главное, с чем родитель должен прийти к основной и старшей школе, к 10–12 годам — не упустить эту ниточку взаимодействия с ребенком. Но для этого взрослый должен разговаривать с ребенком и уметь слушать.
Если мы это упустили до 10–12 лет, дальше стандартная ситуация: «Он со мной не разговаривает». Отвечает на вопросы, но ничего не рассказывает. Эту связь в подростковом возрасте восстановить бывает очень сложно. Ребенок ищет другого референтного взрослого, с которым он будет считаться. Иногда это совсем не те взрослые, с которыми нам бы хотелось, чтобы ребенок общался. Так тоже бывает.
— Да, это серьезно. И такое чувство, что по тоненькой ниточке идешь над пропастью.
— С ребенком всегда так. Есть варианты, но нет жестких регламентированных решений, требований, рекомендаций. И каждый раз каждый родитель, взрослый, учитель выбирают варианты из возможного. Они разные. В одной и той же ситуации с кем-то нужно говорить строгим голосом, с кем-то — пошутить, а с кем-то сделать вид, что ты вообще этого не заметил. Иногда нужно и так.
Какие ошибки родителей губят мотивацию ребенка
— Какие ошибки родителей приводят к тому, что у ребенка падает мотивация в средней школе? «Ничего не хочу, зачем мне это надо, отстаньте от меня все».
— Мотивация в деятельности ребенка. И если учебная, творческая деятельность, спортивная деятельность приносит и удовлетворение, и результат — тогда мотивация сохраняется.
Первое, что убивает мотивацию — это повторяющиеся неудачи.
Например, вы задаете ребенку деятельность, неадекватную по темпу, например, слишком быструю, неадекватную по возможностям ребенка. И одна неудача следует за другой. А вместо того, чтобы конструктивно помочь, вы говорите: «Постарайся!» Скорее всего, мотивация убивается.
Почему сегодняшние дошкольники практически не хотят идти в школу? Когда там новые дети, класс, знания… А потому что ребенок уже все это прошел. Он знает, что такое педагог, его недовольство, неудача. Иногда дошкольник уже знает, что такое плохая оценка — их ставят до школы, дети работают по прописям. Например, ребенок не может научиться читать, его долго заставляют, и эти неудачи убивают мотивацию.
Если есть проблема, то надо сначала снять ее и дать возможность ребенку почувствовать удовлетворение. И увидеть, что вы его поддерживаете. Самое страшное, когда есть неудача и нет поддержки в окружении. Вот это ребенок перенести не может. Тогда «ничего не хочу». Тогда «все от меня отстаньте».
На самом деле и взрослый человек чувствует то же самое. Я очень часто говорю родителям: «Представьте себе, что вы работаете и ваш начальник каждый день вам говорит: ну, Мария Ивановна, вы можете лучше». Он вас не ругает, не стыдит, казалось бы. Вы долго с этим начальником будете работать? Или вам захочется от него быстро убежать?
— Сбежать, конечно.
— Конечно. Понимаете, ведь иногда родитель говорит: «Да у него прекрасная учительница, она его не ругает, не ставит ему двойки». Но она может ставить тройку и говорить: «Сережа, ну ты ведь можешь лучше! А у тебя опять тройка». Вроде добра желает, а это подчеркивание неудачи. Нельзя подчеркивать неудачу.
Нужно сказать, как сделать лучше. Не «постарайся», а рассказать, как. «У тебя не получается сочинение, ну давай разберем, как вообще они пишутся, какой алгоритм действий». Часто наши дети не знают, с чего начинать и чем закончить.
Я тут недавно выяснила, что у нас учат не пониманию, а запоминанию текста. А это совсем другое. Дайте алгоритм. Я обращалась к методистам: «Вы спрашиваете у ребенка понимание текста? Расскажите мне, пожалуйста, по какому алгоритму вы его этому учите?» В результате мне методисты сказали: «У нас нет алгоритма». — «Тогда какое право вы имеете с ребенка это спрашивать?»
Поэтому часто ребенок должен интуитивно схватить то, что говорит педагог. А ему иногда не дают алгоритма.
— Я учу свою дочь сжатому пересказу: «Расскажи мне в двух предложениях, о чем было в этом рассказе». Потому что ум ребенка цепляется за кучу деталей. Она делает квадратные глаза и говорит: «Но в школе-то говорят, что надо близко к тексту!»
— Запоминанию, да! Потому что, когда я стала из методиста вынимать технологию, она сказала: «Ребенок должен вспомнить, в какой части текста говорится об этом…» Я говорю: «Стоп, при чем здесь в какой части текста? Он должен ухватить главную мысль». Я магистров учу на первом занятии выделять ключевые слова. Это не просто, а это люди с высшим педагогическим образованием.
Поэтому надо уметь ребенку помочь. Родители должны понимать: не могут педагоги — значит, нужен специалист, репетитор, который объяснит. Ребенок часто даже не может сформулировать, что он не понимает.
У родителей много задач, они не обязаны все знать. Но можно вместе разбираться, в конце концов. Это то, что объединяет с ребенком, а не отталкивает его от вас.
Не ставит вас на какую-то другую ступень, когда сын или дочь боится что-то сказать вам, когда ему страшно показаться неумелым, непонимающим.
А ведь родители часто говорят: «Я тебе уже три раза объяснила, ты что, балбес?» Может, сказано не со зла. Конечно, никакой родитель не хочет своего ребенка обидеть, унизить. Но это иногда получается непроизвольно. И эти школьные обиды глубоко сидят. <…>
Мозг особенно чувствителен к системе награды. Может быть, с первого по четвертый вы то же самое говорили, и он так не реагировал, вот же в чем дело. А сейчас в подростковом возрасте среагировал. И это болезненно. Он это переживает. Вы не понимаете почему. Вы всегда это ему говорили. Но тогда он не реагировал, а вот сейчас среагировал. И обижен, и обида эта его гложет, а ведь обычно у детей с двух сторон давление. Учителя не щадят наших детей, мы должны это понимать.
— И потом это действительно на всю жизнь. Я в свое время анализировала свою школьную историю — она в целом успешна. Но в раннем возрасте мне сказали: «Ты семь плюс восемь сложить не можешь, ты не математик». И хотя я прорешала всего Сканави в 11-м классе, учителя мне говорили: «Ты можешь поступать на профильную математику»…
— Американцы проводили очень интересные исследования. Разбили детей на две группы. Участники были схожи по уровню академических достижений и другим показателям. Одной группе сказали, что они успешные, у них прекрасные способности, а второй — ну, к сожалению… Это жестокий эксперимент, но он не долго длился. Потом детям объяснили, что происходило. Итак, одной группе сказали, что они неуспешны. И академическая успешность упала!
Наше слово… Но это могут быть и не слова. Дети реагируют на взгляд, на жест, на то, как мы на них посмотрели. Ведь унизить можно и взглядом. Человек не должен испытывать чувство унижения. Потому что это сильнейший стресс. А мы очень часто это делаем с детьми. Мы хотим выделить этого ребенка среди других и показать, что «другие могут, а ты…»
Сравнивать нельзя ни в коем случае. В том числе братьев и сестер. Потому что это начало жестокой вражды между братьями и сестрами.
— Это правда.
— В подростковом возрасте есть особенности функционирования мозга, которые обостряют эти реакции. Это происходит весь пубертатный период — с 5-го класса по 11-й. Все это сохраняется.
Как получить хорошее образование в обычной школе
— Последний вопрос, который я хотела бы сегодня задать — есть ли вообще надежда на хорошее образование, если ты учишься в обычной школе. Не в Москве или Петербурге, не в классном образовательном центре, а в той, которая есть.
— Вы знаете, Анна, у меня есть ответ на этот вопрос. Я очень люблю программу «Умники и умницы», которую ведет Юрий Вяземский. Я вижу детей из таких глухих сел и дальних городов, где ни о каких элитных школах не слышали. Там есть сельские школы, где пять-семь учеников. И эти дети фактически получают путевку в МГИМО.
Фантастические дети. У них нет элитной школы, каких-то особых условий. Не думаю, что им сильно помогают родители. Но сейчас уникальное время. Есть интернет. И для тебя открыты все ресурсы, музеи, театры, любая литература. Поэтому сегодня есть все возможности.
Но если ваш ребенок никогда не видел своих родителей с книгой, не мечтайте, что он будет читать.
Вы же не обсуждали с ним то, что только-только прочитали. Если вы, даже живя в большом городе, ни разу не были в театре, а таких людей много, не ждите, что ваш ребенок станет культурным человеком.
Недавно я делала доклад на конференции в Парме о проблемах современного чтения. Я говорила о том, что если мы читаем только газету или какой-нибудь журнал, самые простые тексты, то наш мозг не развивается. Есть такое выражение: «Мы — то, что мы едим». А наш мозг то, что мы читаем. Потому что именно это формирует мозг.
И сложное чтение делает наш мозг более восприимчивым, мы становимся чувствительнее к слову, языку, анализу ситуации, у нас богаче ассоциации, мы становимся другими. Но это опыт, который не приходит со стороны. И если вы не берете в руки книгу, другого примера у ребенка нет.
Будьте такими, какими вы хотите видеть вашего ребенка. Это святая заповедь для родителей. Если вы не читаете, если вам не интересен окружающий мир и люди, если вы не умеете общаться… Мы можем быть великолепными специалистами в своей области, но никакими родителями.
— Это правда.
— Поэтому родительство — это искусство, труд, знания и понимание собственного ребенка. Это желание и умение себя выстраивать для того, чтобы ребенок выстраивал себя так, как нам хочется.
Читайте первую часть интервью
Фото: pexels.com