Правильные и неправильные страдания
Для кого-то время болезни — это время наиболее активной духовной жизни. Время молитв, частой исповеди, частого приобщения Христовых Тайн. В этом случае оно остается в памяти особенно благодатным, светлым. Временем близ Господа. Человек, правильно переживший время скорби, любит эти воспоминания. «Болезнь не несчастье, а поучение и Божие посещение; больного преподобного Серафима посетила Матерь Божия, и нас, если мы смиренно переносим болезни, посещают высшие силы» (свящ. Александр Ельчанинов).
Люди переносят болезнь по-разному. Одни как-то могут извлечь из своего состояния духовную пользу, и их страдания заметно смягчены. Другие же страдают в озлоблении, нетерпении, и тогда их страдания усиливаются. Свят. Тихон Задонский так и говорит: «Болезнь усиливается от нетерпения». Есть тип страдальцев, всецело поглощенных своим страданием. Им всегда сегодня хуже, чем вчера. У них всегда на устах вопрос: «Доколе же, Господи?» Они заглядывают в глаза священнику с неким упреком: «Когда же мне станет лучше?» Это тяжелые люди. И для себя, и для окружающих, а может быть и для Бога. Они приемлют жизнь только в здоровом состоянии. По-другому для них жизнь — не жизнь.
Они не находят в своей жизни и в совести достаточных причин для своего несчастья. Не радуются тому «остатку» здоровья, которым обладают. Им все кажется, что их положение хуже всех. И сердце их очень редко бывает благодарным. А ведь благодарность и доверие Богу значительно могут уменьшить наши страдания.
«Господи, за все благодарю Тебя, и за немощи и болезни. Благодарю Тебя, что они сносны и терпимы», — записал в дневнике святой праведный Иоанн Кронштадтский. О доверии к Господу писал и преп. Амвросий Оптинский. «Должно быть, Господь лучше нас знает, что для нас полезнее, а потому-то и посылает кому здоровье, а кому нездоровье. За все же слава и благодарение Милосердому Господу, Который… если и наказывает нас, то с пощажением».
Священник Александр Ельчанинов замечает: «Сколько прошло перед моими глазами случаев, когда безнадежно плотские люди под влиянием болезни делались тонкими, одухотворенными, умилительными. Иногда, впрочем, бывает и наоборот: человек под влиянием несчастий как–то грубеет. И это ясно, отчего — человек жадно кидается на жизнь, на счастье, ставит его выше всего, выше Церкви, Бога, любви к Христу, и обрушившееся несчастие застает его врасплох, озлобляет, огрубляет его».
Вспомним о двух разбойниках, распятых рядом с Христом. Один в озлоблении на свои мучения поносит Сына Божия, другой унимает его, напоминая, что «мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». И признав, таким образом, свой грех, благоразумный разбойник просит: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» И что же он слышит в ответ на смиренную свою просьбу7 «И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 41 — 43). Так же и мы, если ропщем в несчастье, то только прибавляем к своим страданиям, если же принимаем посланное ради наших грехов и смиренно просим Господа о милости, то непременно эту милость получаем.
«В тот момент, когда человек с благодарностью примет от Бога посланные ему страдания, он сразу войдет из них в такой мир и счастье, что всем кругом него станет светло и радостно. Лишь бы пожелать этого — и Бог пошлет» (свящ. Александр Ельчанинов). «Ныне же будешь со Мною в раю», — обещал Спаситель, и преддверие рая мы можем ощутить уже здесь. Особенно печально бывает видеть страдания человека неверующего или сомневающегося в вере. В одном из писем к больному, смущенному неверием и сомнением, преп. Макарий Оптинский пишет: «Страдает тело, страдает и душа; а если бы душа была укреплена верою, то и тело могло бы получить укрепление при спокойствии духа; смущенный же дух имеет влияние и на телесный состав, и болезнь умножает».
Нетерпение горестного состояния не дает человеку жить реальной сегодняшней жизнью. В мыслях он постоянно возвращается в прошлое, когда горя его еще не было, когда все было хорошо. Он не может отвлечься от расчетов, когда же опять наладится его жизнь. Сознание его всегда между прошлым и будущим, всегда в печали потери и неуверенности в том, что его ждет. Если же «по–православному жить полнотой каждого момента жизни, то несчастье будет этим сильно обезврежено, если не преодолено совсем» (свящ. Александр Ельчанинов). Когда, по болезни, мы не можем совершать привычных дел, то надо заняться чем-то, что мы можем делать.
В жизни Блеза Паскаля был замечательный случай. Однажды с ним приключилась сильнейшая зубная боль. Ученый слег в постель. Мучения все усиливались. Надо вспомнить, что на дворе была середина семнадцатого века и на парижских улицах еще не пестрели вывески: «Стоматология без боли». Средства к лечению зубов были весьма ограничены, и потому сама зубная боль приравнивалась к адским мучениям, о чем и свидетельствует литература того времени.
Для облегчения своего состояния господин Паскаль задумал заняться чем-нибудь увлекательным, что позволило бы ему отвлечься от боли. Он вспомнил о некой геометрической задаче, которую никто не мог разрешить. Он так погрузился в это занятие, что зубная боль утихла. Когда, решив знаменитую задачу, он перестал о ней думать, то обнаружил, что исцелился от своей болезни. А что касается задачи, то она была настолько сложна, что позже, предложенная всем известным математикам Европы, она ни одним из них не была решена в течение полутора лет.
Шведская писательница Астрид Линдгрен свою первую повесть «Пеппи Длинный чулок» написала, как она сама выразилась, благодаря болезни, когда не могла заниматься привычными делами. Любопытно: Платон считал, что болезненность, телесная немощь располагают к занятиям философией.
Можно вспомнить удивительную судьбу талантливого поэта пушкинской эпохи — Ивана Ивановича Козлова. В возрасте около сорока лет с ним случилось несчастье, перевернувшее всю его жизнь. Сначала паралич лишил его ног, а затем стало ухудшаться зрение. В сорок два года И. Козлов полностью ослеп. Но он не впал в отчаяние, он нашел в себе силы примириться с несчастьем. По свидетельству В.А. Жуковского, Козлов «переносил бедственную свою участь с терпением удивительным — и Божий Промысел, пославший ему тяжкое испытание, даровал ему в то же время и великую отраду: поразив его болезнию, разлучившею его навсегда с внешним миром и со всеми радостями, столь нам изменяющими, открыл Он помраченному взору его весь внутренний, разнообразный и неизменчивый мир поэзии, озаренный верою, очищенный страданием». Зная французский и итальянский языки, Козлов, уже слепым, выучил английский, немецкий и польский. По словам Жуковского, он «знал наизусть всего Байрона, все поэмы Вальтер-Скотта, лучшие места из Шекспира» и многих других авторов. Наконец, Козлов знал наизусть все Евангелие. Жизнь его была разделена «между религией и поэзией».
При теплой вере — горя нет: Она дружит нас с небесами.
В страданьях, в радости Бог с нами,
Во всем печать Его щедрот…
Так писал Иван Иванович Козлов. И еще хочется привести замечательный сонет, молитву, облеченную в поэтическую форму. Стихотворение так и называется:
МОЛИТВА
Прости мне, Боже, прегрешенья, И дух мой томный обнови,
Дай мне терпеть мои мученья В надежде, вере и любви.
Не страшны мне мои страданья: Они залог любви святой;
Но дай, чтоб пламенной душой Я мог лить слезы покаянья. Взгляни на сердца нищету,
Дай Магдалины жар священный, Дай Иоанна чистоту;
Дай мне донесть венец мой тленный Под игом тяжкого креста
К ногам Спасителя Христа.
Думается, что судьба Ивана Ивановича Козлова служила и служит примером для многих людей, чью жизнь неожиданно и непоправимо изменил неизлечимый недуг. В болезни нам следует избегать ропота и уныния. И то и другое — грех и немало влияет на течение болезни. «В болезни учитесь смирению, терпению, благодушию и благодарению. Что приходит нетерпеливость, это дело человеческое. Придет, — отгонять надо. На то и чувство тяготы положения, чтобы было, что терпеть. Если не чувствуется тяготы, то и терпения нет. Но когда приходит чувство тяготы и сопровождается желанием ее сбросить, то тут ничего нет грешного. Это естественное чувство! Грех начинается, когда, вследствие сего чувства, — душа поддается нетерпеливости и склоняется к ропотливости. Пришло чувство, надо его прогнать. Бога же поблагодарить» (свят. Феофан Затворник).
В «Древнем патерике» приводятся слова одного старца. «Старец говорил о бедном Лазаре: не видно в нем ни одной добродетели, которую бы делал он, и только одно находим в нем, то, что он никогда не роптал на Господа, как бы на не творящего ему милости, но с благодарностию переносил болезнь свою, и посему Бог принял его». То есть Лазарь одним терпением болезни стяжал Царство Небесное.
Уныние же мешает как действию благодати Божией, так и действию лекарств. В этом согласны и святые отцы и медики.
Роберт Стивенсон, знакомый нам с детства писатель, автор знаменитого «Острова сокровищ» и многих других приключенческих книг, на третьем году жизни перенес тяжелое заболевание бронхов. В дальнейшем, почти всю свою жизнь, он болел и вследствие этого был даже вынужден покинуть свою родную Шотландию. Вот что написал он о себе:
«Я трудился, не отступая от своего долга и намеченного пути. Я писал в постели, писал, когда у меня шла кровь горлом, писал, когда меня бил озноб, писал, раздираемый кашлем, писал, когда у меня от слабости кружилась голова, и мне кажется, что я с честью поднял перчатку, брошенную мне судьбой, и одержал победу в битве с жизнью».
Мне знакома девушка, сейчас она студентка Московского Государственного университета, она инвалид с детства. Практически ничего не видит. Однако она прекрасно учится, как-то справляется с домашним бытом. Очень общительна. В этом смысле существует даже очередь среди подружек по приглашению ее в гости. Кроме того, она прекрасно поет под свой аккомпанемент на гитаре, причем репертуар у нее самый изысканный. Еще она пишет стихи и коллекционирует наручные часы. Словом, интересов и талантов у нее множество.
Но самое главное — она верующий, церковный человек. В отличие от своих близких, которым трудно примириться с несчастьем, она не упрекает Бога, а просто живет и радуется жизни. И это прекрасный пример для тех, кто рядом.
Пусть сначала придет Господь
Священник Александр Ельчанинов писал в своем дневнике: «Велика очищающая сила страданий и смысл их. Духовный наш рост зависит главным образом от того, как мы переносим страдания. Мужество перед ними, готовность на них — вот знак «правильной» души. Но не надо искать их и выдумывать».
Сами по себе болезни и страдания — это еще не духовный рост. Их нужно лечить. «В болезнях прежде врачей и лекарств пользуйся молитвой», — учит преп. Нил Синайский. Не отвергая ни в коем случае врачебного искусства, необходимо помнить, что первое действие в болезни — призывание на помощь Господа. Пусть сначала придет Господь, а за ним врач. Для многих верующих такой порядок естествен. Но разве не случается, что и церковные люди обращаются к Богу только после того, как убедятся в недостаточном искусстве врача или в бессилии лекарства?
Заболев, даже если это случилось внезапно, мы всегда имеем время на молитву. Пусть на самую короткую. При острой ситуации, протянув руку за таблеткой или каплями, хотя бы мысленно произнесем: «Господи, помоги и благослови».
У православного человека должен иметься молитвослов. А в нем, в разделе «молитвы разные», есть молитвы о болящих. Есть в молитвослове и Канон молебный ко Пресвятой Богородице, про который сказано, что он поется во всякой скорби душевной и обстоянии. Есть в молитвослове и молитва к святому великомученику и целителю Пантелеймону. Все эти «духовные медикаменты» хорошо бы применить в самом начале болезни. Но даже при отсутствии времени, между вызовом «скорой помощи» и приездом врача, вполне можно прочесть если и не все, то хотя бы часть указанных молитв. А если кто не в состоянии сам читать, то можно попросить близких, родных, позвонить знакомым.
Молитва — это и просьба о помощи, и призывание благословения Божия на лечение, и, если хотите, на действие лекарств.
«Лекарь не сам лечит, а Бог через него лечит… Обратитесь к лекарю, но в то же время паче Господа и святых его молите, чтобы вразумили его угадать лекарство» (из письма свят. Феофана Затворника).
В болезни верующие люди стараются чаще исповедоваться и причащаться. В наше время священника можно пригласить и домой к больному, и в больницу. В переписке преп. Макария Оптинского встречается рекомендация: «В болезни очень хорошо повторять приобщение сие; хотя бы и через неделю исполнять сие: для болящего утешение; у нас и два раза в неделю сообщают (причащают) больных».
У каждого священника есть многократный опыт наблюдений, когда течение болезни изменялось после исповеди и причастия.
У свят. Феофана Затворника находим: «Больному, прежде всякого другого дела, надо поспешить очиститься от грехов и в совести своей примириться с Богом. Этим проложится путь к благодетельному действию лекарств. Слышно, что был какой-то знаменательный врач, который не приступал к лечению, пока больной не исповедуется и не причастится Святых Таин; и чем труднее была болезнь, тем он настойчивей этого требовал».
Могу сказать, что такие врачи есть и сейчас. Верующие медики свидетельствуют, что после исповеди и причастия лечение проходит легче.
Испытание совести, исповедь в болезни очень важны. Случается, что человек каким-то образом сразу чувствует или угадывает причину своего несчастья. Обычно это случается, если есть грубые грехи, страсти. «Если чувствуете и видите, что сами виноваты, то начните с раскаяния и жаления перед Богом, что не поберегли дар здоровья, Им вам данный» (из письма свят. Феофана Затворника). Но в большинстве своем мы не видим причинно-следственной связи болезни и греха. Это бывает, как указывает преп. Амвросий Оптинский, или от невнимания к себе, или в каком-либо увлечении. Он же говорит об одной из частых причин болезни — нечистой исповеди. То же встретим и у другого Оптинского старца: «Боли твои и тоска, пожалуй, от того, что нечисто исповедовалась» (преп. Анатолий (Зерцалов)). А потому так важно сосредоточиться в самом начале болезни и, пристрастно испытав свою совесть, как можно полнее исповедоваться. Кстати, нередко в несчастье душа сама стремится к такой откровенной, без саможаления и самооправдания исповеди.
Сын графа Владимира Сергеевича Толстого вспоминает, что отец его много лет был равнодушен к вере и часто повторял кощунственные и богохульные остроты французских философов. Когда он внезапно и опасно заболел, то просил жену читать ему Евангелие и Акафист Иисусу Сладчайшему; «Но самое замечательное явление этой болезни, — пишет сын, — составляет исповедь и причащение больного. Он с необыкновенной ясностью памяти рассказал духовнику грехи свои, совершенные в течение 7 лет (ибо 7 лет он не причащался). С верою и любовию приступил к приобщению Святых Таин».
Вспоминается мне одна знакомая, она говорила, что стоит ей заболеть, и она как-то совершенно иначе начинает исповедоваться. Вроде и в здоровье она не лукавит, а в болезни «то ли от испуга, то ли потому, что Господа рядом чувствуешь, открываются такие грехи, которых и не замечала; и видишь все как-то иначе, понятным становится, что — главное, а что — нет».
Да такая «в испуге» или «в просветлении» от болезни внимательная исповедь — явление не редкое. Но эта рекомендация не означает, что нужно бесконечно терзать себя, свою совесть, пытаясь извлечь из нее причину несчастья. А то бывают такие любители, которые выуживают у себя даже какие-то фантастические грехи. Это само по себе — уже путь в нездоровье. Правда, по совету свт. Василия Великого, мы можем в молитве просить у Господа «сперва познания тех причин, по которым Он поражает нас, а потом избавления от скорби». Потому что причина скорби часто указывает и лекарство.
Могу привести такой пример. Хозяйка дома часто и очень настойчиво упрекала живших вместе с ней двух невесток, упрекала по всякому, даже малейшему, поводу. В неаккуратности, лени, нечистоплотности и прочих хозяйственных грехах. Претензии ее, наверное, были обоснованы, но жизнь в доме от этого не становилась лучше.
На объяснения и все попытки оправдаться у хозяйки были одинаковые ответы: «Ведь я же, почему-то, могу!», «Ведь у меня же получается!», «У меня же хватает времени». И надо же было такому случиться, в самый разгар сельскохозяйственных работ (а дело было в сельской местности) хозяйка заболела какой-то необычной болезнью. По временам у нее стали отказывать ноги. Порой она не то что работать, но и передвигаться по дому не могла. К тому же, получить врачебную помощь можно было только в ближайшем городе, а он только назывался ближайшим, до него было несколько десятков километров. Нужно было ждать какой-нибудь транспорт. Сколько ждать— неизвестно.
Замечу, что хозяйка была женщина верующая и совестливая. И должно быть, грех свой сразу «угадала», поняла. Через пару дней невестки уже не слышали привычных попреков. И теперь, если молодым родственницам приходилось просить извинения за свои просчеты или недоделки, хозяйка добродушно отвечала: «Ничего, потихоньку научишься», «всех дел не переделаешь», «Бог даст, завтра сделаем». Скажу, что ножки ее, вопреки ожиданиям докторов, как-то сами собой стали здоровы. Но укорять почем зря невесток она перестала. К священнику часто обращаются с просьбой: «Батюшка, благословите на операцию» или «лечь в больницу». Это хорошая церковная традиция, но она вовсе не означает, что батюшку приглашают поучаствовать в установлении диагноза или метода лечения. Священническое благословение — это призыв помощи Божией на лечебные действия, чтобы усилия медицины были к пользе больного. Это еще и просьба к священнику особо помолиться о больном.
Правда, иногда, испрашивая благословения, батюшку ставят перед выбором: «Какое лекарство благословите принимать?..» И называют препараты, про которые батюшка и не слыхал никогда, и названия-то их с первого раза повторить не сможет. Какое уж тут благословение!
_______________
За утешением к батюшке. М., 2005 г.