В нашей редакции зазвонил телефон.
— Здравствуйте, — прошелестел мне в ухо тихий женский голос. — Скажите, пожалуйста, почему в мире так мало любви?
Машинально я поздоровалась тоже и — замолчала. Что бы вы ответили на такой вопрос? Единственное, что пришло мне в голову, — это довольно глупое:
— В каком смысле?
— Во всех смыслах, — голос моей собеседницы зазвучал громче и уверенней. — Во всех смыслах! Разве вам, лично вам не хочется, чтобы вас больше любили, понимали? Разве вам не кажется, что в мире слишком много зла и любви не хватает на всех?
С одной стороны, мне, может быть, всего этого хотелось и все это казалось, но с другой — я вообще не понимала, с кем разговариваю. Те еще вопросики задавала мне барышня на том конце провода. Может, болящая? К нам в редакцию часто звонят не вполне вменяемые люди, особенно весной и осенью.
— Простите, пожалуйста, — осторожно и как можно дружелюбнее начала я, — а вы — кто?
— Меня зовут Ирина, — ответ был отнюдь не исчерпывающим, но — уж какой вопрос.
Через мгновение Ирина начала снова:
— Разве вас не беспокоит, что мир во зле лежит?
— Очень беспокоит, конечно, — вежливо ответила я.
— А что же делать? Как от этого зла избавиться? — Ирина поражала меня все больше — и вопросами своими, и своим неравнодушием к нашему бедному миру.
— Ну вряд ли мы сможем избавиться от зла, — как примерная ученица начала я отвечать ей. — Главное для людей — это постараться как можно больше любить друг друга.
— Вот! — торжествующе произнесла Ирина. — А любви-то как раз и не хватает! И что делать?
— Что? — я машинально повторила за Ириной ее вопрос, уже понимая, что у нее самой есть ответ, который она очень хочет мне озвучить.
— Обращаться к Богу! Бог есть Любовь, и Он дарит любовь людям! Вы верите в Бога?
Тут меня осенило:
— Ирина, а вы из какой организации? «Свидетели Иеговы»?
— Общество «Сторожевая башня», — с достоинством произнесла Ирина. — Но все-таки — вы верите в Бога?
— Верю, — вздохнула я, очень хорошо понимая, что последует за этим.
— А хотите, я вам о Боге больше расскажу?
— Не хочу. Давайте я вам сама расскажу?..
Пришлось признаться Ирине, куда она попала. Чуточку смутившись, та попрощалась, но обещала все-таки позванивать мне время от времени… Но с тех пор так больше и не появилась.
Признаться честно, я часто вспоминаю об этом телефонном разговоре — и уже не как об анекдоте. Вспоминаю с некоторым сожалением и — со стыдом. Наверное, зря я сказала Ирине, где я работаю. Получилось так, словно само место — издательский отдел православной епархии — сделало меня носителем некоего знания. Высокомерно вышло. Без всякой любви, о которой Ирина так печалилась, — может, и по чужой подсказке, кто знает, — но все равно вполне искренне. Она ведь даже умудрилась зацепить меня своим разговором, заставила задуматься об очевидном…
Правда, очевидного в стремительном потоке жизни чаще всего мы и не замечаем. Как правило, давно известные, банальные вещи нам труднее всего исполнять в реальности — и именно оттого, что мало думаем о них, отмахиваемся, бежим дальше. Ведь за две тысячи лет апостольский призыв к благовестию для каждого христианина стал уже не столько очевидностью, сколько банальностью. Но кто из нас может сказать о себе: я — миссионер? Часто ли я рассказываю своим крещеным, но нецерковным соотечественникам о Боге, Церкви, о Таинствах? Ежедневно ли, ежечасно ли я свидетельствую о Христе? Я вот лично так сказать — не могу. Значит, не настолько все банально и просто…
Миссия в повседневности — что это такое? Кажется мне, что это значит одно — стараться быть настоящим, а не номинальным христианином. Вот если бы я невзначай не посмеялась над Ириной, а поговорила с ней по-человечески, с теплом, с той самой любовью, о которой она столько говорила, может, все могло бы получиться совсем иначе.
В чем главный смысл христианской миссии? Заронить в сердце, в душу, в мысли человека маленькое зернышко истины, которая во все времена — одна. А каким способом? Личным примером, который основывается на отсутствии страха быть смешным. Иными словами — на неравнодушии к другому человеку.
Я очень люблю слушать проповеди епископа Василия (Родзянко), замечательного русского миссионера из семьи эмигрантов, служившего в Великобритании и США. Многие годы владыка Василий вел религиозные передачи на Биби-си — его могли слушать и в странах Восточной Европы, в том числе — в Советском Союзе. Однажды, уже в 90‑е годы, он приехал в Россию, а здесь кто-то пригласил его за какой-то надобностью в глухую костромскую деревушку. На дороге, по которой ехали владыка и его спутники, случилась авария. Из окна машины епископ Василий увидел лежащего пожилого человека. Он был мертв. Рядом стоял и плакал его сын.
Владыка вышел из машины и сказал горюющему человеку:
— Я священник. Если ваш отец был верующим человеком, нужно особым образом помолиться о нем сейчас.
— Да, сделайте все, как надо, — ответил сын погибшего. — Мой отец был верующим, православным. Правда, никогда не ходил в храм — все церкви вокруг разрушены. Но он говорил, что у него есть духовник.
Из машины владыке принесли облачение. Готовясь совершать литию, он все-таки спросил, как у человека, никогда не бывавшего в храме, мог быть духовник?
— Он много лет каждый день слушал религиозные передачи из Лондона. Их вел какой-то отец Василий Родзянко. Этого-то батюшку папа считал своим духовником, хотя ни разу в жизни его не видел.
Эта история лично для меня говорит не только о чудесной встрече, но и о любви. Именно любовь — главный принцип миссионерской деятельности. Если человек, тебе о вере что-то рассказывающий, любви к тебе не имеет, то и к словам его трудно прислушаться.
Митрополит Сурожский Антоний, еще один известный проповедник и миссионер, писал: «Мы должны понять, что… верующие должны стать верующими не только по своему мировоззрению, но и по жизни, по своему внутреннему опыту, и что наша роль состоит в том, чтобы в этот мир, где так темно, где порой так страшно, принести свет. Пророк Исаия в одной из глав своей книги говорит: Утешайте, утешайте народ Мой (Ис. 40, 1) — это слова Божии к нему и, конечно, к нам. “Утешайте” — это значит поймите, в каком горе весь мир: и материально, и по своей растерянности, и духовно, по своей обезбоженности. Это значит — принесите в мир утешение, ласку Божию, любовь Божию, которые должны охватывать всего человека. Нет смысла говорить человеку о духовном, когда он голодает, — накормим его; нечего говорить о том, что человек в своем миросозерцании ошибается, когда мы не передаем ему живой опыт Живого Бога. И вот наше положение в современном мире — это положение подсудимых. Мир в своем отказе от Бога и от Церкви нам говорит: “Вы, христиане, ничего нам не можете дать, что нам нужно. Бога вы нам не даете, вы нам даете мировоззрение. Оно очень спорно, если в сердцевине его нет живого опыта Бога. Вы нам даете указания, как жить, — они так же произвольны, как те, которые нам дают другие люди”. Нам надо стать христианами — христианами по образу Христа и Его учеников, и только тогда Церковь приобретет не власть, то есть способность насиловать, а авторитет, то есть способность говорить такие слова, что при слышании их всякая душа дрогнет и во всякой душе откроется вечная глубина».
Вечная глубина простой — пусть банальной — истины, что Господь — есть, что Он — с нами. И потому пусть мир во зле лежит, но любовь в нем все равно присутствует.