«Правмир» — это про людей (+видео)
Встречу открыла Анна Данилова, главный редактор портала, напомнив о том, как 13 лет назад Анатолий пришел к протоиерею Александру Ильяшенко с идеей создания Интернет-портала о православии: «Я тогда была большим скептиком этой идеи и сказала: «От нее надо отказаться, потому что посканируем разные хорошие статеечки, это на полгода максимум, и все – дальше будет нечего делать». Однако, Правмир живет и успешно развивается уже 13 лет, выпуская по 6-8 текстов ежедневно. И все это время хочется обсуждать, говорить и глубже думать о том, что мы как христиане делаем в окружающем нас мире».
«Моральный кодекс строителя «Правмира»
Протоиерей Александр Ильяшенко как руководитель редакционного совета портала отметил, что «Правмир» — это явление, которое трудно охватить, но на его основе можно вывести принципы современной журналистики:
Протоиерей Александр Ильяшенко
«Хочу начать с последних слов Спасителя, которые Он произнес Своим ученикам уже после Воскресения: «Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына, и Святаго Духа, уча всех блюсти вся елико заведах вам» (Мф.28:19). Видите, какая заповедь миссионера? Сразу встает вопрос, и я ответа не знаю, над ним надо думать: так что же нам заповедал Спаситель? Что мы должны проповедовать? Веру в Иисуса Христа, это понятно. А вот как жить в современном мире?
Журналистика – служение словом, знанием, умением – должна воспитывать благородство общения и содержания. Современная жизнь размывает идеалы, на их место истинных идеалов ставит фальшивые, разобщая и противопоставляя людей друг другу. Именно поэтому сегодня так важен идущий от сердца к сердцу разговор, касающийся важных, острых, животрепещущих тем. Необходимо прививать чувство восхищения неисчерпаемой силой человеческого духа. Необходимо обращаться к опыту истории, к опыту смелых и больших людей, которые не отступили перед трудностями и оставили добрый след в жизни. Не только прошлое, но и настоящее дает примеры, достойные подражания. Мы постоянно ведем рубрику героев – обычных простых людей, которые кого-то спасли с риском для жизни и находим в них чудесные образцы самоотверженности и бесстрашия.
Нельзя жертвовать принципами и следовать конъюнктуре, хотя это бывает отчаянно сложно. Современные СМИ и пропаганда во многом заточены на то, чтобы вызывать в людях страх, ненависть и вражду. В этих условиях особенно важно не поддаваться на эти разрушительные провокации и «милость к падшим призывать».
Прививать культуру несогласия, уметь вести полемику, сохраняя собственное достоинство и бережно относясь к достоинству собеседника. Полноценное общение возможно только при условии уважения к собеседнику. Нельзя в дискуссии навязывать свое мнение, искажать взгляды оппонента, недопустимы клевета, нечестность, неискренность.
Необходима широта взглядов, надежность и солидность предлагаемой информации. Нельзя поддаваться эмоциям, следовать волне, поднятой в СМИ, и давать непроверенную информацию. В случае, если ошибочная информация попала на наши страницы, надо приносить извинение и писать опровержение.
Признак любого здорового общественного организма – способность себя очищать и смотреть на себя критически. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Каждый человек имеет право на ошибку. Надо иметь мужество признавать свои промахи и уметь исправлять их, – это вызывает только уважение. Можно говорить и о чужих ошибках, но необходимо исходить из презумпции невиновности, выслушать другую сторону.
С читателями нельзя говорить на профессиональном или разговорном жаргонах. Ни таланты, ни образование, ни степени и звания, ни доступ к широкой аудитории не дают права демонстрировать свое превосходство, возможно, мнимое. Недопустимо высокомерие, недоброжелательность к оппоненту, некомпетентность, безапелляционность. Нельзя ставить себя в центр своего рассказа, считать себя мерилом или присваивать себе роль судьи.
Недопустимо пренебрежительное отношение к своей истории и к своему народу, и к истории и культуре иных народов. Хорошо, когда автор много знает, но нельзя забывать, как говорил апостол Павел: «Знание надмевает, а любовь назидает» (1 Кор. 8:1). Наша задача не поучать, а делиться тем значительным и важным, чему сам научился, через что сам прошел, чему тебя научили те, кто неизмеримо лучше тебя самого.
Главное – учиться и учить любви. «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется», сказал поэт. Рядом с Русью святой шествует Русь окаянная. Церковь святая, но рядом темный двойник Церкви, их легко спутать. Если нам не дано предугадать, как наше слово отзовется, то мы и не знаем, станем ли вдруг в ряды темных двойников. А туда, очевидно, мы попадаем, погрешив словом против кого-то или нанеся вред чьей-то репутации. Нельзя терять присутствия духа и душевного равновесия, об этом и в молитве говорится: «или оклеветах кого гневом моим». Врачебный принцип: не навреди. Не навреди Церкви, народу, никому из малых сих. Если наше слово может кому-то повредить, лучше промолчать.
Если не можешь сделать лучше, лучшая помощь – не мешай. Пока в наших сердцах властвует гордость, миром будет править ненависть, злоба, страх и будет проливаться кровь. Категорически недопустимы на «Правмире» недоброжелательный неискренний тон, жаргон, пошлые казарменные шутки, недостоверная информация, критикантство, самодовольство, безответственные антихристианские заявления, агрессия, направленная против кого-либо или чего-либо.
Наша задача – сеять разумное, доброе, вечное, а безумное, злое и кратковременное посеют и без нас. Миссионерская деятельность должна способствовать культурному и нравственному развитию соотечественников.
Сейчас в обществе в связи со стремлением установить контакт с иноверующими напряжение очень велико. Касаться этих тем практически невозможно, потому что в русском народе существует здоровый консерватизм, который помог выстоять в тяжелейшие моменты идеологической агрессии. Историческая память длительная, и многое помнится, поэтому людям очень трудно перестроиться. Люди боятся повторения агрессии и боятся поддаться на какую-то провокацию, но страх – это плохой советчик».
В конце своего выступления священник Александр Ильяшенко подчеркнул, что для свободного общения с людьми другой веры нужно твердо знать, что в православии драгоценно: «Если мы это сформулируем, тогда нам нечего бояться, тогда мы будем знать, в чем же мы сильны, ведь православие действительно хранит всю полноту церковного предания без всяких искажений и сокращений. Если такие формулировки будут найдены, то вопросы типа «как передавать свечку правой или левой рукой» не будут иметь значения: нужно сказать так, чтобы те, для кого это имеет значение, поверили и поняли, что есть вещи и поважнее».
Анна Данилова уточнила, что существует еще много проблем, про которые, с одной стороны, кажется, что это неважно, с другой, по этому поводу начинаются религиозные войны. Например, календарь.
Протоиерей Александр Ильяшенко согласился, что это острый вопрос: «Недавно до меня дошла элементарная вещь: григорианский и юлианский календарь разные, сейчас они расходятся на 13 дней. А когда наступит XXII столетие, григорианский календарь уйдет на сутки, а юлианский останется на месте. Церковь живет по юлианскому календарю, а мы реально живем по григорианскому. Когда у нас Рождество? 7 января, Рождество Пресвятой Богородицы – 21 сентября. Григорианский календарь уйдет на сутки, и тогда Рождество Богородицы переместится на 22 сентября, а Рождество Христово – на 8 января. Как это воспримут люди, для которых существенно, какой рукой передавать свечку? Это будет просто бомба! Надо народ к этому готовить, обсуждать эту проблему, другое дело, какое принимать решение, я не знаю. Надо проблему ставить, но только обсуждать так, чтобы не получилось, что тот, кто обсуждает, тот еретик, предатель или хочет внести какие-то новоделы в церковь, которые церковь свято чтит. Нужно искать здоровые ответы на очень трудные и принципиальные вопросы».
Анна Данилова заметила, что эти вопросы, на самом деле, стоят перед «Правмиром» ежедневно: «Открывать рот или не открывать рот, молчать или нет?»
Протоиерей Александр Ильяшенко: «Вторая проблема: когда молчанием предается Бог, а когда нет? Это тоже труднейший вопрос. Опять-таки нужно искать какие-то критерии, нужно обращаться к опыту Церкви, к опыту истории.
Еще вопрос, на который впрямую каждый ответит, что нет, но вопрос звучит так: стучать или не стучать? Как говорить о каких-то трудных реальных событиях? Кто-то поступил недобросовестно – говорить об этом или нет? Человек – существо очень противоречивое, и хороший человек может поступить неподобающим образом. Если ты молчишь – вроде бы, почему молчишь? Надо, может быть, реагировать. Если ты как-то среагируешь неправильно, ты можешь нанести вред его репутации или даже оклеветать кого-нибудь. Как человек будет восстанавливать свое опороченное имя?
Более принципиально, спроси: кто сделал? Это он сделал. Наших новомучеников спрашивали: «Назови сообщников, назови, кто это сделал?». Вот они не называли. А у нас запросто, на автомате, особенно если кто-то из начальства спрашивает. Как нам воспитывать в самих себе и в наших читателях это благородство и мужество, и великодушие в противоположность малодушию? Очень часто мы просто малодушны».
«Православных ничего не волнует, кроме колбасы в пост?»
Анна Данилова рассказала о том, что переход от сканирования книг к большим интервью потребовал труда и терпения не только от создателей «Правмира», но и от священников:
«Помню, я как-то пришла к священнику Михаилу Немнонову брать интервью про развод. Интервью у меня было из серии: «Батюшка, в этой ситуации разводиться можно? А в этой можно? А в этой можно?» Под конец полуторачасовой беседы отец Михаил побледнел и сказал: «Хочется уже сказать – разводитесь, разводитесь, разводитесь! Пожалуйста!» Так мы начинали.
Анна Данилова
Потом сайт рос. Интервью становилось больше, тем становилось больше. Как-то в один прекрасный день одна моя знакомая в «Живом Журнале» написала: «Слушайте, у вас очередная статья про то, можно ли колбасу в пост. А про то, что катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС «Правмир» не слышал? «Правмира» нет, православных это не волнует? Нет ничего, кроме колбасы в пост, я правильно понимаю?»
Это был 2009 или 2010 год, у меня как-то внезапно глаза открылись, и я поняла, что действительно есть вещи, которыми люди живут, а есть вещи, которые как-то нас интересуют. Тогда мы попросили священника Сергия Круглова написать про то, что происходит в Минусинске и как живут там люди. Отец Сергий написал текст с огромной болью о том, что Москва очень далеко, люди разобщены, до них нет никому никакого дела. Что они живут в постоянной угрозе ежедневного наводнения и чувствуют себя в совершеннейшем одиночестве.
А потом был таджикско-узбекский конфликт, и мы тоже стали туда звонить, выяснять, и сразу нашли местного священника. Какой-то неприметный батюшка, который с риском для жизни во время этой резни укрывал у себя дома узбеков. В этот момент мы поняли, что в любом, происходящем вокруг нас событии, есть то, о чем можно говорить и о чем обязательно нужно писать.
Потом был Египет, когда священник Леонид Горбачев вывозил из горячих точек российских граждан. У него была возможность это сделать, потому что он был в подряснике, а в Египте к рясе было большое уважение. Потом были выборы и очень активное обсуждение самых разных этических вопросов. И все это время мы чувствовали, что в любом важном событии, нас окружающем, можно говорить о том, как быть христианином в этой ситуации.
Потом ситуация изменилась, начался конфликт на Украине, и мы существенно снизили количество материалов на общественно-политическую тематику по простой причине: в один момент мы поняли, что ничего не понимаем, что там происходит, у нас нет никаких путей понять и непредвзято написать. Это произошло, когда на Донбассе обстреляли колонну беженцев. Киев сообщил, что обстреляла ДНР, ДНР сообщила, что обстрелял Киев. Корреспондент, который находился в двух километрах от этого места, говорил: «Мы не знаем, что произошло. Обстрел был. С утра до ночи это продолжается, я из ванны вам пишу, потому что это единственное более-менее безопасное место. Что происходит там, я вам не скажу, я не пойму». В этот момент мы очень внятно поняли, что что-то меняется в общей информационной картине мира».
Герои повседневной жизни
Анна Данилова рассказала о том, что последние два года «Правмир» внимательно отслеживает все случаи повседневного героизма: «Шел мальчик-пятиклассник, а там ребенок в проруби тонет. Подполз к ребенку, спас его жизнь. Недавно поразившая меня до слез история: женщина в Чечне бросилась в реку спасать двух тонущих детей. И только после того, как их вытащила, она вспомнила, что плавать-то не умеет.
Я смотрю фотографии таких людей часто люди – на улице встретишь и не подумаешь, что герой – сидит обычный парень в обычной куртке с наушниками, никакого особого христианства у него на лице нет. И, скорее всего, о нем не будет никакого особого впечатления. А потом ты читаешь, что он побежал в горящий дом и троих человек из него вынес – это настолько расширяет, банальное слово, горизонты восприятия!
Если читать об этом каждый день, по-другому смотришь на людей, потому что никогда не знаешь, что на самом деле у человека в жизни происходит – стоит он перед тобой где-то в очереди, на машине обгоняет или в вагон метро зашел и на ногу тебе наступил. А, может, он пятерых человек из огня вынес!
Так что «Правмир» сегодня пишет не только про путь христианина в современном мире, а мы пишем про людей. «Прежде чем обожиться, надо очеловечиться» – про это писать очень важно».
«Правмир» – пространство человеческого общения
Иеромонах Дмитрий Першин признался, что ему было очень важно попытаться сформулировать то, «ради чего Анатолий Данилов отдал жизнь, потому что делом его жизни был «Правмир», и он остается и продолжается в истории и во времени»:
Иеромонах Димитрий Першин
«Правмир» действительно держит руку на пульсе, журналисты пишут на актуальные темы – это первый момент.
Второй – это включенность, то есть взгляд изнутри, а не снаружи. Очень важно, когда автор текста сопереживает и погружается внутрь события или проблемы, о которой ведет речь.
Третий момент – это очень редкое в наши дни следование принципу «эпохе», которым в культурологии, в религиоведении обозначается такое отношение к реальности, в котором нет оценок и суждений. Исследуя происходящее, мы не говорим, плохо это или хорошо, по крайней мере, до завершения этого анализа. Может быть, через усилие понять потом прорастут какие-то ценностные выводы, но они будут имплицитны. Не навязаны сверху, не сброшены с парашюта, но самоочевидны читателю или зрителю.
Следующий момент, отличающий «Правмир», – это принцип обратной перспективы, когда в фокусе внимания оказывается маленький человек, а не крутой супермен. Причем, это не обязательно история про мальчика, который спас собаку, или собаку, которая спасла мальчика, – это может быть священник, у которого нет сверхвозможностей, но при этом в своем служении он идет до конца. Это может быть министр, который, придя на сложный участок, начинает решать проблемы, накопившиеся до него. И его подвиг, может быть, не меньше, чем подвиг того молодого человека в наушниках, который бросился спасать детей в горящем доме, потому что по накалу эмоций и переживаний это может быть сопоставимо, ведь и чиновникам, случается, приходится платить карьерой, здоровьем, а то и жизнью за неоткат в откаты, ложь и пофигизм.
Далее, мне кажется, очень важно, что сверхмотивацией, движущей силой всего происходящего на «Правмире» является альтруистичное желание помочь. Это все-таки не проект, где зарабатывают деньги или реализуют свои способности или сверхспособности. Это место, где люди приходят на помощь друг другу через текст, сбор денег, саму постановку проблемы или обращение к острым темам, которые почему-то на разных уровнях боятся поднять. И само обращение к этим темам является поддержкой людей, которые или попали под каток, или пытаются решить эти проблемы, но не могут рассказать об этом в масштабах страны.
Безусловно, важнейшее качество – это грамотность, языковой стандарт, который в целом отличает «Правмир» от многих других порталов и встраивает его в тот небольшой пул, если так можно сформулировать, ресурсов, где речевая грамотность оказывается важнее пафоса во всех его проявлениях. В частности, здесь исключена ненормативная лексика – ни в каком варианте, формах, видах мы этого не встретим.
«Правмир», безусловно, является пространством объективации человеческой свободы, это место, где рождаются артефакты. Если артефакт – это некоторый искусственный объект, порожденный в пространстве культуры, то «Правмир» – это то место, где мы все время видим, как появляется некая новая реальность на границе природы и свободы.
Если мы обратимся к внутренней форме этих артефактов, перед нами предстанут вышеперечисленные идеи и принципы. Если мы попробуем спроецировать все эти внутренние формы в будущее, к интегрирующей их цели, то общей перспективой портала станет пространство культурной миссии, христианского свидетельства на языке смыслов, а не императивов. Наконец, достраивая те миры, частью которых являются артефакты (тексты, ролики и программы «Правмира»), до целого, мы получим универсум золотого века русской культуры. Этот век — от Карамзина до Достоевского — не просто поставил во главу угла незавидную участь маленького человека, но сумел донести и до общества, и до властей мысль о его высшем призвании, мера которой – Бог Голгофы и Пасхи. Именно в этот универсум, — к Пушкину, Гоголю, Некрасову, Тургеневу, Лескову — и приглашает всех нас «Правмир».
Еще одно большое достоинство «Правмира», порождающее, впрочем, и проблему для него – он не превращается в рупор какого-либо официоза. Он все-таки нос по ветру не держит, что, соответственно, вызывает недоумение, а часто и просто не устраивает различные институции – государственные, церковные, корпоративные, — игроков крупных достаточно много. У «Правмира» есть свое необщее выражение лица и своя позиция, это вызывает некоторые, иногда серьезные претензии с разных сторон.
Тем самым «Правмир» остается пространством человеческого общения в перспективе богопредстояния, если можно так выразиться, или, скажем, стремления перевести общение на этот уровень. Что, конечно, раздражает, злит и окончательно выводит из себя врага рода человеческого (другое дело, что в кромешную тьму он уже выпровожден давно и навечно). Вот почему, размышляя о препонах и преградах, возникающих на правмировском пути, учтем, что за всеми причинно-следственными цепочками есть еще определенная метафизическая глубина. Что реальность не сводится к текстам, к Интернету, к обстоятельствам – под и над ней всегда есть что-то более серьезное. Кому-то «Правмир» — последняя отдушина, а кому-то — запредельный раздражитель:
А золотые купола
кому-то черный глаз слепили:
ты раздражала силы зла и,
видно, так их подняла,
что ослепить тебя решили.
– помните у Талькова «Русь»?
Этот момент тоже есть, поэтому какие-то события могут прорываться из этой бездны. Но с другой стороны, это свидетельство радует Господа; для многих страницы ресурса стали местом встречи с вестью о Нем.
И пожалуй, главное, — «Правмир» задает измерение слышания. Ключевое понятие ресурса и редакционный приоритет – это представление о достоинстве человека — автора, читателя, даже оппонента, абсолютно не согласного с тобой человека, или института или корпорации, в стране или за пределами страны. Сейчас мы видим, как, к сожалению, все чаще и России, и за ее рубежом нагнетается истерика; в результате люди начинают смотреть на других через прицел. То, что «Правмиру» удается остаться таким оазисом слышания, готовности слышать и откликаться, мне кажется, очень важно в наше время, потому что наше время всячески старается девальвировать именно эту человечность и превратить нас в очередных зомби – политических, идеологических или религиозных.
Так что еще раз подчеркну, что служение «Правмира» — это миссия, но очень мягкая, осторожная, тактичная. Христос тоже, заметьте, никому не навязывает свою точку зрения – нет, значит, нет. Он совершенно никого не тащит за уши в Царствие Божие, напротив, предлагает ученикам отойти, если Его слово о причастии Его Телу и Крови не вмещается в них».
Приносим свои извинения
Анна Данилова подняла очень сложную проблему – «средствам массовой информации и людям вообще надо не бояться извиняться»:
«Когда я занималась такой дисциплиной как социология, социолингвистика и повседневные коммуникации, я вычитала в американских исследованиях, что, например, мужчинам просить прощения существенно сложнее, чем женщинам – это подтверждено в большом количестве изучений речевых стратегий, потому что мужчине проще как-то исправить свою вину: купить цветы, подарок, что-нибудь сделать. А женщине нужно, чтобы мужчина сказал: «Прости меня, я был полный идиот и совершенно неправ». Женщина это ждет, и ей в этой ситуации не нужны ни цветы, ни что-то еще, а мужчине это очень сложно произнести.
Я лет пять мечтала написать про это колонку к Прощенному Воскресенью: если эти современные исследования принимать во внимание, то чин прощения приобретает какую-то совершенно неимоверную силу, тот момент, в котором действительно, выражаясь современным психологическим языком, максимальный выход за пределы зоны комфорта.
Я о том, что надо учиться извиняться в тех случаях, в которых ты, как издание, в том числе, как журналист, был неправ.
У нас была такая яркая ситуация в 2013 году, когда убили священника Павла Адельгейма, и мы два дня прекрасно отрабатывали, выражаясь новостным языком, тему: проповеди, фотографии отца Павла… Через два дня я не выдержала и написала текст про то, что до смерти отца Павла мы про него ничего не писали на самом деле. Собирались, конечно, взять у него интервью, почитывали его ЖЖ, но в итоге не собрались, не доехали, не связались, не написали. А теперь мы пишем, что отец Павел был наше все. Нет. Это была, с одной стороны, история, в которой мы были виноваты. С другой стороны, это была история, в которой мы были не очень виноваты, но мне показалось очень некорректным в той ситуации не сказать об этом.
Есть много ситуаций, наверное, в которых мы не извинялись. Есть много историй, в которых наши читатели с нами очень сильно не соглашались. Это относится не только к «Правмиру», на самом деле, это, в принципе, относится к современной журналистике. Часто требуется очень высокая скорость реакции, очень часто требуется мгновенная оценка, мгновенное информирование и так далее. Важной историей для журналиста является опровергать те неверные факты, которые ты выдал на ленту. Извиняться – это я о себе сейчас говорю – за те вещи, которые ты, может быть, сделал неправильно, за тон, еще за что-то. У нас был такой случай, когда мы не очень хорошо написали про одного современного искусствоведа, но потом, восемь лет спустя, пришлось приносить ему извинения в тексте интервью, это важная практика. Я к тому, что те высокие слова, которые мы сегодня говорим, мы их очень часто сами нарушаем. И мы будем стараться извиняться.
И сейчас я хочу от лица редакции попросить прощения за все наши ошибки, за все наши опечатки, которых много, и за все те вещи, которые могли быть сделаны лучше, полнее и подробнее, но не были сделаны».
Георгий Гупало
Защита свободы выбора
Георгий Гупало в свою очередь предложил оформить речь отца Александра в виде призыва для всех СМИ, сделав ее ориентиром, и пересказал одну проповедь, которую слышал от священника: «Проповедь очень короткая, но, на мой взгляд, она гениальная, лучше ничего никогда в жизни не слышал: «Братья и сестры! Меня часто спрашивают, как в нашем тяжелом, ужасном, отвратительном мире, в котором столько зла, соблазнов, плохих вещей, сохраниться, как жить? Я говорю: нужно жить, как рыба в море. Вот рыба, она в море рождается, всю жизнь живет, помирает, но почему-то не солится. Море соленое, а она пресная. Так же и мы должны поступать – не солиться». Поэтому я желаю «Правмиру» оставаться таким, какой он есть, не меняться и держаться тех высоких правил, которые начертал отец Александр. Это правила очень хорошие, нужные.
Сегодня я разговаривал с одной либеральной журналисткой из известного, очень крупного либерального СМИ, и она мне задала такой вопрос, от которого, честно говоря, я пришел с ступор: «Я бы хотела сделать материал, в котором бы выступили люди, долгие годы исповедовавшие какую-нибудь нетерпимость – антисемиты, гомофобы, расисты и прочие персонажи. Что-то произошло такое, что этот человек от своих людоедских взглядов отказался и стал толерантным по отношению к какой-либо группе населения. Георгий Михайлович, а у вас есть такие люди?» И тут я вообще повис, потому что в обратном направлении я знаю много таких людей, которые были вроде бы нормальные, а потом ба-бах: «Жидов к стенке!» Или: «Все геи п-п-п!» А вот так, чтобы наоборот произошло – этого нет.
И мне кажется, что сейчас очень важно и нужно побольше давать таких материалов, их крайне не хватает, чтобы люди поняли, что мир состоит не только из тех, кто исповедует наши взгляды и наши убеждения, но еще есть такие же как мы, но они иначе мыслят. Чтобы люди становились немножечко терпимее и понимали, что не только такая точка зрения может быть, а еще и такая может быть, и такая, и такая. В этой мозаике вся красота нашего мира».
Анна Данилова поддержала Георгия Гупало историей про инакомыслие: «Среди постоянных авторов «Правмира» есть замечательная Наталья Холмогорова, очень известный общественный деятель и последовательный атеист. У нее была какая-то сложная история с верой, она себя считает атеистом много лет. Мы с ней познакомились на почве того, что она писала самые аргументированные, точные и высочайшего качества тексты против абортов. Ее уровень аргументации был настолько более высоким, чем тот уровень, к которому мы привыкли в нашей православной журналистике, она настолько внятно и хорошо это писала, что я просто не могла к ней не прийти и не сказать: «Наташа, давайте, вы нам тоже напишите про это». Наташа сказала: «А ничего, что я атеист?» Я сказала: «Вы же не про атеизм, вы про аборты напишите». С тех пор Наташа достаточно регулярно появляется на страницах портала, насколько ей позволяет ее занятость. Я хочу сказать, что несмотря на свое полностью последовательное атеистическое мировоззрение, это человек, который дает настолько ясные, внятные и по сути своей глубоко христианские оценки происходящего в современном мире, что на сегодняшний момент мы можем говорить об этом, как об объективном факте.
Недавно у нас состоялась дискуссия по проблеме нетрадиционной ориентации. Один хороший человек, которого я лично знаю, написал нам свою историю о том, что однополые отношения и церковная жизнь несовместимы. Он смог вместе со своим духовником эту проблему преодолеть: женился, у него дети замечательные, я хорошо знаю эту семью. Этого человека просто съела православная общественность, объяснив ему, что он не то делает, это ужасно низкого качества пропаганда, так просто нельзя. Примерно неделю этот текст склоняли в большом количестве мест, но ничего, человек это достойно выдержал. Именно Наталья Холмогорова написала замечательный текст в защиту свободы выбора. Ей пришлось писать о том, что человек, как существо высшего уровня, имеет право и на подвиг, и на выбор, и на перемену своих взглядов. Я очень грубо пересказываю, но это тот феномен про инакомыслящих, про трезвость, адекватность и объективность, который мне сейчас очень близок».
Не в Москве
Специально на Даниловские чтения из Иванова приехал протоиерей Андрей Ефанов, который многие годы отвечает на вопросы в Интернете, пишет глубокие важные статьи. Священник с болью рассказал, что сельская провинциальная глубинка действительно вымирает:
«Одна из причин заключается в непопулярности физического труда и работы в аграрном секторе. Дети, действительно, не хотят оставаться в деревне, очень мало, кто хочет заниматься сельским хозяйством. Редкий молодой человек хочет работать трактористом. Работой доярки пугают неуспевающих школьниц.
Я думаю, вы все уже устали от города, представьте себе, как неуютно в городе тем людям, которые, в общем-то, прожили всю свою жизнь до совершеннолетия в селе, мечтали о городе. Во-первых, какие разочарования, во-вторых, как они подготовлены к этой жизни? Вы-то сами еле-еле выживаете, а мы вообще боимся. Мы, кто постарше, понимаем, а молодежь все равно рвется в Москву, как минимум, в областной центр. Оставшиеся в селе будут считать себя вдвойне неудачниками, потому что они потомки тех, кто не смог вырваться из деревни в город, это уже второе, может, уже третье поколение тех, кто живут с чувством того, что они, правда, неудачники.
протоиерей Андрей Ефанов
Применительно к религиозной ситуации, можно сказать, что столь печальное существование не способствует религиозному подъему сельской общины. Дело в том, что в городе еще иногда подходят, спрашивают: «Почем опиум для народа?» А религия у нас на селе не может быть опиумом для народа.
Если «опиум для народа» изначально значение имело хорошее, что это как-то облегчает боль и страдания рабочего класса, то сейчас есть более тяжелые наркотики – телевизор, радио с бесконечной музыкой; доступный, дешевый, удобный Интернет, в котором опять же тот, кто живет в городе, может в этом ориентироваться, потому что Интернет для него – это расширенная площадка, в которой он живет. Там та же школа большая, двор большой, город сам, столица – вообще большой город. Для сельских жителей это все непривычно, необычно, их затягивает в самые-самые низшие слои Интернета, сайты порочные всякого рода, где идут постоянные склоки, скандалы, то есть ничего хорошего не происходит. И сельское население совершенно деградирует в этой среде.
Последнюю четверть века приходится наблюдать религиозную смену того поколения, которое было, и переход к нынешнему поколению, которое сейчас. В храм раньше у нас на селе ходили, в основном, малограмотные старушки, пенсионерки, для них нужно было в храме утешение. Они искали именно этого – хоть какое-то утешение в богослужении, в молитве, даже в общении со священником. Сейчас пришло новое поколение, в храмы в селах ходит, в основном, гуманитарная интеллигенция. Есть исключения, конечно, есть разные храмы, я на разных приходах служил.
Получается так, что люди идут с более сложными вопросами. Идут не только потому, что им больше некуда пойти, это люди, которые могут найти интересы – еще остались какие-то сельские клубы, сельские посиделки, в том числе, литературные, это существует. И они могли бы найти себя в другой среде, но они задали себе вопросы религиозного характера, и ответы они ищут в этих сельских храмах.
Буквально недавно, где-то с полгода назад, я в дополнение к послушанию сельского священника, теперь занимаюсь еще одним храмом в маленьком городке Родники на 25 тысяч жителей. Оказывается, что в городе в храм ходят те же самые – наши провинциальные гуманитарии.
Но есть у нас достаточно удачные опыты приведения людей, во-первых, к духовному образу жизни, во-вторых, к сельскому образу жизни. Допустим, мой алтарник в этом году закончил школу, он поступает в местное ПТУ, не из-за того, что он совсем плохо учился, а из-за того, что он хочет получить ту специальность, которая пригодится ему в селе. Он не хочет уезжать. Через два года его сестра тоже заканчивает школу, и она тоже хочет остаться».
В то же время протоиерей Андрей Ефанов считает, что проблема низкого уровня жизни на селе не настолько актуальна, как ее выставляют:
«Да, у нас зарплата намного ниже, но у нас нет таких расходов, как в больших городах. В свое время телефоны были популярны, сейчас у нашей молодежи такие же есть, чуть попроще, но все примерно то же самое. Машины практически в каждой семье есть. Да, конечно, скромнее, чем московские, но у нас дороги не такие и потребность другая. У нас не сказать, что люди бедствуют совсем. Есть определенные категории людей, которые бедствуют, но они бедствуют и в Москве, они бедствуют в Иваново, они бедствуют у нас в деревне. Обычные люди все живут нормально, более-менее терпимо. Пенсии у всех нормальные, зарплаты в сезон хорошие. Не забывайте, что у всех есть огороды, есть земля.
По меркам деревни хорошая 25 тысяч. В совхозе даже есть зарплата 30 тысяч. Мне кажется, это нормальная сумма. Я за 22 года служения получал зарплату 4 месяца, но это такая специфика. У меня сейчас восемь храмов и нас четыре священника. На самом деле, зарплату получают два моих вторых священника – один на одном приходе, второй на втором. Зарплата шесть и четыре тысячи, но они монахи».
Анна Данилова прокомментировала: «И ни в чем себе не отказывайте».
Протоиерей Андрей Ефанов: «А им не в чем отказывать. Для них эта зарплата нормальная, можно на эти деньги жить. Они не платят никакой коммуналки, потому что колодцы во дворе и уборные тоже. Им приносят конфеты, печенье и хлеб на панихиду. Вы знаете, хватает. Довольны, что есть возможность служить. Правда, я тоже очень доволен, что у меня есть возможность служить».
Черта нищеты и помощь без границ
Анна Данилова рассказала о последних материалах «Правмира», упомянув интервью с Мариной Андреевной Журинской. Острый текст про социальные проблемы современности вызвал серьезную дискуссию:
«На днях мы будем вспоминать Марину Андреевну в связи с трехлетием ее ухода в жизнь вечную. Это человек, очень тонкого понимания современной жизни и умения колоссально внятно осмыслять эту жизнь по-христиански. Это то, чему я всегда поражалась – она могла писать про котов, она могла писать про митинги на Болотной площади, она могла писать про толчею в автобусе, и в каждой этой точке она находила отправной момент для глубочайшего христианского размышления, и я надеюсь, что наши размышления над трудами Марина Андреевны еще впереди.
Она как-то раз мне сказала: «Аня, вы думали когда-нибудь над тем, что такое нищета? Мы привыкли говорить: бедность, средний класс. Вот нищета, это что такое?» Я бежала между одним метро и другим. Марину Андреевну слушала в пол-уха, она мне очень внятно сказала и несколько раз повторила: «Когда человек не может нормально лечить и учить своих детей, вот это нищета». Мы говорим в каких-то других терминах, а если посчитать, сколько стоит нормальное лечение и обучение в том случае, если оно не бюджетное, то окажется, что на самом деле по этому критерию за чертой нищеты находится существенная часть среднего класса. С фондом «Правмира» я тоже в эту тему погрузилась».
Анна Данилова рассказала историю профессора Ирины Марковны Магидовой, которая более 50 лет отдала филологическому факультету МГУ и выпустила сотни блестящих филологов:
«У Ирины Марковны очень тяжелый диагноз. За свою жизнь человек не заработал на то, чтобы получить внимательный уход в последние, очевидно, дни жизни. Из государственной больницы по ОМС ее выписали домой, а дальше, мол, мы ничего не знаем. Мы с фондом собрали за один день денег на платную госпитализацию, на сиделку. Подтянулись все выпускники, это понятно, но по-другому оно не работает. То, что человек, который 55 лет отдал отечественному образованию и науке, должен иметь возможность уйти в адекватных условиях, а не дома в одиночестве с инсультом и метастазами в мозг, – вот это, по-моему, абсолютный показатель всего того, что мы слышали.
И слова отца Андрея про то, что живем, не жалуемся, есть даже 25 тысяч зарплата, и священники на 4 тысячи в месяц ни в чем себе не отказывают, – это тоже очень важный показатель какого-то глобального ужаса, который происходит. Это просто колоссальная проблема, которую тоже нужно осмыслять».
Протоиерей Александр Стрижак продолжил тему сельской жизни: «У нас, конечно, чуть лучше, чем у отца Андрея, и чуть хуже, чем в Москве. Я, кстати, хотел ремарочку сделать: отец Андрей молодец, что он крайне редко получает зарплату, но я знаю как минимум двух человек, которым надо сказать большое спасибо, что отец Андрей может себе это позволить. И далеко не всем священникам это возможно, поэтому зарплаты все-таки людям нужны, семьи кормить нужно.
У нас тоже сельский приход, но Московская область. Есть дачники, которые нас немножечко спасают в летний период, но есть и свое население: есть интеллигентные, образованные, и есть очень простые люди. Но есть одна маленькая особенность – наш приход не закрывался со второй половины XVII века, и поэтому там есть определенные традиции, и есть люди самых разных слоев. Есть небольшой поселок, построенный в советское время, где такой сложный контингент, который сегодня мы потихонечку подтягиваем к вере, и из них большей частью только интеллигенция ходит. Но есть местные села и деревни вокруг, которые всегда жили этим храмом, поэтому там всегда есть люди. Есть молодежь, которая заинтересовалась верой, кого нам удалось как-то привести в храм. Есть сельский средний класс, то есть образованные и одновременно успешные люди, которые потихонечку подтягиваются от формального посещения праздников до еженедельного причащения».
Людмила Геранина, директор благотворительного фонда «Правмир» рассказала о том, что за помощью может обратиться любой человек, независимо от возраста и убеждений:
«Один из самых частых вопросов, который нам задают, когда обращаются с просьбой о помощи, такой: «А вы только православным помогаете?» Мы отвечаем: «Нет, мы помогаем всем, мы не спрашиваем у вас, во что вы верите, в кого вы верите. Мы просим у вас паспорт и подтверждающие документы, что вам необходимо помочь».
Людмила Геранина
Для нас сайт «Правмира» – это история про его читателей. Те читатели, которые помогают, для которых в первую очередь важно милосердие, которые не смотрят на возраст, на национальность, откуда этот человек, беден он или когда-то был богат и сейчас у него почему-то не хватает средств. Они за то, чтобы в первую очередь быть рядом, оказаться здесь и сейчас, понимают, что верить – это значит действовать. Никто не знает, когда понадобится помощь, никто не знает, кто рядом, может быть, ему действительно именно в этот момент необходима поддержка.
Поэтому мы, как маленькая веточка «Правмира», очень благодарны, в первую очередь, редакции, которая позволяет нам рассказывать о людях совершенно разных конфессий, и благодарим читателей, потому что если бы не они, то уже сейчас больше сотни людей оказались без помощи, а мы работаем всего лишь год.»
Анна Данилова переадресовала эти слова благодарности священнику Александру Ильяшенко: «Только благодаря его мудрому пониманию мы делаем то, что было бы невозможно сделать в других местах. Отец Александр сказал очень важные слова, что православным надо напоминать про то, как люди других конфессий, другого вероисповедания проявляют себя в этой жизни, – вот об этом надо вспоминать и говорить. За эту свободу разговора о человеке вне зависимости от стандартов, стереотипов и каких-то продуманных, заготовленных ответов и подгонки под ответ, я очень благодарна отцу Александру».
Анна Данилова закончила вечер благодарностью всем, кто пришел на этот вечер:
«Дорогие отцы, мы безмерно благодарны вам за такой разговор. С другой стороны, сегодня очень много тем, которые нужно обсуждать долго, это такие узелки дальнейших длительных дискуссий. А с третьей стороны, это очень похоже на те обсуждения, которые всегда шли у нас или на кухне, когда кто-то к нам приезжал, или у отца Александра в трапезной.
На самом деле, такие разговоры очень любил Толик. Они были всегда с большой болью о том, что происходит в России, все это Толика очень сильно интересовало. Очень интересовало, что происходит на Кавказе, он за последние годы прочитал, по-моему, все, что было написано про все чеченские кампании, про то, что в этих регионах происходит. Это то, что про Россию, про неМоскву, про то, что за ее пределами, и как вообще в этой ситуации жить, когда зарплата у хирурга на ставке шесть тысяч рублей? Вообще, о чем можно дальше говорить?
Это разговор о настоящей вере и о том, что действительно важно – важны ли свечки, важен ли календарь, важно ли что-то еще, или есть что-то главное, о чем мы не говорим. Слава Богу, что мы так говорим, что такая возможность есть, что мы так собрались, и что есть желание что-то делать. Просто спасибо вам большое. От этого всего очень радостно, и как будто все вместе, будем на это надеяться».
Все, присутствовавшие на вечере, получили в подарок значки клуба друзей «Правмира».
Подготовила Амелина Тамара
Фото: Ефим Эрихман
Видео: Виктор Аромштам