В раннехристианской литературе слово λογισμός, обычно переводимое на русский язык как ‘помысл’, очерчивает достаточно широкий круг понятий. В этом нетрудно убедиться, обратившись, например, к достаточно авторитетному словарю Г. У. Лэмпа 1. Там λογισμός определяется как способность к мыслительной деятельности, то есть нечто, противопоставленное чувствам, или как результат этой деятельности, то есть мысль. Помимо этого λογισμός может означать и представление, понятие, точку зрения, а также аргумент в споре, определенную позицию или довод. Очень часто λογισμός означает злой, лукавый помысл или желание, а также перечисление грехов во время исповеди 2. T. Шпидлик в своей известной работе указывает, ссылаясь на творения аввы Дорофея, что λογισμός означает также голос совести в душе человека 3. С. М. Зарин отмечает, что λογισμός может быть тождественен первому этапу развития страсти (здесь он, видимо, сходен с термином προσβολή — А. В.) или завершающему ее этапу. При этом С. М. Зарин ссылается на творения аввы Евагрия 4. В греческой версии творений преподобного Ефрема Сирина восемь основных страстей также называются λογισμοί 5. Такое достаточно широкое семантическое поле λογισμός само по себе требует того, чтобы как минимум оговаривать, а лучше детально прояснять значение или круг значений этого слова при изучении конкретного произведения раннехристианской литературы. Данная статья представляет собой попытку установить, что означает понятие λογισμός в столь известном и авторитетном памятнике аскетической письменности, как корпус “50 Духовных бесед преподобного Макария Египетского” 6.
Сразу следует оговориться: термин λογισμός в тексте корпуса практически полностью синонимичен другому греческому слову διαλογισμός — обычно переводимому на русский язык как ‘помышление’.
В некоторых местах “Духовных бесед” λογισμός уместно перевести словом ‘мысль’, поскольку там оно употребляется синонимично νοῦς и может иметь самое общее значение – ‘движение ума’ или ‘результат умственной деятельности’. В таком значении преподобный Макарий употребляет λογισμός в следующем отрывке из XV беседы: “мера подвига твоего заключается в том, чтобы не прелюбодействовать в мыслях, но противостоять в уме <…> и не услаждаться пороком в помыслах” 7. Однако достаточно часто в корпусе бесед употребляются и другие слова со значением ‘мысль’ или ‘мыслить’: διάνοια ‘мысль, разумение’ (Mac. Hom. XV. 21, Mac. Hom. XXXI. 6), φρόνημα ‘мысль, образ мысли’ (Mac. Hom. XXIV. 1, Hom. XLVII. 6), ἔννοια ‘мысль, понятие’ (Mac. Hom. IV. 17), νόημα ‘мысль, сознание’ (Mac. Hom. XXXI. 6, HomXXVI. 9), ἐννοεῖν ‘держать в мыслях’ (Mac. Hom. XXXI. 1). С другой же стороны, λογισμός употребляется в значении самостоятельной части души (μέλος ψυχῆς), такой же, как νοῦς или συνείδεσις: “у души много частей: ум, совесть, воля, помыслы обвиняющие и оправдывающие” 8. Λογισμοί (διαλογισμοί), видимо, связаны с подсознательным, на что указывают некоторые рассуждения египетского подвижника. В XL беседе он упоминает о сокровенных помыслах (ἀποκρύφους λογισμοὐς), которые производятся душой (Mac. Hom. XL. 5), а в XI говорит о том, что после грехопадения душа не может разделить свои собственные помышления (ἰδίους ἁυτῆς διαλογισμούς) и лишь когда, образно говоря, божественный светильник будет внесен в омраченный дом души, она увидит их погребенными в нечистоте и тине греха (ἀκαθαρσίαν καὶ τὸν βόρβορον τῆς ἁμαρτίας — Mac. Hom. XI. 4).
Λογισμοί и διαλογισμοί ставятся в один ряд с желаниями и потребностями, что несомненно сближает эти понятия: “он (то есть грех) есть корень всех пороков, и от него скверные пожелания души и помыслы порочные” 9.
В V беседе преподобный Макарий напрямую связывает λογισμοί с эмоционально-чувственной сферой души, когда говорит о том, что “грешный Адамов род сотрясаем непостоянными помыслами боязни, страха и всякого смущения” 10.
Итак, помыслы оказываются связанными с чувствами, с желаниями и потребностями человека, а также, видимо, с подсознательными пластами души. Здесь уместно вспомнить довольно тонкое замечание О. Клемана относительно λογισμοί: “Все, включая нашу деятельность в ее основополагающих определениях стягивается к тем λογισμοί или διαλογισμοί, о которых говорил Иисус в Евангелиях. Обычно их переводят как «помыслы». Точнее, речь идет о зачатках страстей, о тех скрытых побуждениях или импульсах, что всплывают из глубины подсознания” 11. Однако, исходя из семантики λογισμοί/διαλογισμοί в “Духовных беседах”, с О. Клеманом (который понимает “помыслы” скорее в негативном смысле) можно согласиться лишь отчасти. Преподобный Макарий действительно немало пишет о помыслах лукавых и разрушительных. Вот два примера из корпуса “Духовных бесед”, которые это наглядно иллюстрируют: “тот, кто соглашается и принимает лукавый помысл, прелюбодействует в сердце своем” 12, “есть в нас зло, которое живет и действует в сердце, внушает помыслы лукавые и нечистые и не позволяет молиться непреткновенно” 13.
Однако египетский подвижник указывает на наличие у человека естественных, чистых или душевных помыслов (οἱ διαλογισμοὶ τῆς ψυχῆς — Mac. Hom. I. 9, τοὺς φυσικοὺς λογισμούς — Mac. Hom. VI. 3, ὁ λογισμὸς τοῦ ἀνθρώπου — Mac. Hom. XXVI. 10, καθαροὺς λογισμούς — Mac. Hom. XV. 26, λογισμοὺς τοὺς καλούς — Mac. Hom. XLIII. 6), которые он зачастую противопоставляет помыслам греховным 14. Наконец, автор “Духовных бесед” говорит и о помыслах божественных (κρυπτοὺς λογισμοὺς οὐρανίους — Mac. Hom. XXXII. 10).
Преподобный Макарий понимает λογισμοί/διαλογισμοί и динамически — либо грех подчиняет себе помыслы сердца: “грех вместе с помыслами своими нечистыми закрадывается в помыслы сердца и располагается (там)” 15 — либо благодать царствует над всеми помыслами: “когда благодать завладеет пажитями сердца, царствует она над всеми членами и помыслами” 16.
Таким образом, в корпусе «Духовных бесед» понятие λογισμός может быть выделено как вполне самостоятельное. Помысл связан с подсознательной (а, может быть, и бессознательной) сферой человеческой души, имеет отношение к чувствам, желаниям и потребностям. Однако окончательно семантический центр λογισμός откроется нам только тогда, когда мы обратим внимание на те рассуждения египетского подвижника, в которых речь идет о связи λογισμός и поведения. Лукавые помыслы могут вовлечь монаха в леность и нерадение (Mac. Hom. XXIX. 3), небесные же помыслы, тайно влагаемые Богом, способны привести его в состояние душевного покоя (Mac. Hom. XXXII. 11). Вот важное рассуждение преподобного Макария из XI беседы, где влияние λογισμός на поведение выявляется наиболее четко: “Исследовав сердце свое, начни рассуждать вместе с помыслами: «На земле мы ровным счетом ничего не имеем, обратимся же к небу, где есть у нас сокровище, где была вся торговля наша». И начнет ум твой снова восходить на вершину, искать горнего и возрастать в нем” 17.
Значит помысл — это не просто “мысль” (“движение ума”, имеющее отношение к решению логических задач, богословскому или философскому осмыслению реальности, интуитивному постижению основ бытия и т. д.), но скорее “мысль действенная, практическая”, которая непосредственным образом определяет поведение, формирует психологическую установку или сама является таковой. Именно понимание λογισμός как психологической установки может объяснить его тесную связь с эмоциями и чувствами с одной стороны, с желаниями и потребностями, а также с подсознанием – с другой.
В заключение отметим, что в XXXII беседе преподобный Макарий приоткрывает другой, немаловажный оттенок λογισμός (речь в данном случае идет, безусловно, о λογισμός πονηρός). Психологическая установка формируется не только на мыслительном (когнитивном) уровне, этому процессу в немалой степени способствует актуализация памяти и воображения, мало еще изученные законы ассоциации — в общем, все то, что в аскетической литературе емко называется “кружение помыслов” (у преподобного Макария, соответственно, οἱ λογισμοὶ καὶ ῥεμβάζουσιν <…> εἰς τὸ φαινόμενον): “И, борясь с навыком (греховным), обнаруживаешь ты помыслы, которые противятся тебе и борются с умом твоим, влекут тебя помыслы эти и кружат в видимом, откуда ты бежал” 18.
Нам остается лишь догадываться, сколько душевных и духовных усилий требуется подвижнику, чтобы преодолеть это “кружение”: ведь каждое воспоминание, как правило, эмоционально окрашено и неизбежно влечет за собой целый сонм других.
Примечания
- Lampe G. W. A Patristic Greek Lexicon. Oxford, 1961. ↩
- Там же. — Р. 806–807. ↩
- Spidlík Th. La spiritualité de l’orient chrétien. Manuel systématique, Roma, 1978. — Р. 232. ↩
- Зарин С. М. Аскетизм по православно-христианскому учению. Т. II. СПб., 1907 (репринт — М., 1996). — С. 243–244. ↩
- Assemani J. S. Ephraem Syrus. Opera omnia. T. II. 428b. ↩
- Авторство слов, бесед и посланий, дошедших до нас под именем преподобного Макария, — предмет напряженных дискуссий, которые длятся уже не одно
столетие. Однако “оптимистические” заявления, что “теперь, кажется, все исследователи единодушны в том, что эти сочинения написаны каким-то христианским аскетом, богословие которого имело определенное родство с учением мессалиан и что, скорее всего, их реальным создателем был мессалианский монах Симеон из Месопотамии” (Хосроев А. Из истории раннего христианства в Египте. М., 1997. — С. 295), сильно преувеличены и нуждаются в серьезной коррекции. О том, что богословие автора “Духовных бесед” по духу своему было антимессалианским и четко вписывается в духовную традицию Православия см. Meyendorff J. Messalianism or Anti-Messalianism? A Fresh Look at the “Macarian” Problem // KYRIAKON. Festschrift Johannes Quasten. Munster, 1975. — Р. 585–590. Указание на то, что аргументы, выдвинутые в пользу сирийского происхождения творений преподобного Макария, недостаточны для того, чтобы считать его авторство “псевдоэпиграфом” и переносить “Духовные беседы” с египетской почвы на какую-либо другую, см. Сидоров А. И. Творения древних Отцов-Подвижников. М., 1997. — С. 17; см. также его статью в предыдущем и этом номере журнала: Сидоров А. Преподобный Макарий Египетский и проблема “Макарьевского корпуса” // Альфа и Омега. 1999. №№ 3(21), 4(22). ↩ - τὸ οὖν μέτρον τοῦ ἀγῶνός σου τοῦτό ἐστιν, ἵνα μὴ μοιχεύσῃς ἐν τοῖς λογισμοῖς, ἀλλ᾽ ἵνα ἀντιστῇς τῷ νῷ καὶ <…> μηδὲ συνδυνθῇς τῇ κακίᾳ ἐν τοῖς λογισμοῖς. — Mac. Hom. XV. 28. Цитаты из греческого текста “Духовных бесед” приводятся по критическому изданию: Die 50 geistlichen Homilien des Makarios / Hrsg. von Dörries H., Klostermann E., Kroeger M. Berlin, 1964. Существует перевод сборника на русский язык (Преподобного отца нашего Макария Египетского Духовные Беседы, Послания и Слова. Св.-Троицкая Сергиева Лавра. 1904 (репринт — 1994)), который был, вероятно, сделан по греческому тексту патрологии Миня(PG 34, 449–821). Нумерация этого русского перевода и берлинского критического издания не всегда совпадают, главным образом это касается V и XV бесед. ↩
- μέλη ψυχῆς εἰσι πολλά, νοῦς, συνείδεσις, θέλημα, λογισμοὶ κατεγοροῦντες καὶ ἀπολογούμενοι. — Mac. Hom. VII. 8. ↩
- αῦτὴ γὰρ ῥίζα ἐστι πάντων τῶν κακῶν, καὶ τὰ πάθη τῶν ἐπιθυμίων τῆς ψυχῆς καὶ τῶν κακῶν διαλογισμῶν ἐξ αὑτῆς εἰσιν. — Mac. Нom. XVI. 4. ↩
- τὸ γένος Ἀδὰμ καὶ ἁμαρτωλὸν <…> σαλευόμενον ἀστάτοις λογισμοῖς δειλίας τε καὶ φόβου καὶ πάσης ταραχῆς. — Mac. Hom. V. 2. ↩
- Клеман О. Истоки. Богословие отцов Древней Церкви. Тексты и комментарии. Пер. с фр. М., 1994. — С. 165. ↩
- καὶ μοιχεύει ἐν τῇ καρδίᾳ αὐτοῦ ὁ συντιθέμενος καὶ καταδεχόμενος τὸν λογισμὸν τοῦ πονηροῦ. — Mac. Hom. XV. 28. ↩
- Ἡμῖν δέ ἐστι κακὸν διὰ τὸ οἰκεῖν ἐν τῇ καρδίᾳ καὶ ἐνεργεῖν, ῦποβάλλον λογισμοὺς πονηροὺς καὶ ῥυπαροὺς καὶ μὴ συγχωροῦν καθαρῶς προσεύχεσθαι. — Mac. Нom. XVI. 6. ↩
- См., напр., Mac. Hom. I. 9. ↩
- ἡ ἁμαρτία μετὰ τῶν λογισμῶν αὐτῆς τῶν ῥυπαρῶν ἐγκαθεζομένη καὶ ἐφέρπουσα εἰς τοὺς λογισμοὺς τῆς καρδίας. — Mac. Нom. XLIII. 7. ↩
- ἐπὰν κατὰσχῃ τὰς καρδίας ἡ χάρις, βασιλεύει ὅλων τῶν μελῶν καὶ τῶν λογισμῶν. — Mac. Нom. XV. 20. ↩
- ἐρευνήσας γὰρ εἰς τὴν καρδίαν σου ἄρχῃ μετὰ τῶν λογισμῶν σου διαλέγεσθαι· παρ᾽ ὃ ἐπὶ τῆς γῆς οὐδὲν ἔχομεν, ἄγωμεν πρὸς τὸν οὐρανόν, ὅπου ἔχομεν τὸν θησαυρόν, ὅπου ἐπραγματευσάμεθα· ἄρχεται ὁ νοῦς σου ἀνανεύειν πρὸς τὸ ὕψος, ἐπιζητεῖν τὰ ἀνώτερα καὶ προκόπτειν ἐν τούτῳ. — Mac. Hom. XI. 8. ↩
- καὶ ἐν τῷ μάχεσθαι τῇ συνηθείᾳ εὑρίσκεις λογισμοὺς ἀντικειμένους σοι καὶ μαχομένους τῷ νῷ σου, καὶ ἕλκουσί σε οἱ λογισμοὶ καὶ ῥεμβάζουσιν, ὅθεν ἐξῆλθες εἰς τὸ φαινόμενον. — Mac. Hom. XXXII. 9. Нам представляется, что οἱ λογισμοὶ ῥεμβάζουσιν εἰς τὸ φαινόμενον преподобного Макария имеет ряд параллелей с определением λογισμός δαιμονιώδης, которое дал авва Евагрий. Он определяет дьявольский помысл как “чувственный образ человеческий, противодействующий мысли, от которого ум, страстно возбуждаясь, говорит нечто или совершает втайне и бесчинно (движение) к насыщенному (соблазном) образу, им же самим (некогда) изгнанному”: λογισμὸς δαιμονιώδης ἐστὶν εἰκὼν τοῦ αἰσθητοῦ ἀνθρώπου συνισταμένη κατὰ διάνοιαν μεθ᾽ ᾗ ὁ νοῦς κινοῦμενος ἐμπαθῶς λέγει τί ἢ πράττει ἀνόμως ἐν τῷ κρυπτῷ πρὸς τὸ παρέμπεσον εἴδωλον ἐκδιωχθεὶς ὑπ᾽ αὐτοῦ (цит. по Špidlik Th. La Spiritualité… — Р. 233). Можно сказать, что определение аввы Евагрия — развернутый комментарий к замечанию преподобного Макария. ↩