Поллианна (часть 2)

7. МИСС ПОЛЛИ НАКАЗЫВАЕТ ПЛЕМЯННИЦУ

В половине второго Тимоти заложил экипаж и провез мисс Полли с племянницей по нескольким крупным магазинам города. Покупка нового гардероба для Поллианны вылилась в поистине захватывающее зрелище для всех, кто принимал в нем участие. Каждого обуревали свои чувства. Когда все было позади, мисс Полли охватила такая слабость, будто она только что прогулялась по краю вулкана, в кратере которого клокочет лава. Продавцы вышли из этого приключения с раскрасневшимися лицами и ворохом историй о Поллианне, коими всю ближайшую неделю забавляли друзей. Лицо Поллианны озаряла улыбка, а сердце было исполнено умиротворения. Ибо, как она выразилась, обращаясь к одному из служащих магазина, у нее «никогда никого не было чтобы одевать, кроме пожертвований и Женской помощи».
— Никогда не думала, что это так чудесно! — восклицала она. — Вот так, прийти в магазин и купить совершенно новую одежду, и ее не надо потом ушивать или отпускать, как те платья, которые тебе не годятся.
Поход по магазинам занял всю вторую половину дня. Потом Поллианна и тетя поужинали, а затем Поллианна замечательно поговорила со старым Томом в саду. Когда же тетя Полли ушла в гости к соседке, Нэнси, успевшая перемыть всю посуду, вышла на заднее крыльцо, и девочка побеседовала еще и с ней.
Старый Том рассказал ей много чудесных историй о матери, и Поллианна была просто счастлива. А Нэнси рассказала ей о маленькой ферме в местечке Корнере, где живут ее любимая мама и не менее любимые две сестры и брат. Нэнси обещала: если мисс Полли не будет против, она возьмет Поллианну, когда поедет на ферму, и познакомит со своей родней.
— У них такие красивые имена, Поллианна, — мечтательно произнесла Нэнси. — Тебе они понравятся. Брата зовут Элджернон, а сестер — Флорабель и Эстель. — Нэнси вздохнула. — А я… я просто ненавижу имя Нэнси!
— Как ты можешь говорить такое? — с изумлением посмотрела на нее Поллианна. — Ведь это твое имя. Разве можно его не любить?
Все равно оно не такое красивое, как у них. Понимаешь, я ведь родилась в семье первой, и мама тогда еще не начала читать романов. А потом она стала их читать и нашла там эти прекрасные имена.
— А я люблю имя Нэнси. Потому что Нэнси — это ты, — не сдавалась Поллианна.
— Н-ну, я полагаю, если бы меня нарекли Кларисой Мейбл, ты бы отнеслась ко мне не хуже, а мне жилось бы куда приятнее. Потому как это потрясающее имя.
— Ну, — засмеялась Поллианна, — во всяком случае, ты должна быть рада, что тебя не назвали Гипзибой.
— Гип-зи-бой? — по слогам произнесла Нэнси.
— Ну да, Гипзибой. Так зовут миссис Уайт. А ее муж зовет ее Гип, и ей это ужасно не нравится. Она говорит, что, когда он кричит ей:
«Гип! Гип!» — ей все кажется, что сейчас он крикнет «ура», а она терпеть не может, когда кричат «гип-гип-ура!»
Хмурое лицо Нэнси вдруг озарилось улыбкой.
— Да у тебя прямо ума палата, мисс Поллианна! Знаешь, теперь видно, как только я буду слышать свое имя, мне будет вспоминаться это «гип-гип-ура!», и я сразу начну смеяться. Да, да. И я, наверное, все-таки рада…
Не договорив, Нэнси изумленно поглядела на девочку:
— Неужели… Неужели ты и сейчас играла в свою игру, мисс Поллианна? Поэтому ты и рассказала про Гипзибу?
Поллианна серьезно посмотрела на нее, однако мгновение спустя весело рассмеялась.

— Наверное, я и правда играла в игру, Нэнси. Но я сама этого не заметила. Знаешь, когда привыкнешь искать, чему бы порадоваться, иногда находишь словно само собой. Вот и сейчас так вышло. Если постараться, почти во всем можно отыскать что-нибудь радостное или хорошее.
— М-может быть, — неуверенно выдавши из себя Нэнси.

В половине девятого Поллианна отправилась спать. Сетки к ее окнам все еще не приделали, и наглухо закупоренная комната под крышей раскалилась, как печка. Поллианна с вожделением взглянула сперва на одно, потом на другое окно, но поднимать рамы не стала. Она помнила о «своем чувстве долга», а потому, аккуратно уложив одежду на стуле, помолилась, задула свечу и улеглась в постель. Она не знала, сколько времени провела без сна, ворочаясь с боку на бок в душной постели, но ей казалось, что мука ее продолжается множество томительных часов. Наконец, она встала, ощупью пробралась к двери, открыла ее и вышла на чердак. Его окутывала густая бархатная тьма; лишь у восточного слухового окна виднелась тоненькая дорожка лунного света.

Стараясь не смотреть ни вправо, ни влево, Поллианна пошла к освещенному окну. Она очень надеялась, что хоть тут окажется сетка для насекомых, но, едва дойдя до цели, убедилась, что надежда ее напрасна: сетки не было. Поллианна глянула сквозь стекло на улицу. Там простирался прекрасный мир, но, увы, он был недоступен!

И вдруг Поллианна увидела такое, от чего глаза ее восторженно распахнулись. Прямо под чердачным окном простиралась широкая плоская крыша застекленной террасы! Зрелище это преисполнило ее душу тоской и жаждой свежего воздуха. Ах, если бы только она могла оказаться там!

Поллианна испуганно оглянулась. Где-то за полосой тьмы осталась ее маленькая душная комната, и там стояла еще более душная постель. Стоило ли ради них преодолевать пугающую темноту, когда впереди простиралась крыша террасы, светила луна, и свежего воздуха было столько, что ее пылающие руки и щеки, разумеется, враз бы остыли.

Ах, если бы только ее кровать стояла здесь!
И ведь бывают счастливцы, которые спят на улице! Например, там, где она жила, был такой Джоэл Хартли. Он болел чахоткой и просто вынужден был спать в саду.

Вдруг Поллианна вспомнила, что недалеко от этого окна висят на гвоздях несколько мешков. Когда она спрашивала, зачем они, Нэнси сказала, что в них убирают на лето зимнюю одежду. Поллианна боязливо пошарила в темноте. Мешки и впрямь были тут. Она выбрала большой мягкий мешок (в нем хранилась котиковая шуба мисс Полли!) и решила, что он великолепно заменит ей на сегодня матрац. Потом она выбрала мешок чуть поменьше и немного потоньше; его можно было сложить вдвое, и получалось что-то вроде подушки. Третий мешок оказался почти пустым, и Поллианна облюбовала его в качестве одеяла. Захватив мешки с собой, Поллианна, чрезвычайно обрадованная тем, что нашла выход из положения, вытолкнула мешки на крышу, а затем спустилась сама. Встав на крышу, она тут же вспомнила о слуховом окне и плотно притворила его за собой. Она на забыла о мухах, которые приносят на своих потрясающих ногах самые ужасные вещи.

На крыше и впрямь оказалось на диво прохладно. Поллианна несколько раз глубоко вдохнула свежий воздух и запрыгала на месте от радости. Тут ее подстерегало еще одно замечательное открытие. Жестяная крыша звучно проминалась под ее ногами, а потом столь же звучно выпрямлялась обратно. Поллианне это так понравилось, что она не отказала себе в удовольствии пробежаться несколько раз взад-вперед по крыше. Мало того, что железо отлично звучало, на ходу разгоряченную Поллианну овевал свежий ветерок, и, забыв обо всем, она наслаждалась жизнью. Крыша была широкой и совершенно плоской, упасть с нее было невозможно, и это тоже радовало Поллианну. Набегавшись и отдышавшись, она, наконец, опустилась на матрац из котиковой шубы, и, как и было задумано, положила под голову второй мешок, а третьим прикрылась.

— Теперь я даже рада, что на мои окна еще не приделали сеток, — блаженно пробормотала она и, подмигнув звездам, добавила: — Ведь иначе я не нашла бы все это.
В это время внизу, в комнате рядом с застекленной террасой тетя Полли в панике пыталась одновременно влезть в халат и в тапочки. Лицо ее было бледно от испуга. Мгновение назад она позвонила по телефону Тимоти и дрожащим голосом приказала:
— Разбуди скорее отца и отправляйтесь вместе на чердак! Не забудьте взять фонари. Кто-то залез на крышу террасы. Наверное, он забрался по решетке для вьющихся роз или как-то еще. Надо опередить его, пока он не проник через чердачное окно в дом. Дверь на чердачную лестницу я, правда, уже заперла, но все равно поторапливайтесь.
Только Поллианна начала засыпать, как ее разбудили свет фонаря и громкие восклицания. Открыв глаза, она обнаружила подле себя Тимоти. Он поднялся снаружи по приставной лестнице, и теперь, стоя на последней ступеньке, удивленно смотрел на девочку. Она перевела взгляд на чердачное окно, откуда как раз тяжело выбирался на крышу старый Том. Из-за плеча старого Тома виднелась голова тети Полли. — Как прикажешь тебя понимать, Поллианна? — воскликнула тетя Полли. Поллианна села на своей импровизированной постели.
— Ой, мистер Том, тетя Полли, — часто моргая спросонья, пробормотала она. — А что это вы все такие испуганные? Вы не бойтесь, я сплю тут не потому, что у меня чахотка. Просто мне стало там жарко… Но окно я закрыла, тетя Полли, вы можете быть спокойны, мухи не принесут в дом всяких микробов. Тимоти вдруг разом исчез с крыши. Старый Том почти с той же стремительностью ретировался в слуховое окно. Мисс Полли стояла, закусив нижнюю губу.

После солидной паузы, она строго сказала:
— Дай мне все эти вещи, Поллианна, и сама иди сюда тоже. Из всех самых странных детей!.. — воскликнула мисс Полли и, не договорив, снова надолго замолчала.

Держа фонарь в одной руке и крепко сжимая ладонь Поллианны — в другой, она вернулась на чердак. После краткого отдыха на крыше террасы воздух здесь показался Поллианне еще более спертым и жарким, чем прежде. Она судорожно вздохнула, но ни единым словом не посетовала на судьбу. Когда они добрались до верхней площадки чердачной лестницы, мисс Полли тщательно отделяя одно слово от другого, проговорила:

— Поллианна! Оставшуюся часть ночи ты проведешь в моей постели. Сетки принесут завтра. Пока их не приделают, я просто считаю своим долгом не спускать с тебя глаз.

— С вами! В вашей постели! — захлебываясь от восторга, воскликнула Поллианна. — О, тетя Полли, тетя Полли! Как я рада! Я так мечтала, чтобы кто-нибудь родной, когда-нибудь меня уложил спать рядом! Именно родной, а не Женская помощь, те-то всегда были рядом! Тетя Полли, а я теперь еще больше рада, что сетки принесут только завтра. Наверное, вы на моем месте тоже были бы рады, а, тетя Полли?

Тетя Полли ничего не ответила. Племянница повергла ее в величайшее недоумение. Уже третий раз она пыталась ее наказать, и третий раз ее наказание воспринималось как высшая награда. Нужно ли удивляться, что тетя Полли чувствовала себя совершенно выбитой из колеи?

8. ПОЛЛИАННА НАНОСИТ ВИЗИТ

Вскоре в Харрингтонском поместье установилось нечто вроде режима дня. Правда, он не совсем укладывался в ту жесткую схему, которую первоначально предполагала мисс Полли. Поллианна и впрямь шила, играла на рояле, читала вслух и училась готовить. Но она уделяла всем этим занятиям куда меньше времени, нежели планировалось ранее.

Вся вторая половина дня, с двух и до шести, целиком и полностью находилась в ее распоряжении, и она могла доставлять себе все удовольствия, кроме тех, что уже успела категорически запретить тетя Полли, Словом, вопреки всем ее опасениям, времени на то, чтобы «жить», у нее оставалось предостаточно.

Считалось, что это делается для того, чтобы Поллианна как следует отдохнула от занятий. Однако, неизвестно еще, кому больше требовался отдых, ей или мисс Полли. Чем дольше Поллианна жила в ее доме, тем чаще достойная мисс Харрингтон восклицала: «Ну, что за непонятный ребенок!» А завершая ежедневные занятия с племянницей, она чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной.
Нэнси со своей частью уроков на кухне справлялась куда лучше и не чувствовала себя ни разбитой, ни опустошенной. Наоборот, среды и субботы она воспринимала почти так же радостно, как праздники.
Поместье Харрингтонов располагалось как раз на границе города и деревни. И в городских, и в деревенских домах поблизости в это время не оказалось ни одного сверстника Поллианны, и ей не с кем было играть. Но, похоже, это ее ничуть не обескураживало.

— Меня это совершенно не волнует, — объяснила она Нэнси. — Мне нравится гулять и смотреть на дома и на людей. Я просто обожаю людей. А ты, Нэнси?
— Не скажу, что я так уж их обожаю, во всяком случае, не всех, — ядовито проговорила Нэнси.

Поллианна старалась использовать для прогулок каждый погожий день. В такие дни она просто умоляла, чтобы ей дали какое-нибудь поручение в городе. Во время прогулок ей часто встречался человек, которого она тут же стала называть Мой Незнакомец, тем самым отличая его ото всех прочих незнакомцев, которых вообще никак не называла. Этот человек всегда носил длинное черное пальто и высокий шелковый цилиндр. Другие незнакомцы одевались не так, и уже этим он выделялся на общем фоне. Он был всегда гладко выбрит, бледен, держался подчеркнуто прямо, ходил очень быстро. Волосы с сильной проседью выбивались у него из-под шляпы. Ни разу еще Поллианна не видела его в чьем-либо обществе, и ей показалось, что Ее Незнакомец очень одинок. Ей стало его настолько жаль, что в конце концов она решилась заговорить с ним.

— Здравствуйте, сэр. Не правда ли, сегодня чудесный день? — весело спросила она. Мужчина испуганно огляделся и чуть замедлил шаг.
— Ты это мне? — резко произнес он.
— .Да, сэр, — радостно подтвердила Поллианна, — конечно же вам. Не правда ли, сегодня просто чудесный день?
— Э-э-о-о-хм-м! — издал сложное восклицание Ее Незнакомец, неуклонно продвигаясь дальше. Поллианна засмеялась. «Забавный какой!» — подумала она.
На следующий день они вновь столкнулись.
— Конечно, сегодня не такой хороший день, как вчера, но тоже ничего! — весело крикнула она ему вслед.
— Э-э-о-о-хм-м! — повторил свое восклицание Ее Незнакомец, и Поллианне стало еще веселее.
Когда она в третий раз заговорила с ним, Ее Незнакомец вдруг остановился и спросил:
— Кто ты, дитя мое, и почему каждый день заговариваешь со мной?
— Я Поллианна Уиттиер. А вы все один и один. Вот я и подумала, что вам, наверное, очень одиноко. Я рада, что вы остановились, иначе мы бы с вами и сегодня не узнали друг друга. Правда, вы еще не представились.
— Ну и ну, — выдохнул мистер Ее Незнакомец. Больше он ничего не сказал, лишь изо всех сил припустился вперед.
Поллианна провожала его разочарованным взглядом. «Может быть. Ее Незнакомец чего-то не понял? Ведь так не полагается себя вести, когда знакомишься. Он не назвал мне своего имени», — подумала она, тоже продолжая путь.

Сегодня Поллианне поручили отнести миссис Сноу студень из телячьей ножки. Миссис Сноу и мисс Полли принадлежали к одному церковному приходу. Миссис Сноу уже давно болела, и, так как она очень нуждалась, все более или менее состоятельные члены прихода считали своим долгом помогать ей. Мисс Полли исполняла свой долг по отношению к миссис Сноу каждый четверг; он заключался в том, что Нэнси приносила больной женщине что-нибудь на обед. Однако, в один из четвергов Поллианна выговорила это право себе, и Нэнси, узнав, что мисс Полли не против, без малейших колебаний уступила.

— Не очень-то я горюю, что не пойду к ней сегодня, — честно сказала Нэнси, когда они остались с Поллианной наедине. — Но я-то считаю, что не больно хорошо с ее стороны спихивать это дело на тебя, ягненочек мой. Вот так я тебе и скажу: нехорошо. Нехорошо, вот так я тебе и скажу.

— Но я с удовольствием пойду, Нэнси.
— Сначала разок сходи, а потом посмотрим, как ты запоешь, — ехидно отозвалась Нэнси.
— А что такое? — удивилась Поллианна.
— А то, что никому к ней ходить не нравится. Если бы в людях было поменьше жалости, к ней бы и близко никто не подошел, до того она сварливая. Жаль только ее дочку. Вот уж досталось бедняжке… А то послушать миссис Сноу, так все в этом мире происходит неправильно. Даже дни недели наступают не так. В понедельник она жалуется, что кончилось воскресенье, а если ей принесешь студень, она вмиг заявит, что ей охота цыпленка, а притащи ей цыпленка, тут же скажет, что мечтала о бараньем бульоне.
— Вот так смешная женщина! — расхохоталась Поллианна. — Знаешь, Нэнси, мне теперь еще больше хочется на нее посмотреть. Она ведь совсем не похожа на других, а когда люди не похожи, это так интересно!
— Хм-м. Да уж, что верно, то верно. Миссис Сноу и впрямь на других не походит. Хотелось бы верить, что не походит. Вот так я тебе и скажу: хотелось бы верить, что мы-то с тобой не такие! — угрожающе проговорила Нэнси.

Вспоминая об этом разговоре, Поллианна завернула в калитку, за которой стоял маленький облезлый коттедж. Она предвкушала встречу с этой удивительной миссис Сноу, и глаза ее просто горели от нетерпения. Она постучалась. Дверь открыла девушка с очень бледным лицом; ото всего ее облика веяло страшной усталостью.
— Здравствуйте, — вежливо проговорила Поллианна. — Я от мисс Полли Харрингтон. Мне очень хотелось бы повидать миссис Сноу.
— Если ты говоришь правду, ты первая, кому хотелось бы ее увидеть, — тихо ответила девушка, но Поллианна не разобрала слов.
Девушка открыла дверь в прихожей, впустила Поллианну в полутемную комнату и, затворив дверь, удалилась. Поллианна поморгала глазами, чтобы привыкнуть к темноте, потом посмотрела в глубь комнаты и заметила женщину, сидящую на постели.
— Здравствуйте, миссис Сноу, — тут же подбежав к ней, заговорила Поллианна. — Как вы поживаете? Мисс Полли просила передать, что надеется, что вы сегодня хорошо себя чувствуете. Она прислала вам телячий студень.

— О, Боже! — раздалось с постели. — Я, конечно, очень благодарна, но я так надеялась сегодня поесть бараний бульон.
Поллианна несколько оторопела.
— Странно, — удивленно сказала она, — а мне говорили, что, когда вам приносят студень, вам хочется цыпленка.
— Что? — резко повернула голову больная.
— Да так, ничего, — безо всякого смущения продолжала Поллианна. — В общем-то это не имеет никакого значения, что за чем идет. Просто Нэнси сказала, что обычно, когда от нас приносят студень, вам хочется цыпленка, а когда приносят цыпленка, вам хочется бараний бульон. Но, может быть, Нэнси просто спутала.
Больная взялась за спинку кровати, подтянулась и села прямо. Такая поза для нее была чем-то из ряда вон выходящим, но Поллианна об этом не знала и не обратила внимания.
— Ну-ка, мисс Дерзость, отвечай кто ты такая? — спросила миссис Сноу.
— Да нет, меня совсем по-другому зовут! — засмеялась Поллианна. — И я очень рада, что меня зовут по-другому. Ведь это имя будет даже похуже Гипзибы, правда ведь, миссис Сноу? Я Поллианна Уитгиер, племянница мисс Полли Харрингтон. Я приехала и теперь живу вместе с тетей. Потому-то я и принесла сегодня студень.
Первую часть рассказа Поллианны миссис Сноу выслушала с большим интересом. Но как только речь зашла о студне, тело ее обмякло, и она снова устало откинулась на подушки.

— Да, да, большое вам спасибо. Разумеется, твоя тетя очень добра ко мне. Но у меня сегодня совсем нет аппетита. Вот если бы бара… — она неожиданно замолчала и резко переменила тему: — Я сегодня совсем не спала. Ну, просто ни на минуту даже глаз не сомкнула.
— Ох, миссис Сноу! Как же я вам завидую! — воскликнула Поллианна. Она поставила студень на маленькую тумбочку и, удобно устроившись на стуле рядом с кроватью, продолжала: — Мне всегда очень жалко тратить время на сон. И вам тоже жалко, миссис Сноу?
— Тратить время на сон? — в полном недоумении переспросила больная.
— Ну, да, — убежденно подтвердила девочка. — Ведь вместо того, чтобы спать, можно просто жить. Мне так жалко, что ночь пропадает зря.
Миссис Сноу снова поднялась с подушек и села очень прямо.
— Ну, ты просто потрясающее дитя! — воскликнула она. — Слушай, подойди-ка к тому окну и подними шторы. Мне хочется как следует разглядеть тебя.

Поллианна встала со стула.
— Ой, но ведь тогда вы заметите мои веснушки, — горестно усмехнулась она. — Я как раз радовалась, что тут так темно, и вы не сможете их увидеть. Ну, а теперь вы смо… Ой! — снова воскликнула она, и в голосе ее послышалось восхищение. — Теперь я так рада, что вы сможете их увидеть. Потому что теперь я вижу вас. Ни тетя Полли, ни Нэнси не сказали мне, что вы такая хорошенькая.
— Я? Хорошенькая? — горестно отмахнулась больная.
— Ну, да. И даже очень. Неужели вы сами не знаете? — удивилась Поллианна.
— Представь себе, нет, — сухо отозвалась миссис Сноу.
Из своих сорока лет пятнадцать она посвятила недовольству всем, что ее окружает. У нее просто времени не хватало подмечать что-то хорошее.
— Но у вас большие темные глаза. И волосы у вас темные, и к тому же вьются, — заворожено глядя на больную, говорила Поллианна. — Обожаю черные кудри! Я мечтаю, что у меня будут такие, когда я попаду в рай. А на щеках у вас такой чудесный румянец. Ну, ясно, вы очень хорошенькая, миссис Сноу. Думаю, вы просто не можете не заметить этого, когда смотритесь в зеркало.
— Зеркало! — возмущенно повторила больная и в отчаянии откинулась на подушки. — Увы, я не слишком-то часто гляжусь в него. Думаю, и тебе, моя милая, было бы трудно в него глядеться, если бы ты лежала, как я.
Это верно, — с сочувствием отозвалась Поллианна. — Дайте-ка я вам принесу зеркало.

Она вприпрыжку подбежала к комоду и схватила маленькое зеркало с ручкой. Вернувшись к кровати, она окинула больную придирчивым взглядом. — Если вы не против, я сначала чуть-чуть причешу вас, а потом вы посмотрите на себя в зеркало. Я очень хотела бы, чтобы вы согласились на это. Ладно?
— Ну, я… Да, если ты хочешь… Только это бесполезно. Прическа долго не продержится.
— Ой, спасибо! Я обожаю причесывать других!
Поллианна осторожно положила зеркало, схватила расческу и увлеченно принялась за дело.
— Сегодня я ничего особенного не сооружу, — сказала она. — Мне просто хочется, чтобы вы увидали, какая же вы хорошенькая. А в следующий раз я уж займусь вами как следует, — добавила она, нежно касаясь пальцами вьющихся волос надо лбом больной женщины.

Следующие пять минут Поллианна провела в напряженной работе. Она начесывала, укладывала, поправляла сбившиеся пряди на затылке. Потом взбила подушку, чтобы придать голове больной наиболее эффектное положение. Больная хмурилась, усмехалась, и то и дело отпускала язвительные замечания, из коих явствовало, что она совершенно не верит в успех. Однако, несмотря на всю язвительность ее тона, чувствовалось, как ее все больше и больше охватывает волнение.
— Ну, вот! — отдуваясь сказала Поллианна. Она вдруг заметила рядом с кроватью вазу с цветами. Выхватив розовую гвоздику, она воткнула ее в волосы больной.
— Теперь, мне кажется, вы уже готовы, — сказала она, с некоторой опаской протягивая миссис Сноу зеркало. — Глядите.
— Хм-м-м! — произнесла больная, недоверчиво изучая свое отражение. — Вообще-то красные гвоздики мне нравятся куда больше, но какая разница, если цветок к вечеру все равно завянет.
— Но вы как раз должны быть рады, что цветы вянут! — воскликнула Поллианна. — Ведь это так чудесно, когда в вазе каждый день появляются новые цветы! Мне очень-очень нравится, когда у вас так пышно уложены волосы, — удовлетворенно добавила она.
— В-в-возможно, — ответила миссис Сноу таким тоном, словно с неохотой признавала очевидное. — Все равно эта прическа не продержится долго. Я, дорогая моя, только и делаю, что верчусь с боку на бок на подушках.
— Правильно, не продержится! Но ведь это как раз и хорошо. Я очень рада. Потому что я смогу приходить и причесывать вас! — весело защебетала Поллианна. — И еще больше радоваться, потому что у вас такие замечательные черные волосы. Потому что они прекрасно выглядят на фоне подушки. Мои волосы на белом выглядят куда хуже.
— Может быть. Но мне никогда не нравились черные волосы. Малейшая седина в них сразу заметна, — капризно проговорила миссис Сноу, однако зеркала от лица так и не отвела.
— Нет, я очень люблю черные волосы. Я была бы рада, если бы у меня были такие, — со вздохом произнесла Поллианна.
Миссис Сноу уронила зеркало на постель и раздраженно посмотрела на девочку.
— Нет, моя дорогая, сомневаюсь, что ты была бы рада, окажись ты на моем месте, — сварливо проговорила она. — Попробуй полежать с мое, и тебя не обрадуют ни черные волосы, ни что-нибудь другое.
Поллианна задумчиво наморщила лоб. «Наверное, в таком положении и впрямь трудно радоваться», — подумала она.
— Ну, что же мне прикажешь делать? — торжествующе спросила больная.
— Радоваться всему, — ответила девочка.
— Радоваться всему? Чему же, позволь узнать, можно радоваться, когда лежишь больная в постели все дни напролет? Думаю, тебе это было бы не очень просто. Что ж ты молчишь?

В следующее мгновение Поллианна весело захлопала в ладоши, чем окончательно сбила с толку миссис Сноу.
— Да, трудновато! — воскликнула девочка. — Но ведь как раз это и хорошо, правда, миссис Сноу? Всю дорогу до дома я буду думать, чему вам можно радоваться. Может быть, я придумаю, и тогда скажу вам, когда приду в следующий раз. А теперь мне уже пора. До свидания. Я просто потрясающе провела у вас время. До свидания! — еще раз крикнула она и исчезла за дверью.

— С ума сойти! Что она хотела этим сказать? — не отрывая глаз от закрывшейся за девочкой двери, пробормотала миссис Сноу. Она взяла с постели зеркало и снова посмотрелась в него. — А эта крошка умеет обращаться с волосами, — некоторое время спустя, тихо сказала она. — Я и не знала, что могу выглядеть так привлекательно. Только какой мне от этого прок, — горестно добавила она и вновь опустив зеркало на простыню, откинулась на подушку и капризно замотала головой.

Зеркало все еще оставалось в ее постели, когда некоторое время спустя в комнату вошла ее дочь Милли. Только теперь оно не валялось на простыне, а было тщательно укрыто от посторонних взоров.
— Мама! — едва открыв дверь, воскликнула Милли. — Да у тебя занавески подняты!
Не успела она удивиться яркому свету в комнате, как заметила гвоздику в волосах матери, и это поразило ее еще больше.
— А что тебя, собственно, удивляет? — обиженно отозвалась мать. — Неужто я должна всю жизнь просидеть в темноте только из-за того, что больна? — Правильно, мама, — поспешно согласилась Милли и извлекла на свет бутылку с лекарством. — Ведь я и сама тебя столько раз уговаривала открыть шторы, но ты никогда раньше не соглашалась.
Миссис Сноу молча перебирала пальцами кружева ночной рубашки.
— Неужели никто не может подарить мне новую ночную рубашку? — послышался, наконец, ее капризный голос. — Ну, хоть бы для разнообразия кто-нибудь прислал ее вместо бараньего бульона.
— Но, мама! — воскликнула вконец пораженная Милли, и в возгласе ее не было ничего удивительного. Дело в том, что ящик комода таил целых две новых ночных рубашки и уже несколько месяцев Милли тщетно пыталась уговорить мать воспользоваться хоть одной из них.

9. КОТОРАЯ ПОВЕСТВУЕТ О НЕЗНАКОМЦЕ

Когда Поллианна в следующий раз увидела Своего Незнакомца, шел дождь. Однако девочка одарила его сияющей улыбкой:
— Сегодня не очень-то хороший денек, не правда ли? — сказала она. — Но я очень рада, что не все дни такие.
На этот раз Ее Незнакомец даже не прибег к своему сложному восклицанию и спокойно прошествовал мимо. Поллианна не сомневалась, что он так повел себя просто потому, что не расслышал ее слов. Когда на следующий день они встретились вновь, она решила говорить погромче. Может быть, по-своему она была и права, ибо Ее Незнакомец шел, опустив глаза и заложив руки за спину. Поллианне казалось просто нелепым не замечать ничего вокруг, когда на улице так ярко сияет солнце, воздух напоен утренней свежестью, а самой Поллианне удалось заполучить утреннее поручение, и она смогла уже после завтрака пойти на прогулку.
— Здравствуйте! Как вы поживаете? — громко защебетала она. — Сегодня день совсем не такой, как вчера. Я так рада, и вы, наверное, тоже, да?

Ее Незнакомец остановился, как вкопанный. Лицо его исказилось от злобы. — Послушай-ка, девочка, — сухо произнес он. — Давай-ка мы с тобой сразу договоримся. Запомни раз и навсегда: я совершенно не замечаю, есть сегодня солнце или нет. Мне некогда заниматься погодой. У меня и без нее полно дел.
Поллианна ласково улыбнулась.
— То-то и оно, сэр. Я и сама вижу, что вы не замечаете, какая погода. Потому-то я и сказала вам об этом.
— Э-э-хм-м-м. Что? — выдавил из себя в ответ мужчина и умолк.
— Я говорю, сэр, что я потому и сказала вам о погоде, чтобы вы посмотрели, как ярко светит солнце и как чудесно вокруг. Я ведь знаю, стоит вам это заметить, и вы сразу обрадуетесь, и лицо у вас станет совсем не таким, как сейчас.
— Ну и ну! — воскликнул Ее Незнакомец и беспомощно развел руками.
Он было пошел вперед, но сделав несколько шагов, остановился. Лицо его было по-прежнему хмуро.
— Послушай. А почему бы тебе не побеседовать с кем-нибудь из сверстников? — спросил он.
— Я бы с радостью, сэр. Но Нэнси говорит, что поблизости совсем нет детей. Да меня это не очень волнует. Мне и со взрослыми весело. С ними мне даже привычнее, ведь я привыкла к Женской помощи.
— Хм-м. Ну, да, Женская помощь. Ты что, считаешь, что я похож на нее?
На губах Ее Незнакомца появилось нечто вроде улыбки, но по-прежнему суровый взгляд словно стоял на страже, не позволяя лицу принять веселое выражение.
— О нет, сэр, — весело засмеялась Поллианна, — уж вы-то совсем не похожи на Женскую помощь! Но вы ничуть не хуже… Может быть, даже лучше, — любезно добавила она. — Да, да я, знаете, совершенно уверена, что вы куда лучше, чем кажетесь с виду.
Ее Незнакомец издал еще одно сложное восклицание. Самое сложное из всех, которые он издавал раньше.
— Н-да! — произнес он напоследок, и на этот раз решительно продолжил свой путь.
В следующую их встречу Ее Незнакомец наградил Поллианну шутливым взглядом, и она с радостью отметила, насколько он стал от этого привлекательней.
— Добрый день, — суховато поздоровался он. — Наверное, мне лучше сразу предупредить: я знаю, что сегодня светит солнце.
— Вам незачем было говорить мне об этом, — ответила Поллианна. — Как только я посмотрела на вас, я поняла, что вы знаете.
— Ты поняла?
— Ну да, сэр. Я заметила это по вашим глазам и по тому, что вы улыбаетесь.
Ее Незнакомец хмыкнул и пошел дальше. С тех пор он всегда заговаривал с Поллианной, и часто даже первым заводил беседу. Правда, беседы их редко заходили дальше приветствий, но и этого было достаточно, чтобы удивить Нэнси. Она просто рот раскрыла от изумления, когда они однажды шли с Поллианной по улице, и Ее Незнакомец поздоровался с девочкой.
— Домик мой с палисадником! — воскликнула она. — Мне что, привиделось, или он и впрямь говорил с тобой, мисс Поллианна?
— Конечно, говорил. Он теперь всегда со мной разговаривает, — с улыбкой ответила девочка.
— Всегда, говоришь? Ну и дела. Ты хоть знаешь, кто он такой?
Поллианна покачала головой.
— Мне кажется, он забыл представиться, — задумчиво проговорила она. — Понимаешь, я ему сказала, как меня зовут, а он не сказал.
— Но он вообще уже много лет ни с кем не разговаривает, если только ему это не нужно по делу. Это Джон Пендлтон. Он живет один как сыч в большом доме на Пендлтонском холме. У него там даже прислуги нет, ему предпочтительней по три раза на дню ходить есть в гостиницу. Там ему всегда Салли Майнер прислуживает. Так она говорит, он даже когда еду заказывает, и то рот разевает с трудом. А иногда ей и вовсе приходится гадать, чего ему нужно. Но вот что она уж наверняка знает — ему подавай, что подешевле. Поллианна понимающе кивнула.

— Это я знаю. Бедняку всегда приходится выискивать самое дешевое. Мы с папой часто ели в харчевне. Обычно мы заказывали бобы и рыбные тефтели. И мы с ним всегда очень радовались, что любим и бобы и тефтели. Потому что на жареную индейку нам даже глядеть было страшно. Одна ее порция стоила целых шестьдесят центов. Интересно, мистер Пендлтон тоже любит бобы?
— Любит бобы! — возмущенно выдохнула Нэнси. — Да какая ему разница, что любить? Ты и впрямь думаешь, что он бедняк, мисс Поллианна? Держи карман шире! Ему досталась в наследство от отца уйма денег! Да будет тебе известно, богаче Джона Пендлтона в нашем городе и нет никого. Если бы он захотел, он мог; бы каждый день есть доллары на завтрак, обед* и ужин.
Поллианна засмеялась.
— Вот это да, Нэнси! Представляешь, как это, наверное, здорово. Садится мистер Пендлтон за стол и принимается жевать доллары! — Поллианна засмеялась еще громче прежнего.

— Да ты не поняла, — досадливо отмахнулась Нэнси. — Я просто хочу сказать, он ведь богатый и может позволить себе, что только душе угодно. Но он не тратит деньги, а только копит их.
— А-а! — с восторгом воскликнула Поллианна. — Я знаю, зачем он так делает. Он копит деньги для язычников. Какой он хороший! Ты понимаешь, он отказывает себе во всем, чтобы нести нашу веру дикарям.
Нэнси остановилась и остолбенело посмотрела на девочку. Она уже готова была съязвить относительно жертвенности мистера Пендлтона, но встретилась с доверчивым взглядом Поллианны и сочла за лучшее промолчать.
Неопределенно хмыкнув, она поспешила вернуться к прерванной беседе:
— Все-таки очень странно, что он с тобой стал разговаривать. Он ни с кем не разговаривает. Ни с кем, вот так я тебе и скажу, ни с кем почти никогда не разговаривает, если, конечно, для дела не требуется. Не понимаю. Живет совсем один в таком прекрасном доме, где полно всяких потрясающих вещей. Сама я, конечно, не видела, но люди именно так и говорят. Вот так и говорят: и дом прекрасный, и вещи там просто потрясающие. Иные называют этого Пендлтона психом, другие злыднем, а иные говорят, что он просто прячет скелет в шкафу.

— О, Нэнси! — передернулась от ужаса и отвращения Поллианна. — Неужели он может держать в шкафу такие ужасные вещи? Я бы на его месте давно бы избавилась от этой пакости.
Нэнси засмеялась. Она никак не ожидала, что Поллианна не знает такой известной поговорки, однако, убедившись, что та поняла слова о скелете буквально, разубеждать ее почему-то не стала.
— Все говорят, что он ведет очень странный образ жизни, — продолжала она сгущать краски. — Он часто надолго уезжает в путешествия, и все по языческим странам. То по Египту, то по Азии, то по Сахаре.
Ну, я же тебе говорила! Значит, он точно миссионер, — твердила свое Поллианна. Нэнси криво усмехнулась.
— Я бы так не сказала, Поллианна. Когда он возвращается, он начинает писать книги.

Говорят, это очень странные книги. В них он (рассказывает о всяких штуковинах, которые наводит в дальних краях. И чем ему не нравится (тратить свои деньги тут? Даже на себе и то экономит.
— А я понимаю, почему он тут не тратит, — уверенно ответила Поллианна. — Я же говорила тебе: он копит для язычников. Знаешь, он очень забавный и совсем не похож на других. Прямо, как миссис Сноу. Только он и на нее тоже не похож.
— И впрямь не похож, — фыркнула Нэнси.
— Вот потому я и рада, что он со мной разговаривает, — сказала Поллианна и блаженно вздохнула.

10. СЮРПРИЗ ДЛЯ МИССИС СНОУ

Когда Поллианна во второй раз пришла к миссис Сноу, Милли провела ее в ту же комнату. Штора снова была опущена, и Поллианне пришлось какое-то время опять привыкать к полутьме.
— Это та девочка от мисс Полли, — объявила Милли и оставила Поллианну наедине с больной.
— Ах, это ты! — послышался из кровати капризный голос. — Я запомнила тебя. Да тебя кто угодно запомнит. Вот только жаль, что ты не пришла вчера. Мне вчера так хотелось тебя увидеть.
— Правда? Ну, тогда я рада, что пришла сегодня, а не еще через три дня! — весело объявила Поллианна. Быстро пройдя по комнате, она осторожно поставила корзину на стул возле кровати.
— Ой, как темно! — воскликнула она. — Я почти вас не вижу.
Она решительно подошла к окну и подняла шторы.
— Мне очень хотелось посмотреть, вы научились причесываться так, как я вам в прошлый раз показала? — возвращаясь к кровати, заговорила она. — Ой, нет, не научились, — продолжала она, взглянув на миссис Сноу. — Ну, ничего. Я даже рада. Ведь и теперь вы, наверное, позволите, чтобы я сама вас причесала. Но я вас причешу немного позже. А сейчас посмотрите, что я вам тут принесла.
Женщина беспокойно заворочалась в постели.
— Не думаю, что от моего взгляда еда станет вкуснее, — ехидно проговорила она, но на корзину все же взглянула. — Ну, что там у тебя?
— А чего бы вам самой больше всего хотелось? — спросила Поллианна. — Ну, отвечайте же, миссис Сноу!
Миссис Сноу растерялась. Уже много лет подряд все ее желания сводились к мечтам о чем-то другом, нежели то, что ей принесли. И вот теперь, встав перед свободным выбором, она просто не знала, что и сказать. А она не сомневалась, что Поллианна не успокоится, пока не добьется ответа.
— Ну… — замялась она. — Может быть, бараньего бульо… — У меня он есть! — с гордостью перебила ее Поллианна.
— Ах, нет, это именно то, чего мне как раз сегодня совсем не хочется, — вдруг заявила больная. Теперь, когда было, от чего отказываться, она, наконец, обрела прежнюю уверенность в себе и отчетливо поняла, чего бы желал ее несчастный больной желудок. — Мне хочется цыпленка, — твердо сказала она.
— Но у меня и цыпленок есть! — весело воскликнула Поллианна. Миссис Сноу повернула голову и ошеломленно уставилась на нее. — И то… и… другое? — медленно проговорила она.
— И третье. Я еще и студень с собой взяла! — торжественно провозгласила девочка. — Я решила, что вы должны хоть раз получить на обед то, что вам действительно хочется. Вот мы и придумали вместе с Нэнси. Конечно, каждого блюда получилось по чуть-чуть. Но зато все они уместились у меня в корзине. Я так рада, что вам захотелось цыпленка! — сказала она, извлекая три небольших миски с едой. — Понимаете, когда я уже шла к вам, я вдруг испугалась, что у меня ничего не выйдет. Ну, представляете, как было бы жалко, если бы вам вдруг захотелось рубца, или тушеного лука, или еще чего-то, чего у меня с собой нет. Но, слава Богу, все обошлось. И это чудесно, потому что ведь мы с Нэнси очень старались!

Ответа не последовало. Больная чувствовала себя совершенно растерянной, и никак не могла собраться с мыслями.
— Я оставлю вам все, — продолжала щебетать Поллианна, устраивая на столе все три миски. — Вдруг завтра вам захочется бараньего бульона, а послезавтра — студня. А, кстати, как вы сегодня себя чувствуете, миссис Сноу? — вежливо осведомилась она.
— Спасибо, плохо, — с облегчением пробормотала миссис Сноу, ибо вопрос о здоровье вернул ее в привычно вялое и, одновременно, раздраженное состояние духа. — Мне так и не удалось поспать сегодня утром. Эта соседская девчонка, Нелли Хиггинс, принялась заниматься музыкой, и ее упражнения чуть не свели меня с ума. Она пробренчала на’ рояле без остановки все утро. Просто не знаю, как мне теперь жить. Поллианна с сочувствием кивнула головой.
— Да, да, это ужасно. С миссис Уайт однажды тоже было такое. Миссис Уайт, чтобы вы знали, из той Женской помощи, которая мне помогала. У нее тогда как раз случился приступ радикулита, она лежала и даже повернуться не могла. Она потом говорила, что ей было бы гораздо легче, если бы она смогла переворачиваться с боку на бок. А вы можете, миссис Сноу?
— Что «могу»?
— Ну, поворачиваться, двигаться, менять положение в кровати, когда музыка совсем уж надоедает вам?
Миссис Сноу удивленно посмотрела на Поллианну.
— Ну, конечно. Я могу двигаться по всей кровати, — несколько раздраженно проговорила она.
— Ну, значит, вы уже этому можете радоваться, правда ведь? А вот миссис Уайт совсем не могла двигаться. Потому что, когда радикулит, сделать это просто невозможно. Миссис Уайт говорила, что ей просто до смерти хотелось повернуться. И еще она потом говорила, что, наверное, совсем бы рехнулась, если бы не уши сестры ее мужа.
— Уши сестры ее мужа? Думаешь ли ты, что говоришь, дитя мое?
— Да, миссис Сноу. Я просто вам не все рассказала. Я только сейчас вспомнила, вы ведь совсем не знаете Уайтов. Но, понимаете, мисс Уайт, сестра мужа миссис Уайт, совершенно глухая. Она как раз приехала погостить к ним, и тут у миссис Уайт случился этот приступ радикулита, и мисс Уайт осталась, чтобы ухаживать за ней и подменить ее на кухне. Но она была совершенно глухая и не понимала, что ей говорят. Вот с тех пор миссис Уайт, когда слышала, как у соседей играют на рояле, даже радовалась, потому что она, по крайней мере, слышала, и ей было легче, чем мисс Уайт. Понимаете, миссис Сноу, это она так играла в мою игру.
— В игру?
— Ой! — захлопала в ладоши Поллианна. — Я чуть не забыла. Миссис Сноу, я ведь придумала, чему вы можете радоваться.
— Радоваться? Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, я же вам в прошлый раз обещала, что подумаю. Неужели вы забыли? Вы попросили меня подумать, чему можно радоваться, если лежишь целыми днями в постели?
— Ах, вот ты о чем, — с пренебрежением. ответила миссис Сноу. — Ну, это-то я прекрасно помню. Только я пошутила. Неужели ты всерьез думала над такой ерундой?
— Конечно, всерьез, — с победоносным видом заявила Поллианна. — И я придумала. Это было очень трудно. Но, чем труднее, тем интересней играть. Честно сказать, сначала мне вообще ничего в голову не приходило, но потом все-таки пришло…
— Ну, и что же пришло тебе в голову? — саркастически — ласковым тоном осведомилась миссис Сноу.
Поллианна набрала в легкие побольше воздуха и выпалила на едином дыхании:
— Я придумала, что вы должны быть рады, что другим людям не так плохо, как- вам. Ведь они не больны и не лежат целыми днями в кровати.
В глазах миссис Сноу вспыхнула злоба.
— Ну и ну! — воскликнула она, и в голосе ее не послышалось благодарности.
— А теперь я расскажу вам, что это за игра, — спокойно продолжала Поллианна. — Вам будет очень здорово в нее играть. Потому что, чем труднее приходится, тем в этой игре интереснее. А труднее, чем вам, наверное еще никому не было. А началась эта игра… — и она принялась рассказывать о миссионерских пожертвованиях, костылях и о кукле, которая ей так и не досталась.
Едва она успела справиться с этой историей, как в дверях показалась Милли.
— Ваша тетя велит вам идти домой, мисс Поллианна, — безо всякого выражения проговорила она. — Она звонила по телефону Харлоусам из дома напротив. Вам ведено передать, чтобы вы поторопились. Ваша тетя говорит, что вам надо до вечера еще успеть позаниматься на рояле.
Поллианна с явной неохотой поднялась со стула.
— Ладно, потороплюсь, — мрачно ответила она и вдруг засмеялась. — Видите, миссис Сноу, я, по крайней мере, могу радоваться, что у меня есть ноги, и я могу поторопиться домой.
Миссис Сноу ничего не ответила. А Милли, взглянув на мать, едва не закричала от удивления. По бледным щекам больной струились слезы.
Поллианна направилась к двери.
— До свидания! — крикнула она, уже переступая порог. — Жалко, что я не успела вас причесать, миссис Сноу. Мне очень хотелось это сделать. Ну, ничего, думаю, в следующий раз удастся.
Июльские дни летели один за другим. Для Поллианны это были очень счастливые дни, о чем она не уставала сообщать тете Полли, а тетя Полли неизменно отвечала:
— Вот и хорошо, Поллианна. Мне очень приятно, что ты чувствуешь себя счастливой. Но я хочу надеяться, что время для тебя не проходит впустую. Иначе я буду вынуждена признать, что плохо исполняю свой долг.
Услышав это, Поллианна обхватывала тетю за шею и запечатлевала пылкий поцелуй на ее щеке. Подобная сцена повторялась почти ежедневно, но бурные чувства племянницы все еще приводили мисс Полли в совершеннейшее смятение. И вот как-то, во время урока шитья, Поллианна, в ответ на очередное замечание тети, что дни не должны проходить впустую, спросила:
— Вы хотите сказать, что если я просто счастливо провела день, значит я провела время впустую?
— Совершенно верно, дитя мое.
— Вы часто мне говорите, что надо добиваться ре-зуль-та-тов, — раздельно произнесла она.
— Конечно, дитя мое.
— А что значит ре-зуль-та-ты? — продолжала допытываться Поллианна. — Ну, это значит, что ты из всего должна извлекать какую-то пользу. Все-таки ты очень странный ребенок, Поллианна.
— А если я просто радуюсь, это не значит, что я извлекаю пользу? — с тревогой спросила Поллианна. — Конечно, нет.
— Жалко. Боюсь, тогда моя игра вам совсем не понравится, и вы никогда не сможете в нее играть, тетя Полли.
— Игра? Какая игра?
— Ну, которую мы с па… — Поллианна зажала ладонью рот. — Да нет, ничего, — тихо пробормотала она.
Мисс Полли нахмурилась.
— Думаю, мы с тобой сегодня достаточно позанимались, Поллианна, — сказала она, и урок шитья завершился.
Уже под вечер, спускаясь со своего чердака, Поллианна неожиданно увидела на лестнице тетю Полли.
— Тетя Полли! Тетя Полли! Как это чудно, что вы решили зайти ко мне. Пойдемте скорее. Я так люблю принимать гостей! — выпалила она.
Круто развернувшись, Поллианна снова взбежала вверх по ступенькам и широко распахнула дверь в свою каморку.
Тетя Полли совершенно не собиралась в гости к племяннице. Она шла на чердак, чтобы поискать в сундуке у восточного слухового окна белую шаль. И вот, к своему великому удивлению, она во мгновение ока, вместо сундука оказалась на жестком стуле в комнате Поллианны.
Сколько раз после приезда племянницы мисс Харрингтон, сама удивляясь, вдруг начинала делать что-то совершенно для себя неожиданное!
— Да, я просто обожаю гостей, — продолжала щебетать Поллианна, суетясь вокруг тети с таким видом, словно привела ее не в убогую каморку, а в роскошный дворец. — А особенно мне приятно принимать вас сейчас. Ведь теперь у меня появилась эта комната. Конечно, у меня и раньше была своя комната, но квартиру-то мы снимали. А теперь у меня своя собственная комната, и это, конечно, гораздо лучше. Ведь это навсегда моя комната, правда?
— Да, да, Поллианна, конечно, — вяло пробормотала тетя, недоумевая, почему так и не решается подняться и пойти на поиски шали.
— И, знаете, я теперь просто стала обожать эту комнату. Конечно, в ней нет ни ковров, ни занавесок, ни картин, хотя они мне очень нра…
Тут Поллианна спохватилась и, покраснев, замолчала.
— Что ты хотела сказать, Поллианна?
— Н-ничего, тетя Полли. Правда, это все ерунда.
— Может быть, и так, — сухо произнесла мисс Полли. — Но раз уж ты начала, будь любезна, договаривай до конца.
— Да, это действительно ерунда. Просто я немного надеялась на красивые шторы, картины, ковры. Но, конечно…
— Надеялась? — жестко переспросила ее тетя Полли.
Поллианна еще сильней покраснела.
— Конечно, мне не надо было надеяться, тетя Полли, — виновато проговорила она. — Просто мне давно хотелось, чтобы у меня в комнате были ковры и картины. У нас было всего два маленьких коврика из пожертвований. Один был весь закапан чернилами, а другой — в дырах. А две картины… Одну па… Я хочу сказать, что хорошую мы продали, а плохая развалилась. Наверное, если бы не все это, я бы никогда не стала о них мечтать, когда первый раз попала в ваш холл. А так, я шла через холл и думала, какая красивая у меня теперь будет комната. Но вы не думайте, тетя Полли, я совсем чуть-чуть помечтала об этом, а потом уже радовалась. Потому что в моей комнате нет зеркала, и я не вижу своих веснушек. И вид из моих окон лучше всяких картин. И вы всегда так добры ко мне… Мисс Полли поднялась на ноги. Лицо ее пылало.
— Можешь не продолжать, Поллианна, — сухо проговорила она.
Еще мгновение, и она уже быстро спускалась по лестнице. Она дошла до самого низа, и только тут спохватилась, что так и не добралась до сундука у восточного слухового окна.
Прошло чуть менее суток, когда мисс Полли вызвала Нэнси. — Нэнси! — приказала она. — Ты должна сегодня же перенести вещи мисс Поллианны в ту комнату, которая находится под комнатой на чердаке. Я решила, что моя племянница будет теперь жить там.
— Слушаюсь, мэм, — громко ответила Нэнси. «Домик мой с палисадником!» — пробормотала она себе под нос.
Минуту спустя она уже была в комнате Поллианны.
— Ты только послушай! — что есть силы вопила она. — Теперь ты будешь жить внизу, и комната твоя будет прямо под этой. Это правда. Вот так я тебе и говорю: будешь внизу жить. Будешь, вот так я тебе и говорю.
Поллианна побледнела.
— Ты хочешь сказать… О, Нэнси!.. Это правда? Это действительно правда?
— Думаю, ты скоро сама убедишься, — ответила Нэнси, вылезая из шкафа с ворохом платьев Поллианны. — Мне ведено перенести туда твои вещи, и я сделаю это, прежде чем ей придет в голову передумать, — добавила она, энергично кивая головой.
Прежде чем Нэнси успела закрыть рот, Поллианна опрометью кинулась вниз. Рискуя сломать себе шею, она вихрем преодолела две лестницы и, прогрохотав двумя дверьми и одним стулом, который имел несчастье подвернуться ей под ноги, достигла цели.
— Тетя Полли! Тетя Полли! Неужели я правда буду жить в комнате, где есть все: и ковер, и занавески, и три картины, и тот же потрясающий вид из окон, как в моей теперешней комнате! Ой, тетя Полли! Вы у меня такая хорошая!
— Очень приятно, Поллианна. Я довольна, что ты одобряешь мое решение. И еще я надеюсь, что, раз уж ты так хочешь все эти вещи, ты будешь обращаться с ними бережно. Полагаю, можно не продолжать. А теперь подними, пожалуйста, стул. Вынуждена обратить твое внимание на то, что за последние полминуты ты дважды хлопнула дверью, — сурово добавила достойная мисс Харрингтон.
Она и сама не знала, зачем так строго отчитала племянницу. А дело было в том, что мисс Полли вдруг захотелось плакать, и она не нашла лучшего способа скрыть свое состояние.
Поллианна подняла стул.
— Все верно, мэм! — весело призналась она. — Я и сама слышала, как хлопали эти двери. Но я ведь только что узнала о новой комнате. Я думаю даже вы хлопнули бы дверью, если бы… — Поллианна осеклась и пристально поглядела на тетю.
— Скажите, тетя Полли, а вы когда-нибудь хлопали дверьми?
— Конечно, нет, Поллианна, — уверенно ответила мисс Полли, и это прозвучало в ее устах очень поучительно.
— Жалко, тетя Полли! — с сочувствием воскликнула Поллианна.
— Жалко? — переспросила мисс Полли и растерянно развела руками.
— Ну, да, жалко. Ведь если бы вам захотелось хлопнуть дверью, вы хлопнули бы. А вам не хотелось, и вы не хлопали, и значит, вы никогда ничему не радовались. Иначе вы нипочем бы не смогли удержаться. Мне так жалко, что вы никогда ничему не радовались!
— Поллианна! — едва слышно проговорила достойная леди.
Но Поллианна не отозвалась. Ее уже не было рядом. Лишь резкий хлопок двери, донесшийся с чердака, был ответом на зов мисс Полли. Поллианна влетела наверх и принялась вместе с Нэнси переносить вещи. А мисс Полли сидела в гостиной, и впервые за много лет чувствовала, как ее охватывает смятение. Ну, конечно же, и в ее жизни бывали радости.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…