Сначала — немного экономики, которая утверждает, что в XXI веке страна может успешно развиваться только в условиях демократии1. Правда, существует некий уровень экономического развития (сейчас его можно определить как 5000 долл. на душу населения в ценах 2005 г.), ниже которого авторитаризм способен показать более высокие темпы роста, чем страны с демократическим устройством. Интервал от 5000 до 10000 долл. ВВП на душу населения характеризуется как “серая зона”, в которой ситуация неоднозначна, а при 10000 долл. душевого ВВП и выше устойчивое развитие обеспечивает только демократия.
Эта модель подтверждается на практике: при душевом ВВП ниже 5000 долларов авторитарный Китай демонстрирует более высокие темпы роста, чем демократическая Индия. Когда в странах Юго-Восточной Азии началась демократизация, душевой ВВП там составлял 8000–12000 долл., и экономика продолжала расти. Если взглянуть на экономическую историю Европы XIX–XX вв., включая дореволюционную Россию, то она также полностью укладывается в данную модель. Если в стране душевой ВВП превышает 10000 тыс. долларов, то её процветание несовместимо с авторитаризмом, а политические потрясения, которые приводят либо к демократизации и устойчивому развитию, либо к консервации авторитаризма и застою, происходят в интервале “серой зоны” — при душевом ВВП 5000–10000 долл.
Конечно, при аномально высоких ценах на природные ресурсы, например, монархии Персидского залива, чьё население не превышает 2 млн человек (Бахрейн, Катар и Кувейт) могут позволить себе такую “роскошь”, как высокий душевой ВВП без демократизации, но образцом для более крупных стран они вряд ли способны служить. А вот строй более крупной и самой развитой страны региона — Объединённых Арабских Эмиратов — можно рассматривать как демократический. Душевой ВВП Саудовской Аравии и Омана колеблется вместе с ценами на нефть, оставаясь в долгосрочной перспективе в границах “серой зоны”, поэтому никаких выводов политического характера здесь сделать невозможно. И всегда нужно помнить (а если забудем, кризис напомнит), что цены на природные ресурсы — вещь нестабильная.
Получается, что иного способа управления образованными, информированными и достаточно благосостоятельными гражданами (а именно такие способны обеспечивать стране душевой ВВП выше 10000 долл.), кроме как демократия, не придумано. При переходе к массовому индустриальному производству “просвещённый” авторитарный правитель, обладающий незаурядными административными талантами, может добиться определённых успехов. Однако современная Россия, чей душевой ВВП в 2007 г. составил 8700 долл., близка к верхней границе “серой зоны”, и ей авторитарная бюрократическая система способна принести разве что застой и отставание.
Современное человечество испытывает ужас при мысли о возможной войне. Но уже почти 50 лет демократии между собой не воюют; новейшая история не знает ни одного примера войны или даже локального вооружённого конфликта демократических стран между собой. Нас может не радовать (точнее, не может не огорчать) превращение США в мирового полицейского. Можно и нужно обвинять США в политике двойных стандартов — нападению подверглись православная Сербия, Ирак и Афганистан, в то время как Руанда и Судан, где геноцид был чудовищным, остались вне внимания международного сообщества. Но не было ни одного случая, чтобы агрессии подверглась страна с демократическим устройством и соблюдающая права собственных граждан, так что реальны опасения, что авторитарная бюрократическая система обрекает Россию на международную изоляцию и ставит её в ситуацию потенциального противостояния с гораздо более сильным, успешным и богатым противником.
Вот и получается, что если мы хотим собственной стране мира и процветания, нам следует стремиться к построению в России реальной демократии. Такой довод весьма весом для любого православного христианина, хотя и недостаточен.
Обратимся теперь к определению демократии. Таких определений много, и их можно разделить на две группы: одна тяготеет к минимализму, вторая — к максимализму. Согласно минималистскому определению, демократия — это политический строй, при котором периодически происходит смена власти в результате всенародных, честных и справедливых выборов, и тем самым у правящей элиты нет абсолютной гарантии сохранения власти. Максималистское определение добавляет к вышеуказанному ряд признаков, которые присущи политическому строю; они будут рассмотрены ниже.
Может ли политическая система, подпадающая под минималистское определение демократии, в чём-то противоречить православной вере и мировоззрению? На наш взгляд, нет. Власть (а это ведь не только дух любоначалия, но и гордыня, и сребролюбие) представляет для человека соблазн, перед которым могут устоять лишь очень немногие. Система, при которой правители пребывают у власти не пожизненно, а лишь ограниченный срок, в определённой степени предохраняет и их, и их окружающих от этих грехов и соблазнов.
Помимо демократии существуют ещё такие формы правления, как авторитаризм и тоталитаризм. Последний характеризуется тем, что государство не только подчиняет себе общество либо уничтожает его, но и устанавливает полный (тотальный) контроль над личной жизнью граждан, в том числе религиозной, что, разумеется, оборачивается политическими репрессиями. Как правило, тоталитарные режимы устраивают гонения, как “тихие”, так и кровавые, на Церковь2. При сравнении с тоталитаризмом демократия при всех её недостатках для любого православного христианина должна выглядеть строем куда более предпочтительным.
Авторитаризм отличается от тоталитаризма тем, что власть, установив контроль над общественной жизнью, не подвергает контролю личную жизнь граждан, а от демократии — тем, что общественные институты подчиняются государству, а оппозиция лишена законной возможности прийти к власти. При этом демократические по своей сути институты (многопартийность, относительно свободная пресса и т. д.) могут сохраняться3. Отношение православных России к этой форме правления неоднозначно хотя бы потому, что именно к авторитаризму можно отнести русское самодержавие до 1917 г., настроения в пользу которого в православной среде очень сильны.
Тем не менее и этот тип власти проигрывает демократии как с общеэтической, так и с православной точки зрения. Да, при авторитаризме власть обычно не прибегает к массовым репрессиям и убийствам, но для своего сохранения она использует цензуру в СМИ, подтасовки на выборах, ограничение избирательных прав граждан4, административное давление на бизнес, оппозицию и суд, шантаж, аресты и высылки и т. д. На наш взгляд, если политическая борьба и смена власти в условиях демократии оставляет возможность нравственного выбора, хотя безусловно сама такая возможность может быть обращена политиками ко греху (апелляция к низменным чувствам народа, заведомая ложь при агитации, неправомочное восхваление собственных заслуг и т. д.), то вышеуказанные и неизбежные для авторитарной власти методы правления в принципе не оставляют возможности для нравственного выбора.
А что же с оппозицией при авторитарном режиме? Вряд ли можно считать греховным стремление простых граждан быть услышанными властью, а политически активных, но не состоящих в правящей партии (вариант — не принадлежащих к правящему сословию или касте) граждан — участвовать в политических процессах в авторитарной стране. Но авторитаризм не даёт им законных оснований осуществить это право. Им остаётся сомнительный путь массовых манифестаций, революций, поиска поддержки из-за рубежа. Практически все эти способы не оставляют возможности нравственного выбора. Таким образом, по нравственным основаниям авторитаризм также проигрывает демократии.
Справедливости ради надо отметить, что ряд современных политологов выдвигает “теорию скорлупы”. По их мнению, в слаборазвитых странах авторитаризм может быть полезен, поскольку является как бы защитной скорлупой, в которой вызревает гражданское общество. Кстати, эта теория сопрягается с описанной выше экономической эффективностью авторитаризма при душевом ВВП ниже 5000 долл. Однако во-первых, эта теория явно неприменима к России, которая не является слаборазвитой страной. Во-вторых, кто найдёт этого самого “просвещённого” автократа? Где гарантия, что этот автократ не окажется тираном и самодуром? Надеяться, искать, высматривать в ком-то “просвещённого” (вариант: православного) автократа — это всё равно, что по-неофитски верить в то, что Бог должен устранить всё конкретное зло и несправедливость в мире.
Некоторые наши православные не жалуют демократию за политическую борьбу. Но самое интересное, что при авторитаризме борьба политических группировок не устраняется, что вытекает из самой сущности человеческой природы и существования разномыслия. Но если при демократии эта борьба носит легальный характер и протекает как правило в строго очерченных законом рамках, то при авторитаризме она принимает весьма своеобразные и уродливые формы подковёрной борьбы внутри правящей элиты. Вместо политической дискуссии зарегистрированных политических партий по содержательным идеологическим вопросам при авторитаризме неформальные кланы и группы влияния борются за “доступ к телу” правителя и за перераспределение финансовых потоков. Лишённые возможности вести открытую дискуссию, эти кланы используют такие методы, как клевета друг на друга правителю, аресты (при использовании связей в силовых структурах) или даже убийства. Так, после сведения дискуссий к необходимому минимуму в стенах Государственной Думы в нашей стране с ожесточённой силой разворачивается борьба различных группировок.
Другими словами, авторитаризм не устраняет политического противоборства, но лишь придаёт ему извращённые формы. И даже при расцвете тоталитаризма в сталинском СССР и нацистской Германии не исчезала политическая борьба различных властных группировок.
Итак, других типов политических систем помимо демократии, авторитаризма и тоталитаризма современная политическая наука не знает. Что же касается православной самодержавной монархии, то монархия противостоит не демократии, а республике, это форма государственного устройства, а не политический строй. Одними из наиболее устойчивых демократий являются парламентские монархии — английская, голландская, скандинавские. Самодержавная же монархия, в которой вся полнота власти сосредоточена в руках царя и передаётся по наследству, является авторитаризмом.
Отметим, что история не знает ни одного открытого гонения на Церковь в стране с демократической системой, в то время как в тоталитарных и авторитарных странах их было немало. Наоборот, именно в демократических странах нашли приют многие служители Церкви, бежавшие от гонений большевиков после октябрьского переворота в России.
Весьма точную трактовку нейтральности демократии для христианства (в отличие от ненейтральных тоталитаризма и авторитаризма) даёт Священная история Нового Завета. Придя в Афины — колыбель античной демократии — апостол Павел был не только допущен в ареопаг, но и выслушан с уважением. (К самим афинянам Апостол тоже обращается скорее уважительно, чем обличительно.) Затем он обращает ко Христу определённую, пусть и меньшую часть ареопага. А надменному автократическому Риму потребовалось признание от христиан божественности императора и 300 лет гонений и крови мучеников в ответ на отказ это сделать.
Византию приводят как пример сосуществования Церкви и государства. Но в истории Византии православных императоров было едва ли больше, чем императоров, поддерживающих (причём весьма активно) какую-нибудь ересь. А императоров, пришедших либо сохранивших власть путём кровопролития, — уж точно большинство.
Что же касается России, то почти треть древнерусских святых дала Новгородская республика. Сочетание непривычной для тогдашней Европы формы правления и почти всеобщей грамотности (тоже непривычной для западных соседей) со столь высоким уровнем духовности развенчивает мифы как об отсталости русских и их неготовности к демократии, так и о несовместимости демократии и Православия5.
Допетровский период знает святителей Филиппа и Гермогена, пострадавших от рук царя-тирана. Однако в этот период Россия по государственному устройству не сильно отличается от западных стран, поэтому более знаковым является период синодальный (XVIII–XIX века), когда в России устанавливается абсолютизм, а на Западе начинается постепенная и поэтапная демократизация, охватывающая всё большее число стран. Этот период весьма неоднозначен. Хотя он дал России и миру таких святых, как преподобный Серафим Саровский, святой праведный Иоанн Кронштадтский и Оптинские старцы, сращивание Церкви и государства явно не пошло первой на пользу6.
Так, превращение священнослужителей в синодальный период по сути в государственных чиновников подрывало их авторитет в народе. А значительную часть духовенства превращало в простых требоисполнителей. Петровская и послепетровская власть доходила до такого вмешательства во внутреннюю жизнь Церкви, на которое не осмеливались даже большевики. Причащение не чаще раза в год и требование справок о причастии для военных и чиновников, разумеется, не могло не приводить к выхолащиванию основного таинства Церкви. Доходило и до банальной торговли такими справками. Стоит ли удивляться, что в 1916 г., когда обязательное причастие в русской армии было отменено, к Чаше подходило не более 10% солдат и офицеров. А ведь это на 90% выходцы из крестьян. А ведь это люди, которым завтра идти на смерть…
Попытаемся рассмотреть, соответствуют ли основные признаки демократии православному мировоззрению7.
Максималистское определение описывает ряд признаков, которым должна соответствовать современная демократия. Перечислим основные из них и проведём проверку на соответствие православному мировоззрению.
1. Политические свободы, свобода слова, печати, собраний, совести. Создав человека по Своему образу и подобию, Бог дал человеку свободу, и православное христианство не может соглашаться с навязанными государственной властью ограничениями этих свобод. Так, свобода совести способствовала возрождению Церкви. Свобода печати, если она осуществляется последовательно, позволяет вести проповедь и миссионерскую деятельность в СМИ. При этом ни в одном современном демократическом обществе свобода не отождествляется со вседозволенностью и анархией; такое понимание свободы было характерно только для России начала 1990-х гг.
В католическом и протестантском богословии довольно глубоко разработана тема соотношения свободы и греха, противопоставление “либеральной” свободы для греха христианской свободе от греха. В последнее время и Русская Православная Церковь начинает работать в этом направлении.
Потенциально опасным моментом является разрешение на действия тоталитарных сект под предлогом свободы совести. Однако и эта проблема может быть успешно решена в демократическом обществе и не выходя за рамки демократических процедур, о чём свидетельствует опыт современных Греции, Литвы, Финляндии (во всех этих странах Православие признано государственной религией) и ряда других государств.
2. Разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную (с выделением четвёртой власти — прессы), независимость ветвей власти друг от друга. По образному и весьма точному определению Дж. Актона, “власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно”. Принцип разделения властей не позволяет сосредоточить абсолютную власть в одних руках. Таким образом, ограничивая правителя и элиту не только во времени, о чём говорилось выше, но и в масштабах, демократия опять-таки ограждает их от грехов гордыни и многих соблазнов.
Более того, в американской и европейской политических системах выработаны чёткие механизмы взаимодействия исполнительной и законодательной власти в тех случаях, когда они представляют соперничающие партии8.
Независимое и неподкупное англосаксонское правосудие в эпоху глобализации превращается в одно из конкурентных преимуществ Англии и США — именно в Лондоне и Нью-Йорке предпочитают располагаться крупнейшие юридические фирмы, именно в судах этих стран предпочитают решать споры фирмы со всего мира9.
Приведём несколько примеров благотворности с христианской точки зрения принципа разделения властей. Независимое парламентское и судебное расследование по делу М. Левински в 1998 г. заставило американского президента Б. Клинтона принести публичное покаяние. В 1972 г. именно четвёртая власть — пресса — отправила в отставку президента Р. Никсона за установку подслушивающих устройств в штаб-квартире оппозиционной Демократической партии. В 2007 г. телекомпания CNN отказала в эфире госсекретарю К. Райс по вопросу войны в Ираке. Позиция госсекретаря, по мнению телеканала, была не только “некомпетентна” (!), но и продолжала вести к человеческим жертвам. Из истории можно вспомнить юридический казус мельника из Сан-Суси, который в Королевском суде Пруссии выиграл процесс против короля, связанный с недвижимостью. Представить себе что-то подобное упомянутым случаям в современной России и во множестве других стран, к сожалению, весьма трудно.
В Священном Писании неоднократно упоминается суд (судья) неправедный. Надо признать, что добиться справедливого правосудия жителям современных развитых демократий гораздо проще, чем ветхозаветным иудеям.
Уместно вспомнить и пресловутую симфонию духовной и светской власти — разделение власти между Патриархом и императором Византии. Этот принцип — к сожалению, недолгое время — внедрялся с большим или меньшим успехом в допетровской Руси.
В целом разделение властей не позволяет сконцентрировать власть в одних руках, а значит, не даёт человеку почувствовать себя богом и вседержителем и наоборот, подчёркивает его ограниченность и зависимость от других людей. Таким образом, принцип разделения властей даже более, чем принцип свободы, соответствует православному сознанию.
3. Развитое и независимое от государства гражданское общество. Любой классический учебник по политологии называет Церковь (наряду с профсоюзами и общественными организациями) одним из важнейших институтов гражданского общества. Вряд ли нашему мировоззрению будет противоречить принцип, призывающий Церковь быть “развитой”. Если серьёзно, то этот принцип позволяет Церкви не только быть независимой, но и взять на себя ответственность за социальное служение и просвещение, поскольку именно он обязывает государство передать часть важнейших социальных функций институтам гражданского общества. В условиях провозглашённого Конституцией отделения Церкви от государства Патриарх Алексий II сказал, что Церковь отделена от государства, но не отделена от общества. Чем более развитым будет гражданское общество, тем больше будет у Церкви союзников, тем шире будет поле для миссионерства. И кстати сказать, тем шире можно будет использовать своё право полемизировать с оппонентами.
4. Соблюдение прав человека и толерантность (терпимость). Этот тезис — один из наиболее проблемных для Православия. Возведённый на Западе в абсолют, он как правило означает терпимость к любым формам порока, в том числе содомии, да и “право” на аборт тоже встраивается в систему прав: женщина вправе-де определять качество своей жизни. Католическая церковь и часть протестантов выступают против такой трактовки прав человека и терпимости, но больших успехов не добились.
Однако если на Западе в этой области перегнули палку, то в России ситуация иная. Руководствуясь принципом золотой середины, можно сказать, что Русская Православная Церковь может и должна выступить проповедником терпимости и соблюдения прав человека в нашей стране. Увы, большинство наших сограждан весьма нетерпимо. Мы нетерпимы к ближним, прежде всего в семье. Отсюда не только высокий уровень бытовых убийств, но и сотни тысяч детей-сирот при живых родителях и старики в домах престарелых при живых детях. Власти нетерпимы к критике и оппозиции, боссы — к любым проявлениям недостаточной угодливости у подчинённых, лица славянской национальности нетерпимы к лицам иного происхождения. Всё большую нетерпимость русских к чужакам отмечают иностранцы. Самое обидное — средний российский обыватель оказывается нетерпим даже к русским беженцам из Средней Азии и Закавказья. Очевидно, что здесь — большое поле для деятельности Церкви.
5. Децентрализация и деволюция — передача как можно больших полномочий на нижний уровень власти. Как правило, демократические страны начинают демократию “с подъезда”, развивая различные формы общественного самоуправления. Существует устойчивая и ярко выраженная положительная корреляция между степенью демократизации и долей местных и региональных бюджетов в бюджете консолидированном. Практика показывает, что значительную часть проблем, стоящих перед гражданами, можно решить на местном либо региональном уровне. В России же пережитки патерналистского сознания до сих пор отголоском звучат в том, что средний обыватель перекладывает ответственность за грязь в собственном подъезде на Президента.
Именно принцип деволюции государство позаимствовало у Церкви. Структура и бюджет Православной Церкви весьма децентрализованы (при наличии строгого иерархического устройства), большая часть вопросов решается на уровне прихода. Издержки же тотальной централизации российской власти чувствительно ощущаются в областях центральной России, где местная власть и бизнес, как правило, благожелательно относятся к Церкви, но все деньги уходят в Москву и все решения принимаются в Первопрестольной. Федеральный же центр, к сожалению, до кризиса предпочитал вкладывать деньги не в Центральную Россию, а в Стабфонд (поддерживая американскую экономику) либо в Чечню и другие национальные автономии, так и не выработав иных форм удержания целостности страны, кроме подкармливания национальных элит. Пережитки патерналистского сознания чувствовались и в попытках Министерства образования отменить региональный компонент в школьных предметах. В результате предмет “Основы православной культуры”, введённый в ряде областей Центральной России, оказался под угрозой отмены. Иногда даже вопрос о выделении двух домиков какой-нибудь епархии теперь нужно решать Президенту.
* * *
Описание минималистского и максималистского определения демократии даёт весьма благостную картину: идеальная модель демократии практически ни в чём не противоречит православному мировоззрению, а во многом ему прямо соответствует. Причём её отличие от идеальных моделей авторитаризма и тоталитаризма в этом отношении — совершенно очевидно не в пользу последних. Между тем на практике демократия бывает весьма далека от идеала, как и всё в реальной жизни искажено грехом.
Современная политическая наука выделяет целый ряд недостатков демократии. Перечислим основные из них и попытаемся понять, насколько непреодолимыми они являются:
1. Дорогостоящая процедура выборов.
2. Более длительный период принятия решений.
3. Парадоксы голосования (ни одна политическая система не может на 100% учесть волю избирателей).
4. Лоббизм, поиск политической ренты и логроллинг10.
5. Превращение выборов и политики в целом в шоу, охлократия.
Первые два тезиса составляют весьма серьёзную проблему, однако плата за их окончательное решение ещё выше: авторитаризм. При этом эти проблемы нейтральны относительно православного мировоззрения.
Третью проблему необходимо отдать на откуп учёным-политологам. При этом её решение возможно только в рамках демократических процедур, как следует из её определения.
Четвёртая проблема характерна для всех типов политических систем.
Наибольшую сложность представляет пятая проблема. Однако с повышением уровня образованности в XXI веке её острота спадает. Благотворное влияние своей проповедью может оказать и Церковь.
Таким образом, частично подтверждается вывод, данный в начале. Демократия — это инструмент. Подобно мобильному телефону, она представляется дорогой и ненужной игрушкой в руках дикаря или распущенного подростка. Однако в современном мире она просто необходима. И неважно, что кто-то использует мобильный для пустой болтовни: благодаря ему сотни священников успели причастить тысячи умирающих, поддержали тысячи прихожан в трудную минуту, а кого-то уберегли от самоубийства.
Так что же могут и должны делать Церковь и православный христианин в политике? Церковь в современной России становится важнейшим и главнейшим институтом гражданского общества хотя бы потому, что все остальные почили в бозе, не успев народиться. В Церковь приходит всё больше людей образованных и активных (активных, как правило, во всём, в том числе и в политике). Исходя из этого, представляется необходимым:
1. Дать серьёзное (исторически и богословски обоснованное) православное осмысление демократии. Как и во многих этических и социальных вопросах, не нужно бояться заимствовать опыт католиков и протестантов, как мы заимствуем, например, их опыт в борьбе с общественными пороками (12 шагов как метод лечения, придуманный протестантами в “Анонимных алкоголиках”). Тем не менее глубокое, основанное на святоотеческой традиции осмысление демократии у православных должно быть своё11.
2. Осознать, что окончательное превращение России в авторитарное государство опасно для Церкви. Во-первых, потому что при закреплении авторитаризма неизбежны будут попытки подчинить Церковь, сделав её частью госаппарата. Во-вторых, обрекая Россию на отставание и изоляцию, авторитаризм нанесёт вред вселенскому Православию. Ведь на Россию как на крупнейшую православную страну с надеждой смотрят миллионы православных всех континентов. Если Россия превратится в отсталую страну, если её будут (отчасти оправданно) представлять как пугало, то нашим братьям по вере будет трудно не только миссионерствовать, но и сохранять свою веру.
3. Помнить, что демократия — дитя христианского мира. Именно Церковь оказала влияние на становление многих институтов современной демократии — от выборов Патриарха в Русской Церкви и децентрализации во внутреннем устройстве до концепции прав и свобод человека. Нельзя забывать, что само понятие личности в его полном объёме зародилось в недрах христианства.
4. Усилить, по примеру святителей Тихона, Филиппа и Гермогена, критику авторитарных замашек власти. В качестве объектов такой критики можно назвать: вопиющее социальное неравенство, милицейский произвол, подтасовки на выборах, превращение ТВ в орудие пропаганды правящего режима и всех возможных пороков одновременно, заключение под стражу по политическим мотивам, тотальную коррупцию, “ручное” правосудие.
5. Христианин обязан принимать пассивное участие в политике (отдать кесарю кесарево) и может по благословению принимать в ней активное участие. При этом необходимо помнить о колоссальных соблазнах, с властью связанных. Очевидно, что христианин не может использовать “чёрный пиар” и другие грязные технологии, унижать и оскорблять (тем более уничтожать во всех смыслах слова) оппонентов, а побеждённым ему следует оказывать милосердие. Своих коллег-политиков, чьё поведение весьма сомнительно, политик-христианин должен обличать, в том числе публично. Целью политика-христианина должно быть не построение рая на земле, а, по образному выражению, удерживание мира от того, чтобы он скатился в ад. И в любом случае необходимо помнить, что надо молиться, в том числе и о своих оппонентах (“врагах”). Помогает чрезвычайно.
6. Под вопросом остаётся участие христиан в политике при авторитарном режиме. Очевидно, что как слияние с правящей верхушкой, так и присоединение к оппозиции будет для христианина большой моральной проблемой. Однако христианин, примкнувший к оппозиции при авторитарном режиме, может принимать участие в мирных акциях протеста, коль скоро стяжает дух мирен и не позволяет себе ожесточиться.
1Определение демократии, достаточно далёкое от расхожих представлений, приводится ниже.
2К тоталитарным режимам можно отнести не только итальянский фашизм, немецкий национал-социализм и русский большевизм, но и грядущую власть антихриста.
3Вплоть до конца XX века авторитаризм — самая распространённая форма правления в мире; его придерживались почти все страны Азии, Африки, Латинской Америки, а также вплоть до 1970-х гг. Испания и Португалия.
4Например, в России 1905–1917 гг. на выборах в Госдуму 1 голос помещика приравнивался к 90 голосам рабочих. Это противоречит христианскому пониманию равенства всех людей перед Богом.
5В Новгородской республике сторонники противоборствующих партий ходили стенка на стенку, устраивая иногда кровопролитные стычки, так что епископу приходилось усмирять толпу. Но не надо, подобно некоторым исследователям, иронизировать по поводу этой “охлократии”. Вспомним, что в это же самое время в “недемократической” части России князья вели братоубийственные войны, водили татар на владения своих братьев, жгли, насиловали, убивали и даже разоряли храмы и поругали святыни.
6Достаточно вспомнить судьбу священномученика митрополита Ростовского Арсения (Мацеевича, *1697–†1772, прославлен Юбилейным Собором 2000 г.), который, как сказано в Деянии о его прославлении, принял мученическую смерть за Христа и Его Церковь. Гонителями же священномученика были… императрица Екатерина II и Синод. Краткое жизнеописание священномученика Арсения см.: Патерик новоканонизированных святых // Альфа и Омега. 2002. № 1(31). С. 164–179. — Ред.
7Заметим, что автор говорит о признаках демократии, но не о демократических ценностях, рассуждения о которых стали чуть ли не обязательными. Между тем ещё К. С. Льюис в памфлете “Баламут поднимает тост” писал о том, что понятие демократических ценностей в значительной мере фиктивно; строго говоря, к таковым можно отнести разве что честное проведение выборов. — Ред.
8Например, большую часть времени своих полномочий демократ Б. Клинтон вынужден был взаимодействовать с республиканским большинством в конгрессе.
9Здесь градация — в Англии неподкупность суда весьма высока, в Штатах она может и “похилиться”. П. Г. Вудхаус жил и в Англии, и в Америке. В одном его романе герои, как всегда, попадают в передрягу, и американец говорит, что нужно просто подкупить полицию. Англичанин отвечает, что английскую полицию подкупить нельзя, и тот с ужасом восклицает: “Как вы можете жить в такой стране?”. В реальной жизни в США было прекращено юридическое преследование сайентологов, потому что те нашли компромат на неподкупнейшую из служб — Налоговое управление.
10Логроллинг — торговля голосами, когда депутат или фракция поддерживает, например, законопроект своих коллег об увеличении расходов на оборону, а те взамен поддержат их инициативы в области образования. Как правило, логроллинг приводит к раздуванию бюджетных расходов.
11К сожалению, сделано в этом направлении весьма мало. В “Основах социальной концепции” РПЦ дана довольно поверхностная трактовка демократии и монархии (раздел III.7.), причём монархия названа более высокой формой правления, чем демократия (о том, что монархия противостоит не демократии, а республике, см. выше). При этом абзац изложен так, что возникает искусственная (и искусная) подмена ветхозаветной монархии российским самодержавием. Наконец, видимо, в угоду радикальному церковному меньшинству, делается намёк на возможное изменение формы правления на монархическую.