Иеромонах Феодорит (Сеньчуков)
Могу ли я что-то сказать? Я – монах не монастырский, да и просто монахом практически не был – постригли быстро, через 10 дней после пострига был рукоположен в иеродиакона и дальнейшую свою монашескую жизнь проводил уже в статусе диакона на сельском приходе, а через 6 лет стал священником. К тому же мужчины и женщины различаются не только анатомо-физиологическими особенностями, у них и психология разная, поэтому в мужских монастырях все-таки обстановка несколько иная.
Да и не надо забывать, что перед нами художественный текст. Да, он документален, но все же это восприятие конкретной Маши. А Маше этой и в другом монастыре, совсем отличном от монастыря матушки Николаи, тоже не удалось прижиться. В то же время другие сестры и из этого не уходят…
Значит – как минимум, нетипично, а, следовательно, можно вздохнуть о заблудшей Марии и радостно пребывать в уверенности, что
Схимники в крестах,
Бороды, как снег,
Потупив глаза,
Молятся о всех.
Схимники, конечно, молятся, но что-то свербит в душе. Ведь и словечко «младостарец» на самом высоком уровне звучит, и скандалы уже были… Может, стоит обратить внимание и разобраться?
Много раз говорилось, что монашество бывает разное. Вот и в этой «Исповеди…» упоминаются свв Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник, которые своим чадам рекомендовали спасаться в миру. Но в то же время сотни аскетических книг – и древних, и современных – говорят о спасительности именно подвига послушания. И примеры есть. Как же быть?
Все дело в том, что Мария не принимает ничего из того, что для монастыря нормально. Ни послушания, ни откровения помыслов, ни труда. Нет, вроде бы, она все выполняет, а кое-что ей даже нравится, но…
Да, и труд изнуряющий, да – и практика принудительного откровения помыслов чудовищна, да – матушка воспринимает послушание (которое, конечно же, превыше поста и молитвы) не как путь, а как самоценность, но все же… Не может же быть все плохо! Кстати, в Шубинке тоже ведь было нехорошо – как там у Умки: «Эсхатология – наука умирать!»
А вот то, что хорошо было – про это вскользь. А хорошо то, что в отличие от часто встречающихся монастырей-колхозов, в этом монастыре сестры причащаются по три раза в неделю. Я подчеркиваю – ТРИ РАЗА В НЕДЕЛЮ. Как на Афоне! Да уже это должно заставить задуматься – а, может, это и есть главное?
Может, именно ради этого Господь тебя сюда и привел? И можно перетерпеть и психически нездоровую игуменью (ох, лукавит послушница Мария! – не просто так она в мединституте училась; кафедру психиатрии, во всяком случае, посещала хорошо – либо прекрасно недуг увидела, либо придумала точно), и совершенно неканоничных мам с детьми в монастыре, и изнурительный труд, и игуменскую осетрину… Потому что ты соединяешься с Богом.
А смог бы я сам жить в таком монастыре? В таком, как описано, наверное, нет. И, наверное, именно по тем причинам, по которым и Мария в нем не ужилась – мирская «самость» не позволила бы. Но это если монастырь именно таков, как описан. Потому что, если там все не совсем так, а причащаются три раза в неделю – то это совсем другой разговор…
Но есть в этой повести одно очень важное наблюдение. Прекрасная вещь – благословение духовника, а тем более – старца. Но все-таки сначала, на мой взгляд, следует пожить в монастыре некоторое время – паломником, трудником, и если уж видишь, что именно монастырь, и именно этот монастырь – то, что тебе по сердцу, тогда просить благословения на послушнический искус. Потому что до послушничества ты еще совсем мирянин, а современный мирянин редко когда может жить в полном послушании своему духовнику. Чаще это ролевая игра «Черный монах» с элементами духовного квеста.
А на пути к Спасению игры как-то не к месту.