– Молодого священника «со взором горящим» отправляют служить в отдаленный регион, в деревню. Он едет с радостью, думая, что начнет нести всем свет веры. Но оказывается, на месте многим это не нужно, плюс бытовые сложности, и вот взор уже менее горящий, труд более формальный. Разве это не выгорание?
Священник Максим Первозванский
– Здесь надо говорить не о выгорании, а о разочаровании в своих ожиданиях. Возьмем конец 80-х – массовое разочарование в советской действительности. Но крушение картины мира пересекалось с тем, что человек переживал о том, на что он не может повлиять. Люди, которые заботились о том, что от них зависело – о своей семье, о работе, об образовании – легче пережили этот период, а вот у многих пожилых советских работников просто опустились руки, они находились в глубоком унынии, когда оказались в другой системе координат.
В идеале необходимы центры помощи духовенству и их семьям, духовной и психологической, чтобы в любой момент священник мог получить необходимую поддержку. Психологическая поддержка бывает необходима и членам священнических семей. Существуют нормативные кризисы семейной жизни, через них так или иначе проходят все семьи, но что это кризис и как его пройти, супруги часто не понимают.
– Бывают случаи, когда жены оставляют молодых священников, которых отправили служить куда-то далеко, из-за бытовых условий. Это же может стать причиной в дальнейшем выгорания?
– Здесь очень много очень разных ситуаций. Я регулярно сталкиваюсь с проблемами в семейной жизни священнослужителей разных епархий. Где-то женщина в принципе никак не готова к тому, чтобы быть матушкой, и ставит мужу жесткий ультиматум: у него должна быть такая-то зарплата, такой-то уровень жизни, а иначе она уходит. И это может происходить не в удаленной деревне, а в Москве. Бывает наоборот – женатый священник рвется уехать служить в отдаленный уголок и его вообще не интересует собственная семейная жизнь. Ситуации очень разные, в них одновременно должен разбираться епархиальный духовник и епархиальный психолог, причем бережно, не влезая в семью глубже, чем она сама этого хочет.
Вот он горел, но ему помешали
– Что же такое выгорание?
– Выгорание, на мой взгляд, термин не вполне корректный для христианина. Вроде как вот он горел, но ему помешали среда, люди, плохое начальство, ужасная страна, в общем, этот жестокий мир. «Выгорел» – так говорят, когда не сбылись надежды, не оправдались ожидания. В последнее время это понятие часто используют по отношению к духовенству, к творческим личностям, к людям, чья деятельность так или иначе связана с преобразованием этого мира – учителям, врачам, политикам.
С точки зрения классической христианской антропологии – учения о человеке, страстях, о силах души – состояние, которое принято называть выгоранием, раскладывается на две важных составляющих. Первая – когда действительно кончились силы. Человек может реально и объективно устать. Например, если он взял на себя нагрузку больше, чем в состоянии потянуть, или находится постоянно в состоянии напряжения.
В этом случае достаточно просто сказать о закончившихся ресурсах. Это может быть и из-за ошибок самого человека – не рассчитал силы, не восстанавливал их, перетрудился. Может быть из-за того, что нужна была помощь – в случае, когда кто-то из членов семьи болеет, например. Но это все не про выгорание, а про то, что кончились силы.
– Какова же тогда христианская точка зрения на проблему выгорания?
– Есть страсть, грех, которую христиане называют словом «уныние». И мне кажется, что именно в публицистике (не имею в виду серьезную психологическую литературу) термином «выгорание» все чаще заменяют как раз уныние, когда человек не чувствует в себе сил и его ничего не радует. Сразу оговорюсь, что речь идет не о клинической депрессии, когда требуется помощь специалиста, назначение специальных препаратов. Депрессия исключена, а человек не может делать то, что спокойно делал раньше, при этом объективно он не устал, он высыпается, он не работает 24/7. Но сил почему-то нет – ни на молитву, если уж мы говорим как христиане, ни на добрые дела, ни на семью, ни на детей, ни на жену, ни на прихожан, если это священник. В этом случае мы можем говорить об унынии.
Православное учение об унынии очень хорошо развито и, в отличие от многих других моментов, вполне доступно нашему пониманию и применению к жизни. Опознать уныние легко. Человек начинает думать, заботиться, переживать, вкладывать душевные силы в те области человеческой жизни, которые от него не зависят и на которые он не может напрямую повлиять. Он ничего не делает для того, чтобы решить проблему, о которой он переживает, но переживает все больше и больше. Он читает только негативные новости о происходящем в нашей стране или в мире и переживает, переживает. О негативной политической ситуации в России или о голодных детях Центральной Африки. Вот он сидит и читает, что там очередная эпидемия и как же там бедные люди! Если бы этот человек начал что-то делать, я не говорю сейчас, правильны ли эти действия или нет, – стал организовывать митинг, чтобы исправлять политическую ситуацию, поехал бы в Африку бороться с эпидемией, у него бы не было уныния, ведь он бы свои переживания перевел в действия. Если ты делать ничего не собираешься, но думаешь бороться с унынием – отсекай бесплодные переживания.
– В такой ситуации священники советуют молиться, но молитва помогает не всегда.
– Если бы дело дошло до настоящей молитвы…
Унылый человек фактически не может молиться. В большинстве случаев это и есть важнейший признак уныния.
То есть, если бы он свои переживания переводил в молитву, может быть у него что-то получилось бы: молитва – тоже деятельность. Но он переживать-то переживает, а молитвы нет. Признак уныния – и то, что человек торопливо вычитывает правила, если он священник, его не вдохновляет служба. Раньше он вдохновенно молился, он чувствовал и осознавал, для чего все, и неважно, две бабушки в храме или тысяча человек. Важно другое – он предстоит престолу и совершает Бескровную Жертву, здесь сейчас Господь присутствует Телом и Кровью Своей. А во время уныния – все, ничего не чувствует.
Поэтому в борьбе с унынием нужно обязательно заниматься приведением своей молитвы хоть в какое-то удовлетворительное состояние. Как он будет это делать – зависит от конкретного человека: молиться своими словами, класть земные поклоны, читать молитвенные правила в три раза медленней, приходить в храм и там пытаться молиться.
– Выгорание бывает у врачей или, скажем, у педагогов, особенно тех, что работают с особыми детьми. Неужели у них тоже уныние?
– Вот здесь как раз то, что можно назвать выгоранием. И здесь важна именно профилактика. Нужно понимать специфику работы, ее понимало, пусть и недостаточно, даже советское государство. Отпуск у учителей был 56 рабочих дней. То есть было и должно оставаться четкое понимание, что определенные виды работы, особенно связанной с тяжелыми переживаниями, должны быть определенным образом нормированы. Таким людям необходимы продолжительные периоды отдыха.
А еще необходима некая психологическая защита, умение отстраняться. Например, приходит ко мне человек со своими проблемами и с горем. Я обязательно должен включиться в его проблему, должен ему сопереживать. Я должен помочь найти ему выход или, по крайней мере, как-то утешить. Но когда он уходит, я просто обязан о нем на какое-то время забыть, а когда вспомнить потом на своей молитве, то все равно уже по-другому. Иначе моя душа точно не выдержит. Именно поэтому, например, не рекомендуется исповедовать или психологически консультировать родных, знакомых. Потому что к пациентам или прихожанам другое отношение. Не значит, что оно какое-то отстраненное, просто другое.
Когда крыша протекает – не до размышлений
– Кризисы веры, уныние – этого можно избежать?
– Как-то отец Феодор Бородин сказал примерно так: если у тебя не было кризисов, то ты, собственно, и не жил. И можно сомневаться в твоей вере, возможности любви.
Кризисы – это обычно и ошибка в собственной духовной жизни. Что такое любой кризис? Когда жизнь как-то устоялась, все хорошо, потом в нее вошли какие-то новые обстоятельства, и все стало далеко не так хорошо. И этими новыми обстоятельствами может быть что угодно – изменение гормонального фона, материального положения. В духовной жизни тоже, например, человек вдохновенно читает молитвенное правило, но это же не значит, что его молитва совершенна. Но на определенном этапе этого хватает. Потом становится недостаточно, а человек не понимает, что с ним происходит. Если понять, попытаться реанимировать молитву как возношение ума и сердца к Богу, то можно идти дальше. Человек может уйти во внешнюю созидательную деятельность, и это не худший вариант. Может уйти в осуждение…
Здоровое состояние души – это когда человек ощущает присутствие Бога в своей жизни, понимает, что Господь где-то рядом, Он защитит, сохранит, направит. А бывает состояние, когда этого нет, когда ты не чувствуешь Бога. Даже самые святые люди не могут постоянно находиться в ощущении этого присутствия Божия. Тогда душа живет воспоминаниями об этом.
Не случайно смена ритмов есть и во внешней жизни. Например, мы не можем постоянно праздновать, но и не можем постоянно трудиться. Но, чтобы попраздновать, необходимо потрудиться. То же самое происходит в душе. Если сбивается ритм, если давно не было праздника, если слишком давно ты не чувствовал, что Бог с тобой, то в основе этого ощущения все-таки лежит уныние.
И вот самый простой выход – заняться предметной деятельностью.
– А вы что делаете в подобном состоянии?
– Я начинал строить мебель, сарай, дом, заниматься огородом. Купил сварочный аппарат и сварил теплицу. Состояние, когда грязь под ногтями, когда в кровь сбиты костяшки пальцев, когда все дико злит, ничего не получается, молотком попадаешь по пальцу, помогает выйти из уныния. Это прекрасная борьба с тем самым, когда ты думаешь не о том, чем занимаешься, и страдаешь по поводу, который от тебя не зависит. Здесь ты вынужден думать о том, чем ты занимаешься.
Кстати говоря, я знаю очень многих священников, которые, попав в села и деревни, занялись развитием подсобного хозяйства, и никаким унынием там уже не пахнет. Понятно, что, может быть, это не совсем то, чего ожидал священник, но у него даже времени нет подумать о том, чего он ожидал. Когда у тебя крыша течет, надо не думать о том, куда попал, «у меня тут крыша течет, а я-то городской, архиерей, что, не понимает?», а просто брать и латать крышу.
Еще очень важно для такого человека, пребывающего в унынии, присутствие и разговор с человеком, который в унынии не пребывает. Ведь что такое уныние, вспомним слова псалма – «И уны во мне дух мой; во мне смятеся сердце мое» (Пс. 142:4). То есть унывает в первую очередь дух, и поэтому помогает общение с духовным человеком, получасовой или часовой разговор с человеком, который «горит», но при этом сам когда-то проходил подобное состояние, реально может вытянуть. Иногда даже не нужны конкретные советы, просто общение, и это я говорю из своего опыта преодоления уныния.
У меня был период, когда я потерял духовника и не мог нормально исповедоваться. Когда ты в состоянии уныния, то исповедь твоя – почти вся из самосожаления, и здесь как раз важен хороший духовник – человек, в присутствии которого ты чувствуешь Бога. Вот он говорит: «Се, чадо, Христос невидимо стоит пред тобою, приемля исповедание твое. Я же только свидетель», и ты понимаешь, чувствуешь: да, Христос стоит. И жалеть себя ты не можешь, и жаловаться не получается, ты видишь свою никчемность, несостоятельность, и возникает настоящее покаяние, которое тоже очень помогает в борьбе с унынием.
– А если уже нет душевных ресурсов?
– Здесь есть интересный момент. Если ты сам серьезно не истощен и не болен, если ты не глубоко стар, то, по большому счету, ресурсы у организма постоянно обновляются. Проблема выгорания и уныния, она в том, что появляющиеся ресурсы мгновенно сливаются в черную дыру, ты их снова и снова тратишь на переживания, на саможаление, на самокопания во внешних обстоятельствах, которые от тебя не зависят. Ты не получаешь возобновления помощи в молитве. И ты вроде молод, силен, даже недельку сейчас отдохнул, но сил по-прежнему ни на что нет – все ушло в черную дыру. Еще раз повторю, что речь сейчас именно об унынии, когда нет никакой клинической депрессии, обсуждать которую нужно с психиатром, а не со священником.
А так ресурсы возобновляются, это я говорю и по своему опыту. Кажется, ты уже ничего не сможешь, зашкаливающая степень цинизма, колоссальное осуждение, абсолютное бессилие на молитве, абсолютно бессмысленное, бессильное слово в проповеди, в разговоре, в чем угодно. Все, кажется, ты уничтожен. И это длится довольно долго, никакой надежды ты не видишь, всех осуждаешь. Но стоит эту дыру закрыть, и сосуд начинает очень быстро наполняться. Мне кажется это очень важным.
И вот здесь как раз важно поговорить с человеком духовным, общаясь с которым ты чувствуешь присутствие Божие, чувствуешь, что Бог тебя не оставил, Он с тобой, здесь. По своему опыту и опыту многих других людей я знаю, что один разговор, одна исповедь могут добавить сил на целый год вперед. Если ты не сольешь их в черную дыру уныния.