44 года назад, 16 августа 1969 года, скончался Марк Наумович Бернес — один из наиболее любимых исполнителей советской эстрады, внесший неоценимый вклад в золотой фонд отечественной песенной классики. К годовщине смерти выдающегося артиста предлагаем вашему вниманию подборку записей его творчества.
«Шаланды полные кефали…»
Шаланды полные кефали
В Одессу Костя приводил
И все биндюжники вставали
Когда в пивную он входил
Синеет море за бульваром
Каштан над городом цветет
И Константин берет гитару
И тихим голосом поет
Я вам не скажу за всю Одессу
Вся Одесса очень велика
Но и Молдаванка и Пересыпь
Обожают Костю-моряка
Рыбачка Соня как-то в мае
Направив к берегу баркас
Ему сказала: «Все вас знают
А я так вижу в первый раз»
В ответ раскрыв «Казбека» пачку
Сказал ей Костя с холодком
«Вы интересная чудачка
Но дело, видите ли, в том
Я вам не скажу за всю Одессу
Вся Одесса очень велика
Но и Молдаванка и Пересыпь
Обожают Костю-моряка»
Фонтан черемухой покрылся
Бульвар французский был в цвету
«Наш Костя кажется влюбился»
Кричали грузчики в порту
Об этой новости неделю
Везде шумели рыбаки
На свадьбу грузчики надели
Со страшным скрипом башмаки
Я вам не скажу за всю Одессу
Вся Одесса очень велика
День и ночь гуляла вся Пересыпь
На веселой свадьбе моряка
Тёмная ночь
Тёмная ночь,
Только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах,
Тускло звезды мерцают.
В тёмную ночь
Ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком
Ты слезу утираешь.
Как я люблю
Глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу
К ним прижаться сейчас губами.
Тёмная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная чёрная степь
Пролегла между нами.
Верю в тебя,
Дорогую подругу мою,
Эта вера от пули меня
Тёмной ночью хранила.
Радостно мне,
Я спокоен в смертельном бою,
Знаю, встретишь с любовью меня,
Что б со мной ни случилось.
Смерть не страшна,
С ней не раз мы встречались в степи,
Вот и теперь надо мною она кружится.
Ты меня ждёшь
И у детской кроватки не спишь,
И поэтому знаю — со мной
Ничего не случится.
Я люблю тебя, жизнь!
Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново,
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова.
Вот уж окна зажглись,
Я шагаю с работы устало,
Я люблю тебя, жизнь,
И хочу чтобы лучше ты стала.
Мне немало дано —
Ширь земли и равнина морская,
Мне известна давно
Бескорыстная дружба мужская.
В звоне каждого дня,
Как я счастлив, что нет мне покоя,
Есть любовь у меня,
Жизнь, ты знаешь, что это такое,
Есть любовь у меня,
Жизнь, ты знаешь, что это такое.
Как поют соловьи,
Полумрак, поцелуй на рассвете,
И вершина любви —
Это чудо великое — дети.
Вновь мы с ними пройдем,
Детство, юность, вокзалы, причалы,
Будут внуки потом,
Всё опять повторится сначала.
Ах, как годы летят,
Мы грустим, седину замечая,
Жизнь, ты помнишь солдат,
Что погибли тебя защищая?
Так ликуй и вершись
В трубных звуках весеннего гимна,
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно.
Волга
Издалека долго
Течет река Волга
Течет река Волга
Конца и края нет
Среди хлебов спелых
Среди снегов белых
Течет моя Волга
А мне семнадцать лет
Сказала мать: «Бывает все, сынок
Быть может, ты устанешь от дорог
Когда придешь домой в конце пути
Свои ладони в Волгу опусти»
Издалека долго
Течет река Волга
Течет река Волга
Конца и края нет
Среди хлебов спелых
Среди снегов белых
Течет моя Волга
А мне уж тридцать лет
Твой первый взгляд и первый плеск весла
Все было, только речка унесла
Я не грущу о той весне былой
Взамен ее твоя любовь со мной
Издалека долго
Течет река Волга
Течет река Волга
Конца и края нет
Среди хлебов спелых
Среди снегов белых
Гляжу в тебя, Волга
Седьмой десяток лет
Здесь мой причал, и здесь мои друзья
Все без чего на свете жить нельзя
С далеких плесов в звездной тишине
Другой мальчишка подпевает мне
Издалека долго
Течет река Волга
Течет река Волга
Конца и края нет
Среди хлебов спелых
Среди снегов белых
Течет моя Волга
А мне семнадцать лет
С чего начинается Родина
С чего начинается Родина?
С картинки в твоем букваре,
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе,
А может она начинается
С той песни, что пела нам мать,
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.
С чего начинается Родина…
С заветной скамьи у ворот,
С той самой березки что во поле
Под ветром склоняясь, растет.
А может она начинается
С весенней запевки скворца
И с этой дороги проселочной,
Которой не видно конца.
С чего начинается Родина…
С окошек горящих вдали,
Со старой отцовской буденновки,
Что где-то в шкафу мы нашли,
А может она начинается
Со стука вагоннах колес,
И с клятвы, которую в юности
Ты ей в своем сердце принес.
С чего начинается Родина…
Любимый город
В далёкий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымки тает,
Знакомый дом, зелёный сад и нежный взгляд.
Пройдёт товарищ все бои и войны,
Не зная сна, не зная тишины.
Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны и зеленеть среди весны.
Когда ж домой товарищ мой вернётся,
За ним родные ветры прилетят.
Любимый город другу улыбнётся,
Знакомый дом, зелёный сад, весёлый взгляд.
Песня фронтового шофера
Через реки, горы и долины,
Сквозь пургу, огонь и чёрный дым
Мы вели машины, объезжая мины,
По путям-дорогам фронтовым.
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
Путь для нас к Берлину, между прочим,
Был, друзья, не лёгок и не скор.
Шли мы дни и ночи, было трудно очень,
Но баранку не бросал шофёр.
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
Может быть, отдельным штатским людям
Эта песня малость невдомёк.
Мы ж не позабудем, где мы жить ни будем,
Фронтовых изъезженных дорог.
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
Враги сожгли родную хату
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат — и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя-мужа своего.
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол, —
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел…»
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам…»
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил — солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил…»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
Моя Москва
Я по свету немало хаживал,
Жил в землянках, в окопах, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но Москвою привык я гордиться
И везде повторял я слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Я люблю подмосковные рощи
И мосты над твоею рекой.
Я люблю твою Красную площадь
И кремлёвских курантов бой.
В городах и далёких станицах
О тебе не умолкнет молва,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Мы запомним суровую осень,
Скрежет танков и отблеск штыков,
И в сердцах будут жить двадцать восемь
Самых верных твоих сынов.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Журавли
Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем глядя в небеса?
Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый —
Быть может это место для меня.
Настанет день и журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле.
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.