Архимандрит Савва (Мажуко). Фото: Ефим Эрихман
В прошлом году, вяло сопротивляясь, я был почти под конвоем водворен в автошколу.
– Что за позор – поп, не умеющий водить машину! Получай права!
Конечно, я бы мог взбунтоваться, но был сильный аргумент: а вдруг зомби-апокалипсис, и некому вывезти больных из осажденного города. Вперед! За парту!
Первые дни все во мне кипело и возмущалось. Потом присмотрелся: а ведь это изучение нового языка! Оказывается, есть целый пласт символической жизни города, о котором я и не подозревал. Дорога живет своей семантической жизнью, есть знаки, их сочетания и очень логичная дорожная разметка, и как же здорово уметь этот язык читать! Просто завораживает!
Следующий этап: приручение автомобиля. Вот это весело! Как это они умудряются всё в один момент – сцепление, газ, переключение передач, каждое – в свою силу и меру, и при этом смотрят в зеркала и на дорогу и не забывают шутить? Потом стало понятно, что водителем человека делает практика, и задача инструктора – выработать у курсанта устойчивые бессознательные реакции. Нормальный водитель не должен думать, как водить машину. Он водит ее бессознательно, привычными ловкими движениями, приучив себя чувствовать автомобиль. Управление машиной – навык, вырабатываемый годами. Это отмечено и в правилах, которые запрещают водителю со стажем менее двух лет ездить со скоростью выше семидесяти километров в час.
Принцип постановки навыка работает везде. Вот – близкий мне вокал. Пение – искусство дыхания, а значит, владение своим телом, целым комплексом мышц и реакций, связанных с дыханием. Вокалист должен подчинить себе не только свой голос, но и эмоции. Настоящий певец – результат большого труда. Ведь тело, как и машина, сопротивляется, не дается. Поэтому вокалист осваивает свой диапазон голоса помалу, нанизывая ноту за нотой, доводя отзывчивость голоса, ответность тела до автоматизма, чтобы в любой момент быть готовым выполнить поставленную певческую задачу.
Зачем нам сейчас говорить о вокалистах и автомобилистах? Потому что постановка любого навыка выстраивается по законам духовного упражнения. Я бы даже сказал, что всякое обучение есть в широком смысле духовное упражнение, поскольку является культурным усилием, то есть «сопротивляется естеству», привносит нечто сверх-естественное в естественный порядок человеческой жизни. Разве человеку естественно управлять машиной, сознательно подчиняя себя абстрактным правилам? А играть на музыкальном инструменте? Говорить на чужом языке? И вообще – говорить? Всякое культурное усилие есть духовное упражнение, потому что выводит человека из натурального состояния, целесообразно изменяет его, делает соответствующим некой идее, то есть чему-то нематериальному, духовному.
Тут надо сделать оговорку. Потому что и духовность бывает разной. Светские товарищи склонны сводить духовность, в конечном итоге, к информации. Она нематериальна, практически бессмертна, но даже в светском исполнении может быть опасной, злой, античеловеческой. Достаточно вспомнить фильмы «Матрица», «Терминатор» и даже «Обитель зла». Компьютеры, управляющие миром в этих картинах, почти духовные существа, это мир информации, который практически не убиваем. Таков вариант духовности со знаком минус.
Если же о духовности говорит христианин, то это всегда разговор о Боге. А Бог – это не информация, а Личность. Эта Личность открылась нам в Евангелии, и самое главное, что мы узнали, – это то, что Бог есть Любовь, Бог – Человеколюбец. Если мы переведем возвышенный, но богословски перегруженный термин «любовь» на понятный нам язык, то получим слово «доброта». Если цель духовной жизни в христианстве – стать подобным Богу, во всем подражать Ему, то главное, в чем мы должны преуспеть, подражая Богу, это доброта.
Фото: Ed Yourdon/Flickr
В христианском контексте духовные упражнения – это любая активность человека, способствующая воспитанию постоянства в добре. Добродетель – это поставленный навык. Добродетель требует постоянства. Апостол Павел пишет, что Бог воздаст тем, «которые постоянством в добром деле ищут славы, чести и бессмертия» (Рим. 2:7).
Что значит «любая активность человека»? Это значит, например, что у спортсмена и музыканта шансов освоить христианскую аскезу гораздо больше, чем у человека, которого не приучили к дисциплине и регулярному труду. Духовная жизнь – это сложная система постоянных упражнений, это непрестанная борьба не просто с бесплотными духами (об этих высотах скромно умолчу), но с инерцией естества, нашей элементарной природной лени и сопротивления труду.
Цель христианских духовных упражнений – воспитание «сердца милующего о всякой твари», как это определял святой Исаак Сирин. Пост, молитва, богослужение, чтение Писания – все это не ради почти «спортивных» успехов в аскезе, а ради воспитания милосердия, доброты и отзывчивости. Но если вам не был привит в детстве навык к труду и постоянству, вам придется осваивать эти простые, но важные навыки, одновременно учась молитве, искусству чтения, поста и исповеди, потому что сложные духовные навыки невозможно выстроить без надежного фундамента.
Это значит, что мы можем рассматривать как духовное упражнение, например, изучение языка или освоение музыкального инструмента. Не смущайтесь. Если эти занятия приучат вас к регулярности и терпеливому постоянству – вот вам и посильное духовное упражнение, навыки которого вы можете использовать и в аскезе. Учебу в автошколе я принял как духовное упражнение, а навык вождения – как полезную привычку, требующую постоянной поддержки практикой.
В одной из книг Рэя Брэдбери я нашел фразу некоего пианиста: «Если я не репетирую день, это слышу только я, если не репетирую два дня, это слышат мои критики, если три дня, это слышат мои зрители». Теперь попробуйте перефразировать: «Если я не молился один день…»
Любой навык требует непрерывного подтверждения. Если вы взялись изучать иностранный язык, вы наверняка узнаете о правиле семи часов: если ты хочешь подтвердить серьезность своих намерений относительно изучения языка, ты должен тратить на обучение не менее семи часов в неделю, и это минимум. Причем следует тратить не семь часов подряд, а по часу в день, то есть снова работает принцип регулярности и постоянства.
Христианин свою доброту тоже должен подтверждать с рутинной регулярностью. Доброта – это не эмоциональный импульс, сентиментальная взволнованность, а сознательно поставленный навык. Доброта требует профессионализма. За доброту надо бороться каждый день. Хороший водитель, многолетней практикой приучивший себя к бессознательной, но верной реакции, контролирует ситуацию на дороге, может предсказать ее, быстро и верно отреагировать на вероятные опасности дороги. Поставленный навык к доброте тоже должен перейти в способность быстро и безошибочно отвечать на вызовы нашей жизни.
Обычно у нас по всякому поводу и без повода бегут к батюшке, а задача – научиться быстро и верно, может быть даже интуитивно, реагировать на жизненные ситуации, но этот навык вырабатывается большой многолетней практикой в доброте и милосердии. Апостол Павел говорит о людях, опытных в добре, как о совершенных: «у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр. 5:14). Опытный в добродетели человек безошибочно чувствует, как поступить, что предпринять, и это не просто дар свыше, но и итог многолетнего труда.
Когда студенту-вокалисту «ставят голос», педагог первым делом принимается истреблять тот навык пения, к которому привык студент. Студент думает, что это и есть его настоящий голос, но слух опытного маэстро не обманешь. Наставник «рассыпает», уничтожает этот навык, так что первое время молодые певцы вообще не могут петь, разучиваются. А потом учитель терпеливо собирает голос заново, прислушиваясь к его реальному, естественному звучанию и характеру. Педагог возвращает певцу его по-настоящему природный голос, а потом многократными упражнениями закрепляет этот навык.
Господь сотворил человека добрым, и на самом деле это наше естественное состояние. Но кое-что случилось с человеческим родом, из-за чего доброта стала чем-то для нас противоестественным, и теперь мы вынуждены каждый день сопротивляться тому звериному, что претендует на звание естественного. Мало – «рассыпать» эту старую привычку ко злу, надо еще и обрести свой собственный голос и мужественным постоянством закрепить его господство в своей жизни.
Доброта должна обратиться в навык.
Доброта требует постоянства.
Доброта дается трудом.
Прекрасное – трудно.