Настроившись на строгость тела и смирение души, на первом же офисном обеде я злобно препиралась с коллегами.
— Есть надо все, я тебе сказала, — никого не слушай, — говорила начальница, показывая всем на мою тарелку с гречкой.
— Мне батюшка не благословил! — шипела я в ответ (нашла же тоже аргумент для широкой аудитории!).
— Я с твоим батюшкой сама поговорю! Посмотрите, постница! — руководитель кивала в мою сторону каждому, подсаживающемуся к столу.
— Да мне просто есть не хочется, — я вспомнила, что пост, кажется, должен быть тайным, и сменила риторическую стратегию.
— А ты знаешь, что пост у каждого из нас в душе… — старший товарищ справа придвинул к нам коробку шоколадных конфет, давая понять, что разговор о душе быстрым не получится.
— Вообще, кочевряжиться за общим столом — грех. Важно не что в рот, а что изо рта! — человек слева помахал мне котлетой на вилке.
«Вот раньше монахи в пустыне…» — «Владыка, наш, кстати, считает…» — «Мирянам пост не положен…» — полилось со всех сторон поверх стука ложек. Тема оказалась востребованной. Разговор набирал обороты. Я засеменила к рабочему месту. Здесь, в одиночестве, сменив лицо с кроткого на зверское, подвела итоги первой постной трапезы: «Есть хочу! Людей ненавижу!»
Почти всю Святую Четыредесятницу мой кулинарный восторг не знал пределов. Квашеная капуста, вареная картошка, грибной суп, рассольник, каши, овощная икра, всевозможные рагу — как же это все оказалось вкусно. Не стану сейчас признаваться, чем я питаюсь обычно. Скажу только… Нет, не стану. Просто знайте, что иногда, купив сосиски, я могу начать их есть прямо в машине, естественно, сырые, из полиэтилена.
Итак, одним из оргрезультатов поста можно считать новую дружбу с кастрюлями. Впервые я начала ежедневно готовить. Напрямую — прямо с плиты в унитаз — были вылиты разве что несколько супов-пюре. Но они еще на уровне идеи показались мне для поста какими-то слишком буржуазными (как гренка вместо сухаря), да и на выходе оказались бурой мешаниной со вкусом помоев.
Кстати, живя одна, я старалась большими объемами не закупаться. Спасибо маме, которая, загодя сходив на рынок, потом делилась опытом по телефону: «Куда это все девать?! Картошка цветет, капуста бродит, икра плесневеет, рыба воняет! После работы я не успеваю все это переработать. Если пять соленых огурцов из банки я покрошила в винегрет, то не стану же я оставшимися пятью этот винегрет закусывать». К слову, моя мама живет в Мурманске, и для нее этот пост тоже премьерный. Оказалось, что на Крайнем Севере священники часто благословляют людям после 50-ти, особенно женщинам, не отказываться в постные дни от рыбы, а иногда и от молочных продуктов. Но мою маму это, к сожалению, не уберегло. На последней седмице она поочередно сломала сначала нос, а потом руку. «Недостаток кальция», — сделали вывод в травмпункте. «Враг отомстил», — подытожили в храме.
Художник Ольга Громова
А мой телесный пост тем временем протекал относительно легко, вот только где-то в районе Марииного стояния я начала себя чувствовать как пакет с кефиром: разбухший и вот-вот взорвется. Кстати, кефира к этому моменту стало хотеться почти нестерпимо, а про сыр я старалась просто не думать. Итак, взвесившись, я обнаружила, что за месяц поста ощутимо поправилась. С лица перестал сходить заметный отек. Выглядела я скорее как сильно пьющая, нежели усиленно постящаяся. Чувствовала себя, соответственно. «Где постническая легкость и подвижническая грация?» — я недоумевала совершенно искренне, тем более что с каждым днем ощущалась нарастающая вялость, постоянно хотелось спать.
Наконец пришел день, когда от слабости я буквально не смогла подняться с дивана и позвонила знакомому врачу. Оглашая старые диагнозы и жалуясь на новые недомогания, я почти ликовала: наконец-то, мне скажут «стоп» — и да здравствуют кисельные берега — молочные реки! Но неверующий доктор оказался церковносочувствующим: «Нарушить пост ты успеешь всегда, рассказывай, сначала, что ешь и как, главное, пьешь!»
Оказалось все очень банально — я переела и перепила. День ото дня толстела от непривычного для организма обилия углеводов, и час от часу опухала от неправильного питьевого режима. Чем больше я ела всяческих солений и маринадов, тем больше бесконтрольно потребляла жидкости. По самым грубым подсчетам выяснилось, что одного только чаю в день я выдувала литра по три. От такого литража, естественно, зашкалило давление. «Как ты вообще не лопнула», — поставил свой «диагноз» доктор и в вожделенном кефире отказал.
Завершающие постные недели пришлось учиться умерять пыл: исповедуя предыдущие явные излишества и каясь в неочевидных крайностях. Оказалось, что в горячности и неопытности первого поста я умудрилась переесть до отвращения не только картошки с квашеной капустой. Пища духовная, натолканная внутрь без благословения и разбора, как выяснилось, тоже встала поперек горла. Так, припрятав накануне Чистого понедельника глянцевые журналы, читать я принялась ни больше ни меньше — книги монашеские, решив, что все остальное — детские сказки для слабаков. Телевизор, ясное дело, был выдернут из розетки, друзья и знакомые оповещены: не беспокоить. Вопрос с посещением церковных служб решился тоже вполне радикально: не нам, тонким натурам, топтаться в приходских храмах — я буду ездить в паломничества.
Праздничный обед в Великий пост.
Дмитрий Ломанов, 2006
Клинических результатов с таким «усердием» проведенного поста долго ждать не пришлось: к Вербному воскресенью я подмаршировала собранная и суровая, как солдат на плацу: «Нет жизни в миру, надо уходить в монастырь», — объявила я батюшке, сообщив, что обитель для пострига уже выбрала, и помаду любимую выбросила. «А сердце-то что говорит?» — спросил священник. «Не хочу-уу-уу!» — я зарыдала по-бабьи, по-детски, икая и хрюкая.
В общем, кончилось все как в сказке — хорошо. Даже пасху и кулич я решила просто купить в магазине. Хватит, пожалуй, для первого раза. С Праздником вас, дорогие читатели Правмира! Мудрости вам и умеренности в Пасхальные дни! Христос Воскресе!