– Отец Дионисий, действительно ли политика официальных властей Китая по отношению к Церкви изменилась, как иногда пишут в СМИ?
Протоиерей Дионисий Поздняев
– Не вижу принципиального изменения в политике теперешних властей. Китай – секулярное государство, и в нем законодательно декларируется свобода религиозного вероисповедования: Церковь отделена от государства, самостоятельна, и государство не должно вмешиваться в её дела.
Важнейшая особенность китайского законодательства – Церковь не может административно возглавляться из-за рубежа, иностранцами. Это применяется и на практике.
Таким образом, в Китае не может существовать Русская Православная Церковь. Ни юридически, ни официально это недопустимо, противоречит законодательству.
Но это не значит, что в Китае нет православия. В Китае есть Китайская Православная Церковь. Она признана, существует законно с юридической точки зрения. Потому говорить о том, что она не имеет юридического статуса на территории КНР – неправильно.
Юридический статус религиозных организаций в Китае – многоступенчатый, и нижней его ступенькой является официальное признание мест для совершения тех или иных религиозных действий. В таком статусе признаны четыре официально открытых на сегодняшний день православных храма: в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в Харбине, и в Автономном районе Внутренняя Монголия.
В статье, опубликованной на «Правмире», говорилось о том, что Церковь не имеет признания на национальном уровне. Но это совершенно естественно. Дело в том, что далеко не все религиозные организации Китая созрели до признания на национальном уровне. Для того чтобы быть признанными в качестве национальной религиозной организации, они должны иметь разветвленную, структурно объединенную сеть и широкое представительство в различных городах и на различных территориях страны. В Православной Церкви в Китае такого нет. Это четыре отдельно стоящих прихода, которые не объединены между собой в единую организацию.
Основная проблема Православной Церкви в Китае, – это то, что в силу исторических обстоятельств была разрушена православная среда приходов. Нет системы образования, нет архиереев, людям неоткуда серьезным образом получить опыт духовной и богослужебной жизни.
Нынешние власти, учитывая сегодняшнюю их политику, вполне адекватно бы отреагировали на увеличение православной общины. Нужно сказать, что все православные храмы на территории Китая были открыты или восстановлены без всякой инициативы извне. Это всегда была инициатива местных приходов или местного правительства.
То есть, когда шло восстановление церковной жизни в Китае, скажем, в 80-90-е годы, со стороны Русской Православной Церкви на это не было направлено никаких усилий. Так, храм в Кульдже, построенный в 2000 году, возник по инициативе местной общины, на деньги местного правительства. Поэтому мы видим много примеров того, что китайские власти готовы адекватно реагировать на развитие православия в том случае, когда оно идет изнутри, по линии именно местных общин.
– То есть преждевременно говорить не только об увеличении присутствия православия в Китае?
– Православие – всемирная религия, православные общины Китая не могут быть изолированными. В силу исторической связи, они опираются, прежде всего, на Русскую Православную Церковь. Не имея достаточной степени внутренних ресурсов для своего роста и развития, они надеются на ту помощь, которая могла бы и должна была бы прийти со стороны Русской Православной Церкви.
Для китайских властей сейчас самая большая сложность – понять, в какой мере и в какой форме они готовы допустить эту необходимую для нормализации православной жизни в Китае помощь со стороны Русской Православной Церкви. С одной стороны, существуют улучшающиеся отношения, в статье говорится о том, что председатель КНР Си Цзиньпин встречался с Патриархом.
Но нужно заметить, что для официальных властей Китая это всегда взгляд с политической точки зрения. Нельзя сказать, что в религиозной жизни нет политического аспекта. Но, наверное, здесь, в том числе и со стороны Православной Церкви, важно ставить акцент на духовную сторону вопроса, а не на политику. Дело не в российско-китайских отношениях, не в стремлении России усилить свои отношения с Китаем. Первая забота – о духовной жизни существующих там общин, об образовании людей, об опыте молитвы, богослужения.
Самое важное – укрепление этой самой православной среды, из которой могли бы выходить собственные китайские священнослужители. Когда эта среда станет достаточно сильна, надеюсь, при помощи Русской Православной Церкви, тогда и реакция китайских властей будет совершенно адекватна.
Но когда мы говорим о том, что православных немного, они рассредоточены по стране, и часто не в состоянии объединиться, то попытки со стороны любых иностранных сил (будь то Русская Православная Церковь или Константинопольский Патриархат) вести какую-то неофициальную или незаконную деятельность на территории страны, будут вызывать беспокойство у китайских властей. Они хотели бы контролировать все процессы. В силу того, что это власти светские, они, как я уже сказал, воспринимают религиозные движения с политической точки зрения. Всё неизвестное вызывает беспокойство, и они бы не хотели, чтобы в стране происходило что-то непонятное, неизвестное, потенциально, может быть, враждебное, а может быть, и не враждебное. Откуда им знать – какое?
Поэтому я думаю, что все шаги, которые Русская Православная Церковь предпринимала и предпринимает, должны быть открытыми, ясными, понятными, заранее согласованными. Со стороны же китайских властей я вижу основную проблему в крайне плохом представлении о православии. Практически мы не можем встретить нормальную, адекватную экспертную оценку. Наверное, не по их вине. Поскольку православие в стране представлено слабо, и чтобы с ним серьезно познакомиться, надо немало прочитать, посетить множество православных общин за пределами Китая. Для того чтобы увидеть, как это работает.
Здесь, я полагаю, совершенно необходима помощь со стороны Русской Православной Церкви. В том, чтобы сформировать правильное, адекватное видение и понимание ситуации у китайских официальных лиц касательно Православной Церкви. Если не будет адекватного понимания – будут и неадекватные реакции.
– Но диалог на уровне светских властей Китая и Русской Православной Церкви ведется. Есть какие-то плоды этого диалога?
– У нас достигнута договоренность об учебных программах, о том, что китайские граждане будут рукоположены для существующих общин. Но это вопрос времени, они должны получить образование, затем – согласие общин и согласие властей на то, чтобы они служили в этих общинах. На этот процесс требуется определенное время, он должен поддерживаться, укрепляться.
Китай все больше открывается к миру, и, помимо континентального Китая, есть так называемое китайское зарубежье, где существует китайское духовенство, в том числе, и китайские православные священники, говорящие на китайском языке, живущие среди китайской культуры. Эти священники могли бы быть неплохими экспертами как для китайских властей, так и для верующих в вопросах созревания религиозной жизни уже существующих китайских православных общин.
– Где обучаются будущие китайские священники, которых вы упомянули?
– Сегодня у нас официально обучается один священнослужитель в Петербургской духовной семинарии. Но в статье, о которой мы не раз вспоминали, есть некоторый намек на то, что ряд священнослужителей или кандидатов в священнослужители обучаются неофициально. Это значит, что они не имеют шансов на официальное признание их прав священнослужения в Китае. Возможно, по ним могут вестись переговоры. Среди них – не только китайские граждане, которые учатся в России, но и те, что проходят обучение в Соединенных Штатах Америки, например. Там тоже есть семинарии, и английский язык, которым владеет в Китае большее число людей, чем русским. Китайские православные, знающие греческий, проявляли интерес к обучению в Греции.
Думаю, для того, чтобы православие в Китае успешно развивалось, для современных китайских государственных чиновников важно получать максимально полную и адекватную информацию. Они должны больше интересоваться тем, что происходит не только в самом Китае, но и немножко шире – в китайском мире за пределами страны. Есть Гонконг, Тайвань, Австралия, Канада – повсюду существуют какие-то движения, связанные с ростом и развитием православия в китайском мире. Я бы взял это понятие в оборот. Китай – это не только территория Китайской Народной Республики, это китайский мир, это значительная китайская диаспора, которая связана с континентальным Китаем.
Тем более сейчас, в условиях глобализации, всё более частых контактов, которые происходят и на личном уровне, и через интернет. Это нельзя игнорировать.
– То есть запрос на формирование церковной православной культуры в Китае всё-таки есть. Что этому мешает и чем можно помочь?
– Первое, что могло бы быть сделано, это предоставление услуг по качественной экспертной оценке для китайских официальных чиновников, которые занимаются вопросами религии. Повторюсь, у них нет глубокого и внятного представления о том, что такое Православная Церковь, каковы её традиции, какова её специфика в Китае.
То, что могла бы сделать Русская Православная Церковь для китайских православных общин, думаю, это так или иначе решить вопрос о временных богослужениях в соответствии с законом, будь они проведены мирским чином или по приглашению священника с разрешения местных властей.
Что касается академических китайских кругов, интеллектуальной элиты и общин, в том числе, я считаю, что должны быть разработаны очень серьезные программы по переводу православной литературы на китайский язык. Православная литература на китайском языке – крайне актуальная нужда Китайской Православной Церкви. Китайское православие не может успешно развиваться, если не будут реализованы полновесные, полноценные программы по переводу православной литературы на китайский язык
Нужно перевести десятки книг, а не просто одну или две. Недавно была, слава Богу, переведена книга владыки митрополита Илариона «Таинство веры». Но это капля в море, нужно значительно больше материала. Думаю, проблема того, что в достаточной степени православная литература сейчас на китайский язык почти не переводится, связана с тем, что нет механизма финансирования этих переводов, на общецерковном уровне не принято никаких программ.
– Что Русская Православная Церковь и вообще православный мир получает от развития православия в Китае?
– Миссионерство в природе Церкви. И православие в Китае – это такая задача, на решении которой мы можем понять, остался ли миссионерский потенциал в Русской Православной Церкви, остались ли силы, умение, желание к этому стремиться. Если мы на этом пробном камне поймем, что внутренний потенциал есть, это скажет нам, что Русская Православная Церковь жива и сильна.
– Сейчас активно обсуждается возможность выделения в многолетнюю аренду большой территории земли в Сибири китайским предприятиям для занятия сельхоздеятельностью. Как бы Вы это оценили, с точки зрения взаимопроникновения культур, развития православия в китайском мире?
– Я считаю, любые контакты между православными и неправославными, вне зависимости от их национальности и гражданства, способствуют тому, чтобы неправославные люди имеют возможность больше узнавать о православии. Если, скажем, русские православные будут общаться с неправославными китайцами – это теоретически больше возможностей для китайцев узнать о православии, и это позитивно могу оценивать. Я согласен с позицией владыки Савватия (Антонова), митрополита Улан-Удэнского и Бурятского, который достаточно позитивно оценил это решение.
К сожалению, очень часто можно слышать какие-то не очень адекватные высказывания об этих программах, которые связаны, наверное, с тем, что люди не знают историю и не очень внимательно читают существующие материалы. Договоров никаких нет, подписан только протокол о намерениях, ни к чему не обязывающий, с одной из сельскохозяйственных компаний.
Если мы будем говорить о возможных негативных последствиях, с моей точки зрения, единственное возможное негативное последствие сдачи в аренду сельскохозяйственных земель – это их истощение. Но если правильно организован контроль за эксплуатацией этих земель, за качеством производимой продукции, за использованием удобрений, за режимом пользования, если он эффективно осуществляется, то это только хорошо и позитивно.
– Отец Дионисий, вы, долгие годы живя в Китае, наверняка знакомы с менталитетом китайцев, с их психологией. На ваш взгляд, китайцы, попадая в Россию, воспримут то культурное окружение, ту религию, которая их окружает, либо останутся абсолютно невосприимчивы?
– Китайцы очень открыты к христианству, сейчас особенно, потому что Китай находится в своеобразном периоде транзита. На самом деле меняется тип сознания, Китай всё больше открыт к миру и чувствует внутри себя нехватку каких-то идей, поскольку прошел через «культурную революцию», поскольку были сломлены собственные культурные основы. Китай сейчас их ищет. И в обществе немало социальных проблем.
Христианство для многих – это ответ на эти социальные вызовы, на цивилизационные вызовы. Многие находят в христианстве глубину. Это мы видим по огромному числу китайских протестантов и католиков. Но существует интерес и к православию, которое, как мы думаем, всё-таки хранит глубину и традиции духовной жизни, аскетические практики, опыта жизни Церкви. Но вопрос в том, чтобы этот опыт был передан китайцам на китайском языке, в широком смысле, не только филологически. Он должен быть доступен для восприятия. Китайца не надо учить русской культуре, у него существует своя культура. Но в современном мире этот вопрос становится несколько проще, потому что мы все живем уже в постиндустриальном обществе, обществе постмодерна, когда легче перейти границы.
Китайцы готовы перейти внутренние границы своего привычного ареала обитания для того, чтобы найти какие-то новые для себя основы бытия. И это делает их очень активными к восприятию христианства и, в том числе, к восприятию православия. Я бы сказал, что многие мои знакомые, и не только среди простых людей, но и среди китайской элиты с большой симпатией относятся к Православной Церкви. Но для них важно, чтоб это не была русификация, это должно быть китайское православие.
– Китайская Православная Церковь относится к какому-либо Патриархату?
– Русская Православная Церковь объявила о создании Китайской автономной Православной Церкви в 1957 году. Но это была, скорее, так скажем, декларация о намерении её создания, потому что де-факто собор автономной Церкви не был проведен, рецепции не было. Остальные поместные православные Церкви на это никак не прореагировали. А наш главный оппонент в канонических вопросах – Константинопольский Патриархат – вообще эту позицию не признает. Но, так или иначе, это остается той канонической моделью, которую Русская Православная Церковь отстаивает. Мы говорим о том, что в Китае должна существовать Китайская автономная Православная Церковь.
– Принадлежность Церкви к какому-либо Патриархату – это обязательная норма, или просто сложившаяся практика?
– Церковь должна быть с епископом, она не может существовать вне этих канонических рамок. Кстати, к вопросу о статусе, о мере влияния иностранных центров, – официальная Католическая Церковь в Китае (есть подпольная и официальная, обе они существуют примерно в равночисленном количестве прихожан – по шесть-семь миллионов) административно не подчиняется Папе Римскому, но она ему подчиняется канонически. И везде, во всех храмах официальной китайской Католической Церкви, вы увидите портреты Папы Римского. Все канонические, все вероучительные документы, которые издает Ватикан, принимает официальная Китайская Католическая Церковь.
Но Рим не может влиять на назначение епископов, на границы епархий, на всякие текущие дела. Потому что по китайскому закону религиозные организации должны быть защищены от административного вмешательства из-за границы.
– Вы упомянули численность католиков. А какая численность Китайской Православной Церкви?
– Традиционно, с русской стороны, мы говорим о 13-15 тысячах человек. Я скажу, откуда эта цифра взялась – из численности русского этнического меньшинства в Китае. Согласно китайской статистике, число русского национального меньшинства в Китае составляет порядка 15 тысяч человек. То есть, на самом деле, адекватной статистики нет, нормальные исследования по этому поводу не проводились, поэтому можно назвать это лишь ожидаемой численностью. Но китайские источники более скептически относятся к численности православных, потому что считают, что, во-первых, не все русские являются православными, и это действительно так, кто-то из них – атеисты, а кто-то принадлежит к другим конфессиям. Среди молодых китайцев, интересующихся вопросами духовной жизни, есть небольшое количество православных. Потихонечку растет интерес, но мы всё равно не можем говорить даже о сотнях верующих, лишь – о десятках человек.
Поскольку не проводились формальные статистические опросы, наверное, о численности православных в целом мы не можем говорить. Но, в любом случае, если брать китайское население в целом – это величина, стремящаяся к нулю.
Фото Юлии Маковейчук
Читайте также:
- Китай наращивает связи с Россией — на очереди сфера религии
- Власти Китая и неофициальное христианство: контроль или диалог?