— Мы изначально нацеливались на суд присяжных, полагая, что это будет честный независимый суд народа, — сказал Алексей Паршин в интервью «Правмиру». —В этом случае шансы девушек, конечно, выше. Анализируя ситуацию, которая сейчас творится в правоохранительных, надзорных, судебных органах, мы понимали, что это дело в суде присяжных имеет неплохие перспективы. Даже несмотря на то, что у стороны обвинения всегда больше инструментов в руках, больше возможностей, мы предполагаем, что суд присяжных будет на стороне девушек, доказательств их невиновности в деле более чем достаточно.
Как рассказал Паршин, сейчас в прокуратуре утвердили обвинительное заключение, хотя еще полгода назад отказывались. В конце 2019 года Генпрокуратура отказалась передавать дела сестер Хачатурян в суд и вернула их в Следственный комитет на дорасследование. Тогда в Генпрокуратуре решили, что действия сестер должны квалифицироваться как необходимая оборона, а не убийство. Однако СК отказался менять обвинение и снова направил материалы на утверждение.
— То есть прокуратура свое мнение изменила, — продолжил адвокат. — Очевидно, теперь она будет поддерживать обвинение. Мы полагаем, что это связано с некой кадровой перестановкой, которая произошла в Генеральной прокуратуре за это время: генеральным прокурором стал другой человек, выходец из Следственного комитета, то есть из того ведомства, которое это дело вело и направило в суд. Поэтому для нас это не такая уж неожиданность, мы предполагали, что такая возможность существует. Печально, что заместитель генпрокурора поменял свою позицию так резко, но мы будем бороться за положительный исход.
Почему присяжные для судей — проблема
Ольга Горелик работала присяжной в Мосгорсуде. Она рассказала «Правмиру», как устроен такой суд и действительно ли это шанс на оправдательный приговор для невиновного человека.
— То было громкое дело о сбыте синтетических наркотиков, — рассказывает Ольга. — Судили троих россиян-курьеров и поставщика, 20-летнего молодого человека из Китая. Срок лишения свободы по таким статьям начинается десятью годами и заканчивается пожизненным заключением. Один россиянин сознался сразу, двое других отрицали вину, а китаец был настолько уверен в своей непричастности, что попросил о суде присяжных.
В Мосгорсуд на отбор в коллегию пришло около 100 человек. Отсеяли тех, у кого родственники работают в системе внутренних дел или имеют судимость, кто-то отказался сам, верующие люди сослались на то, что не могут брать на себя функции судьи. Окончательно выбрали 16 человек, причем у Ольги сложилось впечатление, что брали просто по алфавиту.
Екатерина Ходжаева
Собрать коллегию присяжных в России не так просто, потому что нет обязательства участвовать в процессе, даже если пришло официальное приглашение из суда. Сотрудник Европейского университета в Санкт-Петербурге, социолог Екатерина Ходжаева говорит, что организационная нагрузка — одна из причин, почему судьи относятся к такому суду как к вызову и проблеме.
— В одном небольшом городе коллегию собирают с ноября прошлого года, уже 9 раз был вызов. Повесток отправляется по 150, приходят 2-3 человека, — говорит Екатерина. — Хорошо, вам удалось собрать эту коллегию. Дальше судье надо следить, чтобы все было по закону, чтобы присяжные не контактировали со сторонами, чтобы не дай Бог адвокат ничего там не шепнул, чтобы потерпевшие не рыдали в коридоре и не давили на присяжных. Любое такое нарушение — это повод отменить вердикт, а все судьи этого очень боятся.
Понятно, что виновны, понятно, что сядут
Среди членов коллегии Ольга сразу заметила лидеров и претендентов на роль старшины.
— Один активный молодой человек объявил, что за наркотики нужно давать смертную казнь, мужчина постарше призвал его быть милосерднее, и женщины, которых было большинство, испугавшись первого, выбрали второго старшиной, — вспоминает она.
В целом, по ее мнению, коллегия состояла из 11 «адекватных и неравнодушных» людей, не считая старшины. Были программисты, мелкое чиновничество, пара бизнесменов, временно безработные, были пенсионеры, среди которых выделялась частая посетительница съемок ток-шоу.
— Эта женщина стояла на беспрекословном авторитете гособвинения и почему-то очень беспокоилась, что активный молодой человек, тот, что сначала был за смертную казнь, постоянно передает судье записки с уточняющими вопросами. Ее главным образом пугало, что в одной из них он напишет «судья — дурак».
Старшина тоже казался участливым, но по-своему. Со всеми членами коллегии он пытался подружиться: делал комплименты, приносил печенье, шутил и между шутками вставлял: «Да понятно, что они виновны, понятно, что они сядут», «Давайте будем серьезнее, нам людей на сроки отправлять».
— А если не отправлять, если они не виноваты? — Ольга вспоминает, как возмущалась про себя такому отношению. Из-за этого мягкого и системного давления старшины на коллегию, а еще из-за того, что он, зачитывая вердикт, не запнулся ни на одном «трехэтажном» названии синтетических веществ, как будто знает их наизусть, она решила, что этот человек «подсадной», но говорить об этом не стала. В этом случае ее просто могли «отвести», то есть исключить из числа присяжных.
- Я надеялась, что в конце мой голос может как-то помочь подсудимым. Но капание на мозг шло постоянно, - вспоминает Ольга.
— Заходит секретарь суда и говорит нам: «Представляете, вчера другая коллегия оправдала убийцу! — Знаете, если она его оправдала, значит, он не убийца. — Ой, да в апелляции отменят оправдательный приговор».
Комментируя предположение о том, что старшина был «подсадной», доцент НИУ ВШЭ, преподаватель кафедры государства и права Людмила Карнозова говорит, что такое вполне возможно, и это еще один показатель того, как трудно власти отдать такие полномочия обычным гражданам.
— Нет доверия к гражданам у государства и нет понимания, что это за институт. Он — государственно-общественный, и роль этого непрофессионального элемента в нем крайне важна, — говорит Людмила Карнозова. — Там требуется более жесткая планка профессионализма и в самом суде, и в предварительном расследовании, потому что у присяжных более жесткие требования к доказательствам. Но, по сути, суд присяжных — это перехват компетенций у профессионалов и передача компетенций решения вопросов о результатах рассмотрения судебного дела населению — разве нашему государству это надо?
Чем домохозяйка хуже судьи
Сравнительно недавно в России прошла реформа судов присяжных. С 1 июня 2018 года законодатель отнес рассмотрения дел судом присяжных к компетенциям районных судов. Юристы объясняют, что это на одну ступень судебной системы ниже, чем до изменений. Расширился список дел, которые могут рассматривать присяжные: убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов, геноцид. При этом такие распространенные преступления, как кража, мошенничество и преступления при осуществлении предпринимательской деятельности, по-прежнему не включены в этот список.
Адвокаты считают, что законодатель, сознательно или нет, препятствует работе таких судов и расширению их компетенций.
Само введение этого института, включение его в закон и установление перечня дел, подсудных суду присяжных, вызывали большое сопротивление юридического сообщества.
В начале 90-х годов, когда в России только заговорили о суде присяжных, законопроект предусматривал, что этот институт может работать по всем уголовным делам, за которые срок лишения свободы превышает один год. Но в 1993 году, после волны сопротивлений, был принят закон, которым предусматривалось, что в суде присяжных рассматривают только те преступления, наказания за которые — больше 10 лет лишения свободы.
Людмила Карнозова
При этом, как считает Людмила Карнозова, обвинительная власть часто сопротивляется не из-за финансовой либо другой прагматической выгоды. Мало кому в России, даже среди профессионалов, в принципе понятен смысл этого института.
— Как в свое время говорили английские следователи, преступление — это то, что 12 сограждан того человека, дело которого рассматривается в суде, считают преступлением. А чем хуже в этом плане домохозяйка, которая воспитывает детей, живет в контакте с правовой системой, в своей обыденной практике четко знает, что можно, что нельзя? — продолжает Карнозова.
Однажды адвокат читала лекцию судьям областного и краевого звена о смысле суда присяжных. Судьи говорили идеологически правильные вещи, особенно одна судья рассуждала безукоризненно.
— А потом я ее спрашиваю, были ли у нее на процессах оправдательные вердикты у присяжных. На что она мне автоматически говорит: «Нет, слава Богу». И все, и не надо никаких пафосных идеологий. Это уже укорененная практика.
Шанс на справедливый суд
Суд присяжных в России — чуть ли не единственный шанс получить оправдательный приговор. По статистике, профессиональный суд выносит меньше 1% оправданий. Данные по судам присяжных каждый год меняются, но, как правило, всегда составляют больше 10%. А в 90-е годы, когда такие суды только появились, доля оправдательных приговоров доходила до 20%. По словам социолога Екатерины Ходжаевой, в 2018 году, за первые полгода работы суда присяжных в районных судах, 28% обвиняемых получили оправдательные приговоры, тогда как в профессиональном суде по этим статьям 1,3% оправданий.
Виталий Завертнев
Впервые в своей карьере адвокат Виталий Завертнев был уверен, что его клиент не убивал. Он защищал пожилого мужчину, которого обвиняли в том, что тот избил до смерти своего сына. Сотрудники сами показали мужчине видео с камер наблюдения, на котором видно, как сын вернулся домой уже избитым, через три месяца эти записи пропали, а отца арестовали. По словам адвоката, сутки оперативники избивали его подзащитного в здании ОВД (об этом есть справка в деле) и он признал свою вину. Позже мужчина отказался от признания и попросил суд присяжных, на который имел полное право. Завертнев считает, что им с самого начала препятствовали.
— Следователь, заранее уточнив, в какие дни у меня командировки, написала мне в 3 часа ночи, как раз когда я был в другом городе, что в этот день будет ознакомление с материалами уголовного дела, где заявляется ходатайство о предварительном слушании, чтобы впоследствии заявить суд присяжных, — рассказывает адвокат. — В 12 часов состоялось ознакомление, а уже в 14 часов Савеловский суд меня ограничил в ознакомлении, так как я не явился. Только после моей жалобы Мосгорсуд отменил решение Савеловского суда.
По словам адвоката, обвинение фальсифицировало улики — смонтировало ту самую видеозапись так, как будто погибший целый день не выходил из дома. Внимательно просматривая ее несколько дней, Завертнев обнаружил часть лица молодого человека, которую, видимо, вырезать забыли. Прокурор был против приобщения к делу результата экспертизы, а судья не удовлетворил практически ни одного ходатайства адвоката.
— К счастью, независимые судьи из народа единогласно оправдали невиновного человека, потерявшего сына и более года просидевшего в СИЗО под стражей. Именно в день вынесения оправдательного вердикта я понял, почему все-таки следствие изо всех сил пыталось не допустить передачи дела в суд присяжных, — написал Завертнев после процесса.
Присяжные не прощают ошибки следствия
Одно из главных отличий суда присяжных от профессионального суда в том, что ни защита, ни обвинение не могут использовать факты из биографии участников процесса, даже если кто-то из них ранее был судим за убийство. По этой причине суду присяжных сопротивляется гособвинение.
— Присяжные не прощают ошибки следствия. Если им кажется, что доказательств мало или они сомнительные, присяжные оправдают человека, особенно если этот человек им понравился. Обвинительный уклон в уголовном процессе расхолаживает обвинение, а тут им, получается, надо больше работать. Но возникает вопрос к судьям: а почему же вы прощаете ошибки следователям, когда присяжные им не прощают? — объясняет социолог Екатерина Ходжаева.
По словам Ольги Горелик, на их процессе прокурор поступил фактически незаконно:
— Вызвали свидетелем сотрудника ФСКН, который арестовывал этих ребят. Прокурор у него спросил, привлекался ли раньше один из обвиняемых. Свидетель сказал, что нет, этот не привлекался, привлекался другой, и указал на еще одного участника процесса. Все, судьба этого парня была решена, потому что в глазах присяжных он уже был уголовником. В таком случае, наверное, коллегию надо распускать и выбирать заново, потому что в его версию уже никто не верил, а он рассказывал, что его подставили. Нас, разумеется, не распустили.
Ни по одному из участников процесса, считает Ольга Горелик, не было стопроцентных доказательств. Одного из россиян допрашивали ночью, без присутствия адвоката (это нарушение закона), когда он находился под веществами. Он действительно признался, что покупал наркотики с целью сбыта, и эту запись предъявили присяжным как единственное доказательство его вины.
— Поэтому я одна из 12 человек не проголосовала за его виновность. А если его вообще били?
Я не хочу, чтобы мне совали под нос незаконно добытые доказательства. Пусть они нормальные соберут, а то потом они против меня незаконно добытые предъявят.
Другого россиянина Ольге просто стало жаль. Он, может, и хотел купить синтетику, чтобы дальше ее перепродать, но потому что, считает Ольга, попал в практически безвыходную ситуацию: он вернулся из армии, чтобы как-то зарабатывать на жизнь, купил себе трактор в кредит, и когда дело прогорело, он, отец семейства, остался с долгами. Ольга не оправдывает торговлю наркотиками, но считает 15 лет тюрьмы слишком суровым наказанием для курьера. А вот китайца, считает Горелик, вообще надо было отпускать. Присяжным дали послушать его телефонный разговор с братом, в котором он спрашивал, что ему прислали и нет ли там чего-то незаконного.
— Когда мы пошли выносить вердикт, у меня произошел конфликт со старшиной. Вопрос звучал, виновен ли этот китайский парень в том, что он, имея умысел, организовал пересылку наркотиков и продавал их. И тут старшина говорит: «То, что в скобках написано про умысел, мы вообще не читаем, мы решаем, виновен ли он в том, что продал». Но он мог думать, что там что-то другое, не наркотики! «Нет, если он отдал, значит, он виновен». Мой авторитет оказался ничтожен по сравнению с его авторитетом, к нему присоединилась женщина, которая ходит по телешоу, а за ней и другие. В результате 4 были за невиновность, 8 за виновность, — вспоминает Ольга.
Сознавшийся россиянин получил 9 лет тюрьмы, двое других по 14, китаец — 21 год. Коллегия расходилась в приподнятом настроении, секретарь рассыпалась в комплиментах, а Ольга была подавлена и расстроена: «Народ, да вы что? Мы только что людям дали суровые сроки, можно без атмосферы праздника хотя бы?»
После суда Ольга искала списки присяжных, чтобы узнать, кто был их старшиной, но не нашла. Она даже писала по этому поводу в Правительство Москвы, но в ответ получила стандартную отписку. Не поняла Ольга и то, куда можно пожаловаться в случае, если она уверена, что старшина давил на коллегию. Выходило, что никуда. Больше участвовать в суде присяжных она не будет.
13 июля дела сестер Хачатурян будут направлены в суд. Ожидается, что старших сестер будут судить с участием коллегии присяжных, а дело младшей рассмотрит судья в Бутырском суде. Процесс, скорее всего, будет закрытым, так как речь идет о нарушении половой неприкосновенности.
Михаил Хачатурян был убит дочерьми в июле 2018 года. СК считает, что это было умышленное убийство в связи с острой личной неприязнью. По мнению следователей, две старшие сестры виновны в убийстве, а младшая должна быть направлена на принудительное лечение. Во время расследования девушки рассказали о постоянных издевательствах, притеснениях и насилии со стороны отца. Эти сообщения отчасти подтвердились.
Фото: кадр из фильма «12»