Сергей Худиев
Аборт — несправедливость по отношению к ребенку
Часто за мерами, направленными на сокращение абортов, стоят интересы государства — аборты сокращают население страны: у России самая протяженная в мире граница, а численность населения сравнима с Бангладеш. При этом другие народы предпочитают рожать, и когда нынешние молодожены станут пенсионерами, их некому будет кормить, кроме иностранных мигрантов.
К таким аргументам прибегают противники абортов на государственном уровне. Им возражают, обращаясь не к прагматическим доводам (тут-то возразить нечего), а к принципам личной свободы и автономии: если женщина не хочет вынашивать ребенка, она должна иметь возможность этого не делать. Любая попытка сократить доступ к абортам или хотя бы выразить неодобрение рассматривается как покушение на права женщин. За этой точкой зрения стоит мощная международная поддержка.
Из-за этого спор приобретает характер «интересы общества и государства против личной свободы и автономности», что создает ложную картину. Аборт — это не затрагивание интересов государства, а несправедливость именно по отношению к ребенку. Он разрушает не столько страну и общество, сколько базовые этические принципы, на которых они строятся. Одно из этих правил — нельзя лишать жизни невинное человеческое существо.
Неудобные люди
Можно спорить, в каких ситуациях уместно вести боевые действия и лишать жизни вооруженных неприятелей. Можно обсуждать допустимость смертной казни тяжких злодеев. Но дитя в утробе матери заведомо не является ни вооруженным агрессором, ни преступником. Идея же, что невинное человеческое существо можно лишить жизни в силу серьезных неудобств, которые оно причиняет другим, перечеркивает все наши представления о ценности и достоинстве человеческой жизни.
Говорить «я требую прерогативу отрицать право другого человека на жизнь» — значит впадать в абсурд. Если люди не обладают правом на жизнь просто по факту собственного бытия, невозможно говорить о каких бы то ни было еще их правах.
Как-то в одном журнале я читал историю человека, который был вынужден делить свой дом с престарелой матерью. Женщина, в силу возраста, впала в полную беспомощность, совершала странные и иногда опасные поступки, могла поджечь дом, нуждалась в постоянном присмотре. Личная жизнь и карьера сына были уничтожены, и он горько жаловался на незаконность (по крайне мере, на тот момент) эвтаназии, которая могла бы положить конец тягостной для всех жизни его матери.
Конечно, этот человек действительно оказался в незавидном положении — и не нам его свысока судить. Но, тем не менее, нельзя лишать жизни невинного человека — даже если он создает большие неудобства. Нельзя лишать жизни стариков, если они обуза для родственников и государства. Точно так же нельзя лишать жизни детей в утробе матери. Это не вопрос религии — это вопрос приверженности тезису «нельзя лишать жизни невинное человеческое существо».
Это требование, которое исходит не от христианства — но от естественного Закона. Церковь тут добавляет только возможность прощения — можно покаяться и начать жизнь с полностью чистого листа.
Митинг в Варшаве с требованиями легализовать аборты.
Фото: Reuters
Сокращение зла
Вместе с тем, просто требовать запрета абортов — как, например, они запрещены в Польше или Ирландии — может быть не лучшей стратегией. Закон работает, когда большинство людей с ним согласны — и тут необходимы усилия по изменению общего взгляда на эту проблему.
Представьте себе, что мы живем в обществе, где (как в ряде архаичных обществ, например, до определенного момента в Древнем Риме) мужчина имеет полное право убить свою жену и детей. Идея лишить мужчин этого права будет воспринята с негодованием — в самом деле, это его семья и его выбор.
Есть другая стратегия — добиваться сокращения этого зла, ограничивая такое право мужчины. Например, запретить убивать жен просто в приступе раздражения и ввести обязательный срок для обдумывания своего решения. Или запретить некоторые, наиболее жестокие способы убийства жен. Всё это может казаться, конечно, половинчатыми мерами — но их результатом будут конкретные спасенные жизни.
Веское слово вместо запрета
Мы живем в обществе, где лишать жизни дитя в утробе считается делом обычным и вполне приемлемым. Для того, чтобы внушить людям принцип «нельзя лишать жизни невинное человеческое существо», нужно будет приложить немалые усилия. И крайне важны ограничительные меры со стороны государства, которое не запрещает аборт, но показывает определенное отношение: это не одобряется. Высказать такое неодобрение на уровне государства очень важно, и вот почему.
Мы привыкли к тому, что одобрить грех словами — ненаказуемо, это нельзя сравнить с самим грехом. Однако, согласно святому апостолу Павлу, одобрять грех — еще хуже, чем его совершать: «Знают праведный [суд] Божий, что делающие такие [дела] достойны смерти; однако не только [их] делают, но и делающих одобряют» (Рим. 1:32).
Логика апостола такова — человек, который грешит, может находиться под давлением невыносимых обстоятельств, окружающие могут соблазнять и буквально принуждать его к греху. Грехопадение может быть больше актом немощи, чем сознательной злой воли. А вот одобрение греха, принятие его за норму — это свободный, непринужденный выбор. В этом случае человек не ломается под грузом невыносимых обстоятельств — он сам становится частью того груза, который ломает других, причем в ситуации, когда довольно легко мог бы этого не делать.
Аборты — коллективный народный грех
Бывают целые культуры, в которых принято одобрять несомненные и тяжкие грехи. Конечно, не все люди их совершают лично — но они принадлежат к сообществу, которое постоянно отвергает закон Божий. Это такой грех народа, разделяемый всеми, кроме тех, кто отвергает его намеренно.
У пророка Иезекииля есть яркий образ города, пораженного нечестием. Бог отделяет своих по принципу «скорбят и воздыхают», хотя ничего не могут поделать: «И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак» (Иез. 9:4).
Наше общество имеет такой народный грех — аборты. И просто сказать — на уровне властей страны — «это неправильно, и мы не можем избавиться от этого зла, но мы его, по крайней мере, не одобряем» — очень важно. Это важный шаг к обществу, которое относится к человеческой жизни как к безусловной ценности.