В последние несколько лет мне не раз приходилось в моменты общей паники говорить что-то успокаивающее. Объяснять, что вероятность острого психоза у няни вашего ребенка очень мала. Что одними только заданиями куратора невозможно довести человека до суицида. Что никто не может поменять вашему ребенку пол и ориентацию с помощью фильмов, книг и песен. Что дети сейчас гораздо реже становятся жертвами преступлений, чем было в нашем советском детстве, где нас не боялись отпускать гулять. Я объясняла, что нам свойственно пугаться редких, но ужасных случаев, и мы загоняем в панику себя и доводим своим истеричным контролем детей без всякой надобности.
Сейчас, когда многих накрыло ужасом от случившегося в Кемерово, когда не отпускает, люди не могут есть, спать, читают часами материалы и плачут, хотелось бы тоже сказать что-то успокаивающее. Но на этот раз не могу.
Это не уникальное стечение обстоятельств, не форс-мажор. У нас не иррациональная реакция. Мы все прекрасно понимаем, что это трагедия системная, ее неизбежность была заложена правилами нашей жизни, и вопрос был только – когда и в каком месте такое случится – и уже не раз случалось. Это правила жизни, в которой пилоты гражданских рейсов летают по 20 часов без отдыха; в которой в группе детского сада может быть 34 ребенка и воспитатели просто не сразу замечают, что один потерял сознание; в которой можно «рубить бабло», катая детей на неисправных аттракционах и полуразвалившихся кораблях; можно не регистрировать жизненно важные препараты или годами не замечать травлю, пока жертва не явится в школу с топором.
Это жизнь, в которой для любого дела, любого малейшего телодвижения ты обязан собрать сотни справок, и за каждую из них заплатить. Но ни одна из них ничему в реальности не соответствует от слова «совсем», и это известно дающим справки, получающим и проверяющим. Ты не можешь спокойно сеть на поезд, не пройдя сложным зигзагом мимо трех полицейских, скучающих у бессмысленных рамок. И в школу собственного ребенка не можешь войти без турникетов, пропусков и предъявления паспорта. Ты обязан регистрироваться тут и там, сообщать о себе то и это. Ты всегда под подозрением и всегда виноват, хотя ничего не собирался ни поджигать, ни взрывать, ни кого-то обижать и даже ничего запрещенного говорить. Зато те, кто собирается, почему-то всегда без проблем попадают и в бесланскую школу, и в питерское метро, педофилы имеют доступ в детские дома, наркоторговцы – в школы, а уж те, кто в телевизоре, могут в каждой фразе нарушить десяток статей УК – и ничего.
Власть в жизни человеческого общества – штука нужная, но опасная. Поэтому люди всегда придумывали системы сдержек и противовесов.
В архаичных обществах они были до жути наглядными, как в старом фильме «Даки». Хочет царь объявить войну? Имеет право. Но обязан предупредить об этом предков, отправив к ним в мир иной собственного сына. Хочешь плыть на Трою? Кто же тебе запретит, ты царь. Но сначала дочь любимую на алтарь положи. А нет, так сиди дома.
В цивилизованном мире обходится без таких ужасов, однако власть сцеплена с ответственностью множеством институтов и процедур, главные из которых: репутация и выборы. Чем выше власть, на которую претендует человек, тем выше ответственность. Что можно обывателю: мелкое мошенничество, адюльтеры, хамские высказывания, то нельзя человеку у власти. Ведь цена его ошибок и преступлений выше, последствия коснутся всех. Нигде это не работает идеально, но хотя бы логика такая. И если есть свобода информации и реальная сменяемость власти, в целом можно рассчитывать на движение в лучшую сторону.
А у нас логика другая. У нас чем больше у тебя власти, тем больше тебе можно: врать, воровать, унижать людей, нарушать закон, угрожать, убивать. Как только появляется у человека мало-мальская власть хоть кого-то куда-то не пускать или что-то проверять, он сразу становится не более ответственным, а более уверенным в своей безнаказанности. У него власть, ему можно. Если что случится, виноватым будет не он, а тот, у кого власти меньше или вовсе нет. Мальчик был пьяный. Школьницы сами влюблялись в завуча. Родители сами купили билеты на «Булгарию». Школа сельская виновата, что дети в кино пошли – там идут обыски и допросы. Странный мир, в котором власть и ответственность находятся не в прямой, а в обратной зависимости.
Эта логика неминуемо ведет к деградации всей системы – просто математически. Обратная связь не работает, ошибки накапливаются, целью становится усиление власти и контроля само по себе (поскольку это залог твоей безответственности и возможности не платить по счетам). И да, такое, как в Кемерово может случиться с каждым, в любой день и в любом месте. Пожарные выходы будут закрыты, сигнализация отключена, системы тушения окажутся имитацией, а охранники разбегутся первыми. Мы все это прекрасно осознаем. И потому боимся.
Что же делать? Сейчас все призывают «беречь себя». Как? Сидеть дома под кроватью? А если в доме пожар?
Мне кажутся более разумными инициативы по созданию независимого общественного контроля за безопасностью. Находить друг друга, создавать общественные комиссии, приходить в школы и публичные места с требованием показать, как устроена система безопасности. Не бумажки проверять, а реально. Вот если что-то начало происходить опасное. Понятно ли, куда идти? Кто будет проводить эвакуацию? Пусть расскажет, как и что будет делать. Где выходы? Что с дверями? Когда проводились учения? Какая нужна помощь?
Пусть независимые эксперты помогут составить список правильных вопросов, научат, куда смотреть и что проверять. Пусть будут независимые оценки и рейтинги общественных мест с результатами этих проверок. Это нас касается, это нам жить или умирать. Недопустимо решать такие вопросы наедине с силовиками к обоюдной выгоде и за наш счет. Это мы, общество, должны проверять имеющих власть, а не они нас. И не только в вопросах пожарной безопасности.