Большой террор в СССР — забыть, как страшный сон, или помнить? О Бутовском полигоне, о глубине человеческой памяти и двух «Русских Голгофах» — интервью с директором Мемориального центра «Бутово» Игорем Гарькавым.
Геноцид в СССР — забыть, как страшный сон, или помнить?
— Игорь Владимирович, в 2012 году исполняется 75 лет начала массовых казней в СССР….
— Да, это важная для нас годовщина. Вообще, интересно, что указом Президента Дмитрия Медведева, хотя мало кто об этом знает, этот год является Годом российской истории, как сказано в указе: «в целях привлечения внимания общества к российской истории и роли России в мировом историческом процессе». Символично и то, что в его временном пространстве пересекаются несколько временных и смысловых линий, определяющих наши координаты во всемирной истории. Это и двухсотлетие Отечественной войны 1812 года, и годовщина победы русских дружин на Чудском озере в 1242 году, и юбилей российской государственности, начавшейся с призвания Рюрика в Новгород в 862 году.
Игорь Гарькавый
Все эти даты напоминают нам о глубоких корнях русской государственности, его славной истории, традициях, и рядом с ними особняком стоит еще одна, несомненно, важная дата — 75-летие начала массовых казней в Советской России.
К сожалению, без обращения к ней понять всю многовековую историю России невозможно, именно через 37-й год мы, оглядываясь, смотрим на предшествовавшие ему и последовавшие за ним события, которые в свою очередь определяют жизнь каждого из нас сейчас.
Памятные даты – это своего рода опорные точки нашего коллективного сознания. Есть такие даты, которые требуют нашего общего ответа на вызов прошлого. Оглядываяcь на них, мы проверяем свое положение не только в пространстве «большой истории», но и в сетке нравственных координат.
Tакой, на мой взгляд, является и наступившая 75-я годовщина начала массового террора середины 30-х годов прошлого века. Конечно, нельзя быть «заложником печальных дат и цифр», понимая, что есть вещи, о которых жизненно необходимо помнить всегда и везде, но даже формальный повод обратиться к этой важной и больной теме нельзя игнорировать. Но формальный повод ни в коем случае не должен стать причиной формального отношения к нему. Наоборот, очередная веха пройденного пути требует от нас живого, творческого ответа.
Бутово.
К великому сожалению, эта скорбная дата не стала поводом для мероприятий на государственном уровне. Нет никакой федеральной программы, никакого масштабного плана действий, но, тем не менее, нельзя сказать, что годовщина Большого террора проходит совсем незамеченной.
Различные общественные организации и просто неравнодушные граждане пытаются как-то противостоять настроению молчания и равнодушия. Во всяком случае, на уровне общественных инициатив идет заметная деятельность.
Для нас первым в ряду мероприятий, связанных с увековечением памяти о пострадавших 75 лет тому назад, стали молодежные сборы на Бутовском полигоне, проводившиеся в этом году совместно с Московской киношколой.
Уже в шестой раз в начале июля мы собираем школьников, не равнодушных к теме исторической памяти. Мы не называем это «лагерем», так как делаем акцент не на отдыхе и развлечениях, а на созидательной и просветительской деятельности.
Будучи церковно-общественным мемориалом, не получающим государственного финансирования на содержание территории, при проведении сезонных работ — покос травы, расчистка дорожек, забота о деревьях — Бутовский полигон сильно заинтересован в добровольческой помощи: будь то приехавшие к нам трудиться волонтеры или спонсоры-благотворители, выделяющие материальные средства на те или иные работы.
Мы высоко ценим любое участие в наших повседневных заботах и при составлении программы летних молодежных сборов стараемся сочетать посильный физический труд с образованием и нравственным воспитанием приехавших к нам ребят. Встречи, беседы ничуть не менее важны для нас, чем помощь, которую мы можем получить.
Бутовский полигон. Средняя часть основной вывески на территории полигона
Необходимо, чтобы подрастающее поколение, с одной стороны, осознало трагичность русской истории ХХ века, а с другой — нашло для себя в образах новомучеников и исповедников, стоявших за правду до конца, жизненные примеры и идеал для подражания. «Помнить, чтобы жить», — таков был лозунг сборов в этом году.
Развивая концепцию летних молодежных сборов на протяжении последних шести лет, в этом году вместе с Московской киношколой мы решились на эксперимент и попробовали добавить что-то новое. Профессиональное обучение и воспитание в киношколе строится по принципу максимального раскрытия индивидуального творческого потенциала учащихся через разнообразные творческие задания, поэтому этим летом в рамках сборов мы предложили ребятам наметить и продумать новые формы развития Бутовского мемориального комплекса, новые подходы к увековечению памяти пострадавших.
В одном из археологических раскопов на Бутовском полигоне размерами в 12 кв. м специалисты насчитали останки 149 человек.
Речь идет о проектах, практическая разработка которых станет темой работы для ребят в течение года. Результат, на мой взгляд, был достигнут неплохой, и мы надеемся, что опыт творческих мастерских 2012 года станет постоянной практикой в нашем дальнейшем сотрудничестве с Московской киношколой и другими школами Москвы.
Из интересных идей, обсуждавшихся в ходе сборов, можно особо отметить проект создания на Бутовском полигоне виртуального путеводителя для молодежи, доступного как со смартфонов по беспроводной сети (например, Wi-Fi) для находящихся непосредственно на территории нашего мемориального комплекса, так и для пользователей интернета по обычным каналам. Это будет сетевой ресурс, подключение к которому либо позволит получать информацию об объектах мемориального комплекса, передвигаясь по его территории, либо совершить прогулку по Бутовскому полигону, не выходя из собственной квартиры или учебного класса.
Храм Новомучеников и исповедников Российских в Бутово. Фото Владимира Ходакова .
Другой проект касался мемориальной акции в городе Лодейное Поле и уже реализован в ходе традиционной паломнической поездки прихожан храма Новомучеников в Бутове, окончание которой из года в год приурочено к началу массовых казней на Бутовском полигоне — 8 августа.
Этот населенный пункт и его окрестности в начале 30-х годов стали территорией печально знаменитого Свирьлага. Позднее, в 1937 году, на месте уже сворачивавшегося лагеря, как предполагает ряд современных исследователей, был уничтожен один из этапов с соловецкими узниками. Война почти стерла следы этого островка ГУЛАГа, сейчас трудно определить даже место братской могилы заключенных, и все же, вместе с питерским историком и краеведом А.Я.Разумовым, учащиеся Московской киношколы ведут здесь исследовательскую, поисковую и просветительскую работу.
К прибытию нашего корабля они организовали небольшую мемориальную акцию. Выглядело это так: на причале нас уже ждали несколько ребят из киношколы и заготовленная ими небольшая груда камней, которую нам предстояло перенести через застигнутый врасплох город в преднесении небольшого самодельного деревянного креста.
Эта процессия проследовала через Лодейное Поле, вызывая любопытные взгляды горожан, к собору святых первоверховных апостолов Петра и Павла, настоятель которого протоиерей Михаил, поддержав идею этой акции, благословил установить крест в память о всех узниках Свирьлага в непосредственной близости от храма. Что и было совершено после заупокойной литии. Принесенные с собою камни, налившиеся тяжестью во время молитвы, мы сложили в основании креста, символически увековечивая память тех, кто лег в свирскую землю.
Фото: butovo37.ru
Соловки и Бутово — две «Русские Голгофы»
— Расскажите, пожалуйста, об этом паломничестве поподробнее. Это ведь была не просто поездка, она также несла особый духовный и мемориальный смысл?
— Да. Среди прочих мемориальных акций этого года мы задумали и наше паломничество по путям «Северной Голгофы». Кроме общей темы, для нас этот год связан с годовщиной Крестного хода Соловки – Бутово, прошедшего в 2007 году. Уже пять лет прошло с тех дней, когда в Москву по водному пути, по каналам, построенным руками заключенных, мы привезли с Соловков Большой поклонный крест. Как тогда крест шествовал по водам на барже с севера на юг, так и теперь мы собрались в путь на корабле, только в обратном направлении.
В ходе поездки, которая началась и закончилась на Бутовском полигоне, небольшая делегация священнослужителей, сотрудников Мемориального центра и прихожан, родственников пострадавших — всего 30 человек, на корабле «Господин Великий Новгород», арендованном паломнической службой «Радонеж», посетила места, связанные с памятью о жертвах большевистского террора в 20-30-е годы ХХ столетия.
В этих местах скорби и подвига совершались заупокойные богослужения, происходили встречи с людьми, которые хранят память о погибших и занимаются мемориализацией захоронений. Мы снова побывали на мемориальном кладбище в Левашево, в урочище Сандормох, на братских могилах заключенных Соловецкого концлагеря. Духовником этой поездки был настоятель храма святых Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове протоиерей Кирилл Каледа.
— Вы упомянули общественные организации. Были ли какие-то совместные мемориальные мероприятия?
— Разумеется. Я остался на Соловках еще на 10 дней, чтобы принять участие в Днях памяти, которые традиционно проходят там 6-8 августа. Никогда прежде в них не принимали участие представители Бутовского полигона, поскольку даты наших памятных мероприятий, как правило, совпадают. Но в этот особый год мы решили принять приглашение наших коллег из «Мемориала».
Соловки и Бутово – два места, по праву называемые «Русской Голгофою», связаны еще и судьбами многих узников СЛОНа. Эти люди, среди которых много исповедников веры, отбыв срок заключения, позднее стали жертвами Большого террора 1937 – 1938 годов. С другой стороны, «разгрузка» лагерей, произведенная тогда, привела к массовым расстрелам не только узников соловецких лагеря и тюрьмы, но и заключенных Дмитлага, оказавшихся на Бутовском полигоне.
Соловецкий крест в Бутово. Фото Александра Филиппова.
Я понимал, что на Соловки собираются люди, связанные с темой увековечения памяти пострадавших не только из разных стран (приехали делегации Польши и Украины) и регионов России, но и люди с различными представлениями о том, как и какую память о прошлом необходимо сохранять. Организаторы решили поставить на обсуждение круглого стола вопрос о формах мемориализации мест массовых захоронений, в кулуарах высказывалось недовольство тем, что многие памятники создаются Церковью и тем самым будто бы задеваются чьи-то чувства.
Насколько это было в моих силах, я попытался разъяснить подход Церкви к увековечению памяти в ходе своего доклада на конференции. Надеюсь какие-то недоразумения и непонимание удалось разрешить. В том числе я рассказал коллегам о проекте сооружения на Бутовском полигоне мемориала «Сад памяти».
7 августа на территории поселка у бывшего кладбища заключенных состоялся акт памяти. Пришло не очень много людей. Но в словах выступавших не было, как мне показалось, столь привычного формализма, а наоборот, звучали очень искренние нотки памяти об общей беде, оставившей неизгладимый след в истории и судьбах и душах. Немного омрачало эту атмосферу осознание того, что некоторые из участников в своих выступлениях говорили как бы «не обо всех», а особо выделяли «своих», это нашло выражение в установке еще одного отдельного камня памяти (уже два таких памятника, польский и якутский, были установлены ранее). Его с собой привезла делегация Украины.
Такая позиция имеет право на существование и отражает реалии современности, но здесь есть, как мне представляется, одна трудно уловимая грань, которую нужно обозначить и нельзя переходить. Растаскивание памяти «по национальным квартирам» или, лучше сказать, углам нивелирует общечеловеческий, всемирный, если угодно, масштаб произошедшей катастрофы, не говоря уже о потенциальной опасности «конкуренции памятей» различных этноконфессиональных групп. Необходима совместная деятельность для глубинного осознания всеобщности случившейся трагедии и объединения перед лицом того вызова, который она несет нашим представлениям о человеке и человечности.
Фото: butovo37.ru
Сад памяти
— Игорь Владимирович, расскажите подробнее о идее «Сада Памяти». Это тоже связано как-то с 75-пятилетием «ежовщины»?
— В известной мере. Идея — вернуть имена оклеветанным и незаслуженно забытым — существует с момента открытия Бутовского полигона. Это общее желание родственников погибших, высказанное неоднократно. «Всех поименно назвать», говоря словами Анны Андреевны Ахматовой. В основу проекта мемориала, в создании которого мы принимали участие, положен принцип символического воспроизведения «расстрельных списков» НКВД 1937-1938 гг. На сегодняшний день они — главный источник по истории массовых казней на Бутовском полигоне.
Памятник воспроизводит образ раскрытого «расстрельного рва», на стенах которого находятся списки жертв Бутовского полигона. С внешней стороны гранитные стены со списками жертв обваловываются грунтом и засеиваются газонной травой, что подчеркивает их символическое единство с насыпями над захоронениями.
На левой стене от входа размещаются имена расстрелянных в 1937 г., на правой стене – имена расстрелянных в 1938 г., что отмечено на входе символическими камнями, на которых указаны годы казней. Списки пострадавших группируются по датам расстрелов. Стены со списками предполагается выполнить из мелкозернистого гранита темных тонов. На завершении аллей размещается площадка с «колоколом памяти». Человек идет по дорожкам, ведущим вдоль стен, на которых имена сгруппированы по дням приведения в исполнение приговоров. Эти дорожки образуют две символические хронологические прямые, дающие ощущение связи времен.
Уже существует эскизный проект памятника, разработанный в мастерской архитектора А. Н. Жернакова, сейчас проходят необходимые согласования, и начинается сбор средств на его сооружение.
Литургия на Бутовском полигоне, 19 мая 2012 года. Фото Владимира Ходакова.
Государство нас поддерживает. Иногда
— Игорь Владимирович, находили ли Вы поддержку в государственных структурах в организации мемориальных акций этого лета?
— Иногда. Хотел бы отметить Комитет общественных связей города Москвы, благодаря которому стало возможно проведение летних молодежных сборов. Более того, они пригласили ребят на прием в правительство Москвы, на котором состоялась встреча с Мариной Никоновной Сусловой, заведующей сектором Комитета общественных связей правительства Москвы, что, конечно, стало для них ярким впечатлением. Эта поддержка очень важна для нас.
Кстати, осенью по приглашению Постоянной межведомственной комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий мне довелось принять участие в поездке, организованной правительством города Москвы, в Казахстан для жертв политических репрессий и их родственников с целью посещения тех мест, которые хранят память о судьбах заключенных ГУЛАГа.
— Скажите, а что Вам лично особенно запомнилось в Казахстане? Поездка была полезной?
— Поездка эта произвела на меня самое сильное впечатление, и не только потому, что в ходе нее мы оказались в одной из «столиц» страны ГУЛАГ — в управлении Карлага в Долинке, — и побывали на месте печально знаменитого АЛЖИРа — Акмолинского лагеря жен изменников Родины. Прежде всего, меня поразило то, как в Казахстане, за сравнительно короткое время были построены удивительные по своему размаху мемориальные комплексы, включающие в себя музейные экспозиции самого высокого уровня.
Для лучшего понимания, какого успеха добились в Казахстане в деле мемориализации памяти жертв ГУЛАГа, приведу всего лишь две цифры. Государственный музей истории ГУЛАГа в Москве имеет примерно около 300 квадратных метров экспозиционных площадей, а один только музей Карлага, расположенный в здании главного управления карагандинских лагерей, насчитывает около 3 000 метров экспозиции. Большая часть этих площадей наполнена многочисленными раритетами и редкими фото- и видеодокументами. Мемориализация этой темы стала для современного Казахстана частью государственной политики. Подобная забота, какими бы политическими мотивами она ни руководствовалась, обращает на себя внимание.
Сотрудники музея в АЛЖИРе рассказывали нам, что трехэтажное здание с двумя этажами музейной экспозиции построено по личному приказу Нурсултана Назарбаева всего за 90 дней! Это составляет разительный контраст с Российской Федерацией, которая будучи местом самых страшных казней, преследований и лагерей, страной, народ которой понес самые большие и невосполнимые потери в ходе репрессивной политики советского руководства, не имеет ни одного музея данной тематики, который хотя бы по площадям, оснащению, инфраструктурам мог бы сравниться с теми комплексами, что мы видели в Казахстане. Честно говоря, меня это потрясло, как потряс памятник жертвам Голодомора, установленный в этом году в самом центре столицы Казахстана — города Астаны. Подходя к этому мемориалу, члены нашей делегации не могли не вспомнить, что в нашей стране, к сожалению, до сих пор нет ни одного мемориала, посвященного памяти жителей России, погибших в ходе фактически организованного советскими властями голода 1932-33 годов.
— Какие же выводы можно сделать из такого сравнения?
— Опыт Казахстана, безусловно, является важным, и для того, чтобы его правильно использовать, необходимо учитывать, что с каждым годом значение этой темы для нашего общества будет только возрастать. От противного об этом свидетельствует та война против церковных памятников, которая с августа текущего года идет на территории России и Украины. «Крестоповал» направлен не просто против крестов как символов христианской религии.
Обратите внимание, что в первую очередь под удар, начиная с Киева, попадают кресты, установленные в память о жертвах массовых репрессий. Это означает, что в нашем обществе есть силы, для которых увековечение памяти пострадавших кажется напрасным и лишенным смысла или даже вредным занятием. Есть люди, которые ни в коем случае не хотят допустить объединения людей думающих и верующих вокруг памяти о событиях недавнего прошлого.
Почему их агрессия направлена против поклонных крестов? Потому что есть такие символы, которые делают память о прошлом, часто формальную и абстрактную, живой и конкретной. Крест, храм, часовня на месте убиения людей — это не только следование многовековым традициям отечественной мемориальной культуры, это еще и определенная живая оценка того, что случилось в прошлом, и того, что происходит в настоящем. Помните слова апостола Павла: «для иудеев соблазн, а для еллинов безумие» (1 Кор 1: 23).
Крест — это сжатая до знака система координат, алгоритм наших ценностных ориентиров. Это указание того, что есть добро и что — зло, квинтэссенция нашей веры. И не только веры тех людей, что приходят в церковь и молятся. Многие нецерковные люди придерживаются той же самой системы оценок — моральных координат, — не открыв для себя еще пока — или не стремясь для себя открыть — христианство как духовную практику, как жизнь с Богом в Церкви здесь, на земле. И для этих людей, которых вокруг нас очень много, гораздо больше, чем людей по-настоящему воцерковленных, крест имеет огромное значение как своего рода указатель на истинный путь.
Люди могут блуждать в потемках, но им очень важно во время этого блуждания знать, что истинный путь существует и что в их душе, в их сознании есть определенные ориентиры, которые могут вывести на него. У таких людей неосознанно возникает ощущение, что разрушение крестов — это агрессия не только против каких-то абстрактных «попов». Это против них, против их внутренней свободы, поскольку людей лишают права на почву под ногами, лишают нравственных корней и общих традиций.
Крест уже давно перестал быть в русской культуре только религиозным символом. Часто это метафора общей судьбы, общей памяти, общего страдания и общей надежды и вообще всего того, что нас еще объединяет и друг с другом и, самое главное, с теми, кто уже лежит под сенью креста на погосте. Крест памятный мы воздвигаем не только для того, чтобы сохранить память о событиях прошлого, но и для того, чтобы мы все извлекли из них определенные, прежде всего, нравственные уроки. Нам необходима живая память, а живой она будет только тогда, когда будет включена в самосознание общества.
Плохо, что у нас нет таких мемориальных комплексов и таких музеев, как в Казахстане, но нам нужно добиться большего. Не только появления подобных комплексов и музеев, нам нужно сделать так, чтобы сам процесс создания этих музеев и мемориальных комплексов стал делом если не всенародным, то, во всяком случае, объединяющим все здоровые силы нашего общества. Это возвращает нас к началу разговора: идея Бутовского полигона как мемориального комплекса сейчас и здесь не только в том, чтобы выполнить определенную мемориальную программу, — то есть увековечить память пострадавших в этом месте людей, рассказать о них все, что только можно, собрать информацию, которую еще можно сохранить, — это все подразумевается.
Уникальность Бутовского мемориального комплекса в пространстве современной российской культуры в том, что это церковно-общественный мемориал, который созидается постепенно, очень медленно, но общими усилиями всех тех людей, которые вносят в эту работу свою лепту, сами в процессе работы меняясь — меняя свое отношение не только к прошлому, но и к настоящему.
Беседу вела Анастасия Демина.