Международный Мемориал уже двадцать лет проводит ежегодный конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия — XX век». Мы поговорили с тремя победителями конкурса — об интересе к исследованиям, памяти о войне и судьбах простых людей на фоне большой истории.
Фрагмент инсталляции «Человек в истории. Фотоальбом». Фото: memo.ru
«Захотел узнать имена солдат, похороненных в безымянных могилах»
Григорий Рудяшко, 18 лет, хутор Гапкин, Ростовская область:
Григорий Рудяшко
— Все началось с того, что в апреле 2017 года мы с преподавателем и одноклассниками отправились на наше сельское кладбище прибрать могилы солдат, погибших при освобождении хутора Гапкина в январе 1943 года. И заметили, что в центре этого кладбища есть несколько безымянных могил. Меня это очень заинтересовало.
Спустя несколько дней в школе на уроке нам показывали видеофрагменты бесед о Великой Отечественной войне с жителями нашего хутора. И бывшая учительница школы рассказала, что ее свекровь помогала в хирургическом полевом передвижном госпитале и запомнила одну медсестру — она была очень красивая, восточной внешности, ту девушку ранили в грудь. В госпитале ее спасти не удалось, и она похоронена на нашем хуторском кладбище.
Эта история произвела на меня сильное впечатление, захотелось узнать имя медсестры и солдат, чтобы они были отмечены на памятниках.
Мы с преподавателем Еленой Михайловной Московкиной воспользовались сайтами «Мемориал», «Подвиг народа», «Память народа». И нам попался список медиков, погибших в нашем районе. Среди них были такие — Анна Ивановна Кравченко, Степанида Васильевна Решетова. И мы стали искать информацию про них. Я списывался с командиром поискового отряда в нашем районе, но по его описаниям ничего не удалось найти.
Однако нам попался документ, что погибшая под нашим хутором Анна Ивановна Кравченко, оказывается, выжила. Мы связались с ее племянницей и узнали, что Анна Ивановна была санитаркой в стрелковой дивизии, вынесла с поля боя несколько десятков раненых. Зимой 1943 года родители получили похоронку, что дочь погибла в бою за освобождение среднего и нижнего Дона.
Но в 1946 году Анна Ивановна вернулась домой. Оказалось, что она была тяжело ранена, пришлось ампутировать обе ноги, а потом с ней случилось несчастье — на следующий год она упала на протезах и умерла прямо на улице. Ей было 27 лет.
Но оставался вопрос: кем же была та девушка-медик?
В книге про Сталинградскую битву и бои на территории Ростовской области попался документ — список погибших в том самом полевом госпитале в феврале 1943 года. Я обнаружил, что в нем действительно есть имя девушки — Гафуровой Розы Алексеевны, 1917 года рождения. Все совпадало с воспоминаниями учительницы из фильма: и возраст, и нерусская фамилия, и самое главное — вид ранения — в грудь.
Продолжив поиски, мы выяснили, что в документе была ошибка в отчестве и Гафурова Роза Алиевна (а не Алексеевна) родилась в селе Черемшан ТАССР. Тогда мой классный руководитель через сайт «Одноклассники» нашла старосту этого поселка, и эта пожилая женщина оказалась подругой родной племянницы Розы.
Роза Гафурова (1917-1943) — начальник полковой аптеки 274-го гаубичного артиллерийского полка. Зима, 1942 год
Оказалось, что семья до сих пор не знала, где похоронена Роза. То есть о судьбе девушки они узнали к столетию ее рождения — в 2017 году. Для них это было очень неожиданно, они были поражены таким поискам, как будто какая-то детективная история.
Также мы поняли, что на братской могиле на нашем кладбище нанесена только половина имен из списка погибших, который мы нашли. Мы с учителем обратились к администрации поселка, передали имена, и они установили новые мемориальные таблички на могилы. Возвращена память об этих людях. И я очень рад, что благодаря нашим поискам Роза Алиевна Гафурова из села Черемшан спустя многие годы «вернулась домой».
Нагорнова Надежда Васильевна – племянница Гафуровой Розы Алиевны с мужем (9 мая 2016 года). Из семейного архива.
На следующий год с одноклассницей Ольгой Кундрюковой мы сделали еще одну исследовательскую работу — о моряках-дальневосточниках, погибших под нашим хутором. Недалеко от поселка есть памятник — железный крест с припаянным якорем. И одни жители говорили, что здесь похоронены моряки, а другие не верили этому: «Ой, какие там моряки, откуда им взяться в степи, нашу местность стрелковая дивизия освобождала, это наши местные крест поставили, чтобы было где День Военно-морского флота отмечать». И нам захотелось докопаться до сути этой таинственной истории.
Мы смогли узнать, что эти моряки действительно были, они попали в стрелковую дивизию и во время наступления погибли, над ними издевались… Нам удалось найти потерянный архив из музея боевой славы соседнего хутора. Его основательница вела переписку с родственниками этих моряков, и благодаря этим письмам мы узнали имена и судьбы. Для всех жителей это было очень неожиданно, и теперь имена моряков внесены в книгу памяти района.
Братские могилы воинов, умерших от ран в ППГ 4166 в хуторе Гапкине (2017 год). Архив Гапкинской СОШ.
Сейчас я учусь на первом курсе университета, буду инженером. Но мне кажется, неважно, какая у человека профессия, он все равно может интересоваться историей своей малой родины, ему будет небезразлично, как было нам. Я стал больше интересоваться судьбой своих родственников, постарался найти информацию об их участии в войне. Очень печально, что всем пришлось пережить такое…
Каждый год 9 мая я прихожу поздравлять своих дедов. Вместе мы ходим в дом культуры, на парад и шествие Бессмертного полка. После всех написанных работ, когда рассматриваешь судьбу человека, изучаешь переписку, документы, как-то по-другому начинаешь воспринимать историю, те события. Наверное, более понимающе.
«Осколок мины прилетел в голову, но прадедушка успел прикрыться лопатой»
Ильяна Миннигузина, 17 лет, поселок Октябрьский, Пермский край:
— Мой прадед Закий Суфиевич Хусаинов после Великой Отечественной войны записал всю свою биографию в тетрадь. И в начале этого дневника есть надпись «Краткая биография для детей» — он для нас писал. Но старшее поколение еще умеет читать на татарском языке, а я уже нет, и мы с родителями и старшим братом решили перевести эти записи на русский и напечатать как книжку. Начали в июне прошлого года, а закончили в октябре.
Ильяна Миннигузина
Моя учительница по истории Людмила Валерьевна Беляева знала об этих записях — брат когда-то переводил отрывок для урока — и предложила мне сделать проект, к рассказу прадеда добавить факты из истории, сравнить события. И действительно все очень сходится.
1 августа 1941 года прадед уехал в Ленинград, его отправили учиться в саперную школу. С курсантами он сбрасывал неразорвавшиеся бомбы с крыш. Потом его распределили в саперный батальон. Прадед писал, что первое боевое крещение принял в районе Невской Дубровки — там у них было задание протянуть кабель, чтобы барабан с этим кабелем вращался. Было много случаев, когда чуть не погиб — осколок мины прилетел в голову, но дедушка успел прикрыться лопатой. Он писал о большом количестве раненых.
Однажды ночью их разбудили с приказом переплыть берег реки. Когда солдаты сели на плоты, их тут же начали обстреливать. Прадед с напарником успели отплыть только 5–6 метров, но увидели, что лодка дырявая, и поплыли обратно. И оказалось, что эта операция была отвлекающим маневром, чтобы перебросить войска в другое место. Все, кто переплыл, не вернулись. Прадеду просто повезло, что его лодка была худая.
Потом он участвовал в переправе солдат и раненых с одного берега на другой. И в ноябре в последнюю операцию его ранило в ногу осколком мины. Прадед писал, что первую операцию под наркозом ему делали в землянке, а потом отправили в госпиталь, где он провел 2,5 месяца. У него был гипс с пальцев ног до пояса. И только потом дедушка начал ходить на костылях.
В госпитале было очень тяжело, все лежали голодными и мечтали наесться досыта. Весь хлеб, который давали за день, прадед складывал под подушку и съедал перед сном, чтобы было легче засыпать. Его переправили по Ладожскому озеру из блокадного Ленинграда. 10 мая он приехал домой, ему дали 2-ю группу инвалидности. Он всю жизнь ходил с палочкой.
Закий Суфиевич Хусаинов
После фронта дедушка работал учителем в школе, преподавал математику, зоологию, физику, химию, черчение. Потом окончил педагогический техникум, но позже из-за неповышения квалификации ему пришлось оставить учительскую деятельность. А повышать не было возможности, потому что в семье росли семь детей и нужно было кормить их. Когда в 34 года прадед уезжал на фронт, у него уже было пять детей, младшей дочери — всего неделя. Дедушка вспоминал, что на фронте у него был напарник 18–19 лет, который называл его папкой.
Потом дедушка стал электромехаником и провел в деревню свет. В доме, который сам построил, до сих пор есть мастерская, где он делал мебель: шкафы, шифоньер, буфет, комод.
Прадеду несколько раз давали путевки на курорты, однажды он ездил на парад в Москву. В нашем музее я нашла фотографию дедушки во время интервью и пошла в типографию, чтобы найти эту газету. К сожалению, стопка номеров за тот год не сохранилась. Но у нас есть фотография, на которой собрались все участники обороны Ленинграда из нашего района. Среди них и мой прадедушка.
В своем дневнике он писал, что ощущает последствия войны: беспокоит нога, а когда закрывает глаза, часто видит страшные картины, что даже бегут слезы.
Записи Хусаинова Закия Суфиевича
Последнюю запись он сделал в 1967 году — написал, что в 60 лет вышел на пенсию. Прадед умер спустя почти 30 лет, в 1995 году, когда ему было 88. Не знаю, почему он перестал вести дневник. Может быть, те события казались ему более-менее спокойными, не примечательными.
Когда я читала записи, очень удивилась, что до войны было много случаев, когда его выгоняли из колхоза, потому что он сын муллы. И прадед ходил в райисполком, писал в Свердловскую область и Москву, что он неправильно исключен, что их семью раскулачили еще в 20-е годы. В те годы из-за засухи был большой голод, умерли много людей. В дневнике есть рассказ, что во время войны с Финляндией люди занимали очередь в магазин с вечера…
Прадед и прабабушка Ильяны летом 1941 года
Жизнь моего прадеда — это история целого века. Ведь он родился в 1907 году, и в тетрадке есть запись: «Окончил четвертый класс, сдал экзамены, и началась революция». В учебниках истории так подробно не напишут, личный пример родственника интереснее читать.
Я очень горжусь, что у меня был такой дедушка, который никогда не сдавался. Мама вспоминает, что он всегда рассаживал внуков возле себя и говорил о Боге, о том, что надо быть воспитанными и скромными и помнить, как нам достался мир, в котором мы живем. Сейчас я бы, конечно, больше расспросила его о жизни, о том, что он чувствовал во время обстрелов, как ему жилось после войны.
На 9 мая мы всегда ходили на парад, но в этом году будем дома, мама сказала, приготовим праздничный плов. В свободное время хочу доделать генеалогическое древо нашей семьи.
«Каково это — провожать родителей на фронт?»
Анна Попова, 16 лет, Санкт-Петербург:
— В сентябре 2019 года я начала заниматься в Аничковом дворце — в краеведческом клубе «Петрополь». Именно там я узнала о межрегиональном проекте «Спасенное детство», основная задача которого — изучение эвакуации ленинградских детей в Пермский край.
Анна Попова
Мы познакомились с уполномоченным по правам человека в Санкт-Петербурге Александром Владимировичем Шишловым, и оказалось, что его мама, Татьяна Николаевна Шишлова, в годы войны находилась в эвакуации вместе с лагерем Литфонда. Так родилась идея нашей исследовательской работы.
Литературный фонд — это организация, созданная для материальной помощи советским писателям. В годы войны для детей участников Литфонда был организован лагерь, который в июле 1941 года эвакуировали в город Гаврилов Ям Ярославской области, а потом — в село Черная Пермского края.
Изначально в лагере было 150 детей, но постепенно их число увеличивалось. Анализируя списки, я находила и 4-годовалых детей, и 16-летних подростков. Малышей эвакуировали чаще всего с мамами или бабушками, но не у всех. И каково это — провожать своих родителей на фронт и понимать, что, возможно, ты их больше не увидишь?
Сначала я встретилась с Татьяной Николаевной Шишловой, которая была эвакуирована вместе с Литфондом. И так по цепочке начала искать информацию. Мы с моим научным руководителем, Еленой Павловной Стальмак, ходили в архивы и изучали разные документы. Искать родственников тех людей не так легко, конечно, потому что однофамильцев очень много, и это всегда волнительный процесс — что тебе ответят люди, знают ли они что-то об эвакуации? Но у меня это любимое дело, и я посвящаю ему все свободное время.
В ходе поиска мне удалось познакомиться с Ниной Семеновной Катерли, родители которой состояли в Литфонде. Она рассказала мне про врача Самуила Григорьевича Берлянда, который лечил ее от дистрофии после приезда в Ленинград. Самуил Григорьевич спасал детей и взрослых, на протяжении всего периода эвакуации никто не умер. В поезд он взял с собой часы на цепочке, и когда дети плакали, он открывал часы, откуда шла музыка — и все успокаивались.
После карантина мы планируем встретиться с Миленой Всеволодовной Рождественской — младшей сестрой Натальи Рождественской, которая была эвакуирована с Литфондом. В эвакуации доктор подарил Наталье толстую американскую тетрадь для стихов. И это очень трогательно, потому что во многих письмах военных лет я встречала информацию, что люди писали по несколько раз на одной бумаге, поскольку ее не хватало.
Когда эвакуированные приезжали к станции, их встречали местные жители, подселяли в свои дома, делились едой, хотя голодали сами. В эвакуации люди продолжали работать — у них были свои колхозы «8 марта» и «1 мая», там работали подростки, ухаживали за участками и таким образом как-то выживали.
Я читала воспоминание про блюдо — очень тяжело его назвать блюдом, конечно — оно называлось «заваруха». Когда есть было совсем нечего, люди брали воду, туда насыпали немного муки и капельку масла — все размешивали — получалось хоть какое-то пропитание.
Педагоги, эвакуированные из Ленинграда, заботились о детях. Изначально никто не думал, что война будет такой страшной и долгой, многие не взяли с собой теплые вещи. Одной женщине — Софье Самойловне Островой, пришлось ехать прямо из эвакуации из Пермского края обратно в Ленинград. В блокадном городе она ходила по адресам, ей приходилось доказывать, что она не какая-то квартирная воровка. И она действительно сделала свое дело — забрала вещи, рассказала о детях их мамам, которые не смогли отправиться в эвакуацию со своими малышами.
В селе Черная была деревянная школа, туда водили детей начальных классов. Ребята постарше ходили за семь километров в город Краснокамск. Татьяна Николаевна помнила девочку, с которой они вместе сидели за партой. Она по дороге в школу собирала большие голубые цветы.
Воспитанники детского лагеря Ленинградского литфонда на крыльце Черновской школы
Местные жители дружили с эвакуированными — вместе устраивали мероприятия, читали письма с фронта. В Пермский край был эвакуирован Кировский, в настоящее время Мариинский театр, он работал в Краснокамске, и несмотря на обстановку, детей все равно водили на спектакли. Кстати, в лагере Литфонда был и Михаил Козаков, который потом стал известным актером. Он тоже много рассказывал о жизни в селе Черная, о том, что она очень повлияла на его характер.
В октябре 2019 года наша исследовательская группа клуба «Петрополь» посетила город Гаврилов Ям. Там мы познакомились с местным историком-краеведом — Сергеем Ивановичем Киселевым, который тоже поделился информацией, провел нас по местам, указанным в воспоминаниях.
Пушкинский район города Санкт-Петербург, где я живу, был оккупирован немцами 17 сентября 1941 года. Я изучала информацию о тех днях. Сейчас, когда идешь по мирной улице, жутко представлять, что здесь было более 70 лет назад: многие дома были сожжены и разрушены, стояли виселицы, на дорогах лежали мертвые люди… В 1943 году в Пушкине не осталось практически ни единой души: многие погибли от голода и пыток, а остальные были вывезены в концлагеря.
Фантаст Александр Беляев тоже жил в Царском Селе вместе с женой, дочкой и мамой. Семье было очень тяжело, постоянно приходилось прятаться. Писатель умер от туберкулеза позвоночника и голода, а его семья была вывезена в концлагерь.
Мой прадед — Шмелев Иван Иванович прошел всю войну. Я им очень горжусь! Он настоящий герой! На 9 мая мы всегда всей семьей проходим в Бессмертном полку и возлагаем цветы. К сожалению, в этом году вынуждены сделать это онлайн.
Думаю, я так воспитана, что свою историю нужно знать, чтить память тех, благодаря которым мы живем в мирное время под светлым небом. И если я не посвящу истории свою жизнь, то она все равно будет ее неотъемлемой частью.
Фотографии из архива героев материала