«Душа не пообщается с Богом, если она будет разряжена»
Протоиерей Петр Пацкан, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского в городе Могилёв-Подольский
– Есть ли для православного мирянина норма молитв в обычный день, воскресенье или церковный праздник, в дни поста и, в первую очередь, Великого?
– Сам Спаситель показал нам явный пример молитвы и поста. «Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал» (Мф. 4:1-2). Православному христианину нужно подражать нашему Спасителю и Учителю, который нам показал, как нужно молиться.
Другое дело, сколько нужно молиться. Тут для каждого мера определяется индивидуально. Потому что потребность в молитве человек должен чувствовать по зову своей души и совести.
Невозможно ограничить верующего определенной молитвой – одному нужно больше, другому – меньше. Человек приходит в церковь, и никто ему не назначает, сколько часов, минут и секунд он должен стоять и молиться. Церковь совершает богослужения по уставу и канонам, а мирянин – их добровольный слушатель и участник, который стоит на молитве, но может и выйти из храма. Его никто за это не накажет, потому что никто его не принуждает молиться.
Молитва – это добровольное пожертвование себя Господу.
Протоиерей Петр Пацкан
Никто не заставит человека прийти в церковь, и никто его оттуда не выгонит. Только в период Литургии оглашенных некрещеные и неправославные люди должны покинуть храм и выйти в притвор. А все остальные периоды богослужения человек имеет право быть его соучастником – он и сам молится, и принимает участие в общецерковной молитве.
– Время на молитву зависит не только от желания человека, но еще и от того, насколько он загружен необходимыми делами и обязанностями. А ведь кто-то еще ухаживает за больными родственникам и т.п. Как необходимость молитв и церковных служб соотносится с реальными возможностями людей?
– Если человек совершает милосердие и трудится во благо ближнего – ухаживает за больным или делает другую подобную работу – то это приравнивается к молитве, потому что тоже является жертвой Богу. Жертва Богу нашего времени, души и сердца проявляется не только в молитве, но и в физических делах и заботах. Но так, как у пташки два крыла, так и для человека необходимы пост и молитва, труд и молитва. Всё должно быть по силам.
Но молитву умалять нельзя, потому что молитва является особым подвигом и духовной пищей души. Без этой пищи душа ослабнет, и у человека очень понизится духовный иммунитет.
Всегда привожу пример, как молитвой заряжается душа. Если мы телефон не подзарядим, то не сможем пообщаться с близкими. Так и душа не пообщается с Богом, если она будет разряжена. И сколько хочешь подзарядить телефон, чтобы говорить с ближним, столько нужно и душу молитвой подзаряжать.
– Многие сейчас работают по 10-12 часов, и никакого подвига во славу Божью в этом нет – просто такой график. И приготовить завтрак-обед-ужин на всю семью ежедневно работающему человеку тоже когда-то надо. Вроде бы ничего особенного, но занимает очень много времени. И молиться уже вроде как и некогда.
– Во время любого труда можно и молитву творить. Тогда и мыслей пустых будет меньше, и разговоров ненужных.
– А если человек не успевает помолиться утром полно – прочитать Правило, главу из Евангелия, кафизму из Псалтири?
– В крайнем случае, можно заменить Серафимовым правилом, постоянно повторять «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся!» или творить Иисусову молитву. А если человек не может сосредоточиться на Иисусовой молитве, то пусть повторяет непрерывно «Господи, помилуй!»
– Что делать, если верующий по тем или иным причинам не может прийти на обязательные службы Великого поста?
– Обязательным для каждого христианина является церковное богослужение в воскресный день – вечерня и Литургия. В Великий пост, конечно, нужно посетить канон Андрея Критского и Мариино стояние. Если по каким-то причинам не получилось прийти, можно самому вычитать в другое время – сегодня литературы доступной достаточно. А заболевшему, к примеру, когда богослужение в храме совершается, нужно дома молиться.
Фото: mgarsky-monastery.org
«Каждый человек сам выбирает меру своего подвига»
Людмила Станиславенко, депутат Винницкого областного совета, глава общественной организации «Рада Виннитчины», мама двоих детей
– Для меня время молитвы – самое ценное. Независимо от того, могу ли найти на это всего десять минут, или, как в первую неделю Великого поста, когда стараюсь особо уделить время и силы для молитвы, побывав, как по мне, на неповторимых, тайных и самых глубоких богослужениях. В любом случае это то время, когда я наедине с собой и Богом. И это те моменты, которые помогают в дальнейшем двигаться вперед, делать все необходимые дела, помогают жить.
У людей неверующих так же есть разные способы находить себя, сбрасывать негатив, восстанавливаться, набираться сил. Кто-то ходит к психологам, кому-то нужны компании друзей, иногда это помогает, иногда нет… А человеку, у которого есть Бог в душе, всегда намного проще, так как мы знаем, что именно в моменте единения с Ним, по большей части, находим себя и силы для жизни. Такие моменты наступают у меня во время особых служб, когда можешь соединиться с Богом мыслями и душой.
– А как объяснить людям нецерковным, зачем нужно так долго молиться – когда богослужение длится четыре-пять часов?
– Если в течение четырех-пяти часов человек, который находится на службе, может хотя бы 20 минут по-настоящему побыть с Богом, это уже хорошо. У меня не получается всю службу быть сосредоточенной на молитве – мысли отвлекаются, уходят, соединяются с земными интересами. Поэтому мне иногда нужны именно долгие службы для того, чтобы найти вот эти самые драгоценные 20 минут.
К тому же мы столько времени нашей жизни тратим на ненужные вещи, что уделенное для молитвы время – это, по моему глубокому убеждению, совершенно не пустая трата времени, а самое малое, что мы можем отдать Богу. А зачастую это и есть то самое ценное время, которое мы можем найти и для себя.
Я знаю многих людей, которые вспоминают о Боге, когда у них что-то случается… Они заходят в церковь, ставят свечу, иногда заказывают молебен, и уходят, считая при этом, что вот теперь Бог им должен – потому что они зашли в храм.
Они не понимают: мы столько в жизни делаем неправильных вещей, что для того, чтобы что-то получать от Бога, нужно приложить усилия. А это и есть наша жертвенность – время и силы, потраченные на молитвы, богослужения, соблюдение постов, делание добрых дел и т.п.
Людмила Станиславенко
И снова всё очень индивидуально. Поклоны, к примеру, каждый кладет как может – кто-то, по состоянию здоровья, совсем не может кланяться, может и сидеть на богослужении, но молитва его будет горячей и от души. Каждый человек сам выбирает меру своего подвига. Здесь не может быть какого-то общего правила для всех: например, стоять пять часов на службе, прочитать 5 глав из Евангелия или сделать 100 поклонов и никак иначе…
В моей мере мне, например, помогает разобраться мой духовный наставник. Я знаю по себе: иногда 10-минутная молитва бывает настолько чистой и искренней, что ты понимаешь – в этот момент Бог тебя слышит. А иногда можно машинально делать какие-то привычные вещи, а мыслями быть совершенно в другом месте.
– Как удается сочетать потребность в молитве и все бытовые, рабочие и общественные нагрузки, семейные и светские праздники?
– Опять же, у каждого своя мера. Общественная жизнь, мероприятия забирают много времени, сил, энергии – это правда. Я пополняю свою энергию, когда общаюсь с Богом, семьей, родными и любимыми людьми, когда обнимаю своих детей. Если есть немного свободного времени, стараюсь читать духовные книги, которые меня наполняют и возвращают к чистоте человеческого начала. Конечно же, стараюсь не пропускать воскресные и праздничные службы, и своим примером приучаю к этому своих детей.
Я уже сейчас вижу, как отличаются дети церковные, которые с детства ходят с родителями на богослужения, посещают воскресные школы при храмах, от своих сверстников, которые этого не делают.
С церковными детьми проще общаться, они больше понимают, у них есть основы любви и уважения к ближнему, почитание родителей и бережное отношение к старшим, понимание настоящей и чистой любви – то самое зерно истины. Что дальше будет с этим зерном, неизвестно, но оно есть, и я надеюсь, что даст свои ростки.
– Но есть же молитвенные нагрузки, которые считаются обязательными для православного христианина – утреннее и вечернее правила, как минимум, Евангелие, Псалтирь, акафисты…
– К сожалению, у меня не получается всё это делать так, как обязательно – я не успеваю. Опять же, индивидуальный подход. Я не могу выйти из дому без «Отче наш» и других простых молитв. Если есть время, читаю больше, если нет – ограничиваюсь своим минимумом.
Когда удается прочитать Правило полностью – радость, а когда нет – возникает чувство вины. Среди других, у меня есть небольшой молитвослов Покрова Божией Матери «Для защиты от бед и напастей на всех путях жизни», который я очень люблю. Стараюсь обязательно читать молитвы за детей и о благополучии в семье, которые есть в этом молитвослове. Если я этого не сделаю, то очень переживаю.
И, конечно же, общение с Богом всё время есть в течение дня в моей душе….
«Величайшая школа и языка, и стоящего за ним чувства»
Фарес Нофал, сириец, православный христианин, богослов, исламовед, г. Одесса
– Когда-то Владимир Бибихин дал удивительную характеристику окружающему нас миру: бытие, которое «гуторит». В этом, наверное, и состоит главное открытие ХХ века: подойдя вплотную к проблемам языка и общения, философы модерна и постмодерна вдруг обнаружили, что нас всюду и всегда окружает речь.
Оказывается, именно многоликая речь, «говорение», можно сказать, осознанное многословие лежит в основе всякой культуры, всякой жизни.
Фарес Нофал
В этом каждый может легко убедиться сам: за двумя-тремя короткими идеями, фразами зачастую вырастают романы и поэмы, приятные многочасовые беседы и долгие признания в чувствах. А ведь есть еще и другие, переплетающиеся друг с другом языки – язык жестов, языки социальных отношений… Всё вокруг безостановочно гуторит – и лишь потому живет.
Сегодня наше богослужение уже не так продолжительно, чинно и размеренно, каким оно было, скажем, три или четыре века назад; тем не менее, оно остается для нас спасительно-многословным.
Во время службы Церковь пытается за несколько часов привести человека, быть может, к одной короткой фразе, к одной емкой мысли, к одному робкому внутреннему шороху – но как это сделать без того самого «говорения»?
Для рождения в нас очень простой, на первый взгляд, вещи, – искреннего признания в любви, – мы пытаемся в храме поговорить друг с другом, с Богом, с собой несколькими языками молитвы: словесным, музыкальным, обрядово-эстетическим. И очень часто это помогает – подчас только по прошествии почти четырех часов великопостных «бдений» нам становится, по меткому выражению современного классика, «светло, как бывает, когда в самом сердце рождается стих». Богослужение, кажущееся настолько длинным – величайшая школа и языка, и стоящего за ним чувства.