Православное миссионерство: вчера, сегодня, завтра

…Тихий субботний день. Большой Нью-Йорк отдыхает от празднования Дня Благодарения. В Синодальном здании так же непривычно тихо и пусто, как и на улицах обычно многолюдного Манхэттена.

По широкой лестнице поднимаюсь в резиденцию Митрополита Илариона, главы РПЦЗ. В руках у меня помимо съемочной аппаратуры, завернутый в пластиковый мешок посох, или вернее березовая клюка, принадлежавшая Святому Иоанну Шанхайскому. Этот удивительный дар достался мне от 90-летней Елизаветы Борисовны Федоровой, хранившей посох много лет после смерти ее отца, с которым Владыка Иоанн был в долгой переписке и которому привез посох в подарок.

Не застав старого друга в живых, он передал этот белый посох его дочери. Елизавета Борисовна – несмотря на все житейские трудности – выполнила свою миссию и сберегла его в сохранности. Вот он, гладкий, из цельного розово-белого дерева березы, с выжженным на нем православным крестиком, которым Владыка Иоанн традиционно помечал все свои письма и бумаги. Сегодня я передам его Митрополиту Илариону, через руки Владыки, после полувека забвения, посох станет достоянием всех православных христиан, которых встречает Первоиерарх в своих многочисленных поездках по миру!

…Не впервые я имею честь интервьюировать Митрополита Илариона, но в этот раз я заметно волнуюсь… В теме нашей беседы «Православное Миссионерство: вчера, сегодня, завтра», – особенно последняя часть «завтра» потребовала от меня при подготовке вопросов подробного изучения того, чем живет Православие «сегодня» с учетом всех сложностей современного мира и «военного времени».

В голове моей борются вопросы: как лучше начать, как построить беседу, чтобы она получилась живой, интересной для нынешнего прихожанина-миссионера, творящего добро в наше непростое время, а также для прихожанина-миссионера будущего, которого эта беседа, возможно, подтолкнет к деятельности и многое разъяснит в современном православном миссионерстве.

Именно за разъяснениями многочисленных новых проектов, ассамблей, собраний и даже соборов, проходящих сейчас или же готовящихся к открытию в недалеком будущем, — я и пришла к Митрополиту Илариону. Ведь рассуждая о будущем православного миссионерства, нельзя не затронуть темы будущего самого православия… Обо всем этом, а также о личном пути в православие самого Митрополита я хочу успеть побеседовать с ним и переживаю, зная, что Владыка очень занят и, конечно, устал, так как только накануне вернулся из поездки на Гавайи.

… Но все мои волнения быстро проходят, когда я вижу Владыку Илариона, его доброе улыбающееся лицо. Я передаю ему березовый посох Святого. Он берет его в руки, прикладывается к нему и неожиданно, сильно взмахнув, ударяет им себя по спине и голеням.

«Вот, излечатся мои больные ноги», – просто объясняет он, видя мое удивление.

«Ну, тогда и меня надо стукнуть, все мои болячки вывести» – подставляю я спину и после оздоровительного удара, ошарашенная совсем не им, а простотой и человечностью Владыки Илариона, я с волнением листаю тетрадь и пытаюсь сорентироваться в своих многочисленных записях.

«А вы не волнуйтесь… если какие-то вопросы очень многосложные, мы их постепенно разберем» – устраиваясь в кресле, успокаивает меня Владыка Иларион.

От доброго «мы» и впрямь появляется чувство, что это не «я» стою по другую сторону камеры, чтобы «выпытывать» многочисленные ответы от уставшего Митрополита, а это «мы» сейчас вместе разберем главное, что нужно знать православному миссионеру о прошлом, настоящем и будущем.

***

– Перевод слова миссионерство – поручение. «Церковь Христова именуется апостольской, и миссия является одной из основных форм ее служения….И та область, где соприкасается свет, которым живет Церковь, и непросвещенный мир – и есть поле деятельности миссии» – прочитала я в одной богословской статье.

Все это звучит красиво, но не очень понятно для простого прихожанина, а мне хотелось бы с вашего благословения в этом интервью говорить о миссионерстве не в общих чертах, а конкретно, с учетом всех сложностей нашего времени, с учетом того, что в миссионерстве сегодня очень нуждаются не только молодежь на улицах больших городов и те, кто далек от христианской веры, но и те, кто вроде бы заходит в церковь, но не чувствует себя услышанным, понятым, окормленным духовным чадом…

Внутреннее миссионерство для тех, кто зашел в храм, но вот еще пару раз так придет незамеченным – и может, не вернется в церковь больше, разве только для освящения пасхальных куличей и яиц. И тут уместной будет цитата, найденная мною в статье о миссионерстве. Из посланий Апостола Петра: «На примере личной благочестивой жизни строится основа миссионерского служения».

Если задуматься над этими словами, – это же огромная ответственность, которую берет на себя духовное лицо или мирянин, – нести свет в мир и Слово о Христе и иметь мудрость, терпение и знания, чтобы не опозорить православие и не скомпрометировать Его истинное учение!

Каким должен быть миссионер-мирянин? Как можно им стать? В своей речи, произнесенной на 80-летие Восточно-Американской Епархии, Вы сказали: «Мы призываем всех расширить участие в каждодневной жизни церкви». Предположим, решил Иван, что не хочет больше оставаться в стороне от добрых дел, но ему не 18 лет, и в скаутскую организацию или союз молодежи его уже не примут – с чего ему начать?

– Вы правильно сказали, что слово миссионерство – это «посылание на проповедь», и греческое слово porefthendes означает: «и так идите», как Христос повелел Апостолам: и так идите и учите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их совершать, делать все, что Я заповедовал вам.

То есть христианин, каждый христианин, является миссионером, потому что, получив богатство духовное от Христа-Спасителя и от Церкви, он не должен его только себе оставлять и молчать о нём, а должен прославлять Господа Бога и делиться с другими любовью Христовой, учением, которое спасает нас. Он должен заботиться и желать спасения ближнего.

Христиане должны иметь чуткость к другим людям – и не только к своим друзьям и знакомым, но и к чужим людям, которые, например, приходят в храм. Мы должны почувствовать, что этот человек первый раз пришёл в церковь. Надо к нему проявить уважение и как-то привлечь его. Часто мы равнодушно относимся к новым людям, которые приходят в церковь, особенно в приходах больших соборов, где люди могут близко не знать друг друга.

Часто люди приезжают издалека, и заметить нового человека, пришедшего в храм, трудно, но во многих приходах прихожане более или менее знакомы. Надо обязательно, чтобы в храме был кто-то, кто заботился бы о незнакомых посетителях и о приезжих. Такой человек должен подойти, поприветствовать их в дверях и сказать: «Пожалуйста, заходите. Как мы можем вам помочь? Вы тут в первый раз?» – что-нибудь в таком духе. Тогда люди чувствуют, что ими интересуются, что им оказывают любовь и уважение.

Случается, что человек приходит в церковь, и никто не обращает на него внимания, а даже, бывает, иногда и осуждают то, как он одет или что он делает неправильно. В некоторых приходах это большая проблема, когда люди с отсутствием чуткости сразу подходят и делают замечание: вы не так оделись, почему вы в таком виде пришли.

Но ведь так нельзя! Человек уже больше не придет в церковь, потому что ему неприятно оказаться в таком положении. Редко кто по своему смирению может сказать: «Спасибо, я в следующий раз учту…», потому что часто люди не очищены ещё от страстей, от своей личной гордыни, они обижаются, и так мы их теряем.

Необходима чуткость. Вот это и есть часть миссионерской работы: оказать любовь ближнему и дать ему самое ценное – нашу веру, наше благочестие Русской Православной Церкви. И не только по отношению к русским, но и к иностранцам тоже, всем тем, кто приходит в храм и интересуется Православием. К ним часто нужен особый подход, чтобы они почувствовали себя уютно в нашей церкви.

Зачастую новых людей поражает и удивляет красота и благолепие церковного здания, внутреннее убранство и церковное пение, богослужение, иконопись – всё это отражает будущий век, Царство Небесное. Таким образом, любой человек в церкви, любой прихожанин может быть миссионером.

Есть у нас, живущих заграницей, еще одна обязанность – приветствовать новых эмигрантов из России, из Украины, из любых стран бывшего Советского Союза, где люди были лишены духовного образования и знания о Церкви. Они нуждаются в особом подходе, их нужно просвещать духовно, привлечь в церковь, чтобы они почувствовали заботу и любовь.

Кроме того, как я уже сказал, нужно уделять внимание инославным людям, иностранцам, особенно на Западе, где христианские церкви увядают духовно и из-за перемен становятся настолько обмирщёнными, что люди оставляют такие безблагодатные учреждения, ищут что-то более ценное, реальное, и многие находят Святую Православную веру.

В нашей церкви есть и такие миссионеры, которые выезжают в другие страны, что бы проповедовать Православие. Следуя повелению Спасителя, мы обязаны участвовать в более широкой миссионерской деятельности, посылая подготовленных священников и мирян в другие страны – туда, где проявляется интерес к православию, или даже туда, где ничего неизвестно о православном христианстве.

Через миссионерство мы можем сделать очень многое, особенно в наше время. Это очень зрелое время в мире для православия. Как Святитель Иоанн Шанхайский отметил, что Русская революция произошла не только в наказание и вразумление, но и для распространения православного христианства по всему миру. Русские люди рассеялись по всему миру, везде строят храмы и ведут церковную жизнь, – и это распространяет православие по всему свету.

– Два года назад в интервью вы рассказали мне немного о своем детстве. Мне особенно запомнились ваши слова, что Бога вы познали и полюбили через природу… через красоту созданного Им мира. Расскажите, кто стал первым миссионером в вашей судьбе, кого послал Господь вам для просвещения и определения вашего пути?

Была ли ваша семья очень религиозной? Знаю, что было 7 человек детей и тяжелая эмигрантская жизнь! Как родители ваши, особенно мама, имея на руках столько детей, живя в чужой стране и в нужде, сумела воспитать будущего Митрополита РПЦЗ? Поделитесь, пожалуйста, рассказом о маме, о своем детстве.

– С самого детства, с самого младенчества, думается, уже заложена в души детей вера в существование Бога. Мне кажется, я всегда чувствовал, что есть Высшая сила. В детстве, когда я выходил ночью из дома и смотрел на небо, то видел на нём миллионы звезд, особенно там, на севере Канады, где я жил – это такая красота! Я чувствовал величие мироздания, и понимал, что только Бог мог сотворить это, что не может всё произойти из ничего. Должен быть Бог! Такое чувство укрепляется внутри, когда задумаешься над этим.

Мои родители ходили в церковь изредка, потому что у нас не всегда были богослужения из-за отсутствия духовенства, но когда я приезжал в церковь, мне так нравились её благолепие и красота! Наверное, пение было самое простое, но мне казалось, что было так благозвучно…

В школе в те годы в Канаде, где я рос, мы молились перед началом урока, читали «Отче наш». Протестантская организация «Гедеон» каждому ученику в школе выдавала маленькую Библию, Новый Завет с Псалтырью. Это очень помогало нам, так как мы начинали интересоваться Священным Писанием. К сожалению, позже всё это было запрещено государством, и уже нельзя было молиться в школе, нельзя было читать «Отче наш». Всё это было запрещено из-за судебных процессов со стороны атеистов.

Мои родители приехали в Канаду в 19-летнем возрасте. Раньше, в самом детстве, они жили около церкви, ходили в храм; мама пела в церковном хоре. Поэтому всё это сохранилось у них в памяти. Но, приехав в Канаду, они 20 лет прожили практически без церкви, потому что очень трудно было найти храм там, где они первоначально поселились, и только изредка получалось бывать на богослужениях. По этой причине родители не очень соблюдали церковные обычаи, но когда назначалась служба, или когда кто-то умирал в поселении, то все соседи съезжались на богослужение.

Люди тогда тяжело работали, и церковь, из-за отсутствия постоянных служб, у многих не была на первом месте. Но для меня православие стало очень важным. Наш храм сначала был маленький. Позже построили большой, более красивый храм, и всегда, проезжая мимо на автобусе из школы, я помню с какой гордостью я смотрел на него: вот, это мой православный храм! Я осознавал, что я — православный, а православие — это самая истинная вера.

Позже на меня очень повлияли священники, особенно архиепископ Пантелеимон, который, заменяя священника, приезжал издалека, из Эдмонтона, за 400 или более миль, в нашу маленькую деревню и сам служил. Когда я подходил и задавал вопросы, он всегда со мной беседовал и давал мне иконки. Для меня он стал символом того, к чему я хотел стремиться.

В сердце моём появилось желание стать священником. Был момент, когда после очередного богослужения, красота и благолепие настолько духовно повлияли на меня, что я решил: я хочу служить в церкви, хочу быть священником. Мне было тогда 7 или 8 лет.

– А как ваши родители отреагировали на ваше желание?

– Я держал своё решение в тайне и не рассказывал о нём родителям. Только позже, когда решил пойти в семинарию, я начал говорить им о моём намерении учиться в семинарии. Они старались отговорить меня. Мама переживала, что священники у нас очень бедно живут, и что лучше пойти учиться на учителя или врача, потому что очень тяжела священническая жизнь. Но я возражал, что я больше ничего так не хочу, как только пойти в семинарию.

Владыка Пантелеимон старался найти мне место в семинарии в Европе, но не вышло. Я уже тогда читал православную литературу, в том числе и православные журналы на английском и на украинском языках, а также начал немного читать по-русски. Я вскоре узнал о Русской Зарубежной Церкви и обратился к владыке Савве Эдмонтонскому.

Как-то я прочел о новом журнале «Orthodox Word», который начал выпускать отец Серафим Роуз. В объявлении говорилось, что написавшим в редакцию пришлют первые два номера этого журнала бесплатно. Я сразу послал письмо, вскоре получил журнал и, прочитав эти номера, узнал многое о святителе Иоанне Шанхайском. Меня очень поразила его жизнь. В том же 1966 году Владыка скончался, и тогда всюду начали много писать о нём и о его чудесах…

– А вы впервые узнали о нем только в 1966-м году?

– Нет, немножко раньше.

– Получается, вы пересеклись во времени?

– Да. Ещё раньше, будучи 13-летним мальчиком, я написал святителю Иоанну письмо. Он тогда издавал в Сан-Франциско приходской бюллетень «Православный Благовестник», – и я написал ему просьбу прислать мне этот церковный бюллетень. Ответа на письмо я не получил, зато на Рождество и Пасху святитель Иоанн прислал мне своё Праздничное послание… Вот такой был случай.

– Надо же! А у вас есть оно?

– Да. Оно хранится у меня в личном архиве. Это просто отпечатанное церковное послание для паствы. Уже потом я узнал о кончине Владыки.

– Вы были духовным чадом епископа Саввы Эдмонтонского, единомышленника и верного многолетнего друга Владыки Иоанна, написавшего первую книгу о святом «Летопись почитания Святителя Иоанна Максимовича». Как вам повезло! Глубину веры с юношества вы постигали от лучших учителей, миссионеров, именно таковым было духовенство того поколения, прошедшее революции и войны, стойко следовавшее канонам православия в любой стране света, куда бы ни послала их Господня воля в эмигрантских скитаниях! Они сумели не только спасти людей от голода и нужд, но и перерождать их в духовную армию помощников и строителей церкви. Вам довелось застать это поколение и учиться у него!

– После окончания школы, ещё в 1966 году, я попытался попасть в семинарию, но не удалось. Вскоре я прочитал о Свято-Троицком монастыре и семинарии в Джорданвиле в США. Я очень воодушевился. Сообщали, что там всё преподается в духе святоотеческом, монашеском. Семинария находится в лоне монастыря, и есть общение с монахами. Я уже тогда немного интересовался монашеством.

Я обратился к владыке Савве Эдмонтонскому. Я тогда с ним познакомился и к нему приезжал несколько раз погостить. Он был очень духовным человеком. Всегда цитировал Святых Отцов и говорил о духовной жизни, о внутренней жизни души.

Во время обеда у Владыки на столе в трапезной были святоотеческие книги: святой Симеон Новый Богослов, Авва Дорофей, и многих других. Во время еды его послушник читал из этих книг поучения. Сам владыка много рассказывал мне о святителе Иоанне, которого не так давно похоронили в усыпальнице Сан-Франциского собора. Владыка Савва участвовал в отпевании, будучи его близким другом и заступником в непростые годы.

Владыка рассказывал о том, что Владыка Иоанн был очень святой жизни. Все случаи о его чудесах владыка Савва собирал и посылал в журнал «Православная Русь» в Джорданвиле. Сначала все эти свидетельства напечатали там, а потом статьи были изданы отдельной книгой. Отец Герман Подмошенский и отец Серафим Роуз собрали вместе все публикации, добавили еще свидетельства, и вышла эта книга. Таким образом сложилась «Летопись почитания Святителя Иоанна».

Владыка Савва написал владыке Аверкию обо мне в Джорданвиль: о том, что есть такой молодой человек, который хочет поступить в семинарию. Между ними состоялась переписка, в результате которой владыка Аверкий благословил меня приехать. На первый курс я поступил с некоторым опозданием в 1967 году, с благословения владыки Саввы. Он надеялся, что после учёбы я вернусь в Эдмонтон и буду помогать ему, но я так полюбил Свято-Троицкий монастырь, что решил остаться там. В скором времени после того, как я стал семинаристом, Владыка Савва заболел и скончался.

– Мы, конечно, не можем охватить всего в одной беседе, но я рада, что вы рассказали о людях, которые стали миссионерами в вашей жизни. Они совершили миссию вашего «воцерковления». Это большое счастье! У меня и многих других моих современников из стран бывшего Советского Союза не было такого одного внимательного священника, который взял бы надо мной миссию моего «воцерковления»… Не случилось такого со мной! Через многие приходы и многих священников лежал мой путь к вере.

Вас Проведение привело из маленького эмигрантского поселения в самый Духовный центр Русского православия за границей – Джорданвиль! После кончины вашего первого учителя Владыки Саввы кому еще выпала миссия окормлять вас в юности, помогать в дальнейшем вашем духовном росте, приобретении знаний и в последующем решении принять монашеский постриг?

– Я могу рассказать о многих, но вот имена тех, с кем особенно тесно переплелись жизненные пути. В тот год, когда я поступил в семинарию, владыка Лавр был хиротонисан во епископы и уехал из монастыря сюда, в Манхэттен, чтобы работать на посту секретаря Архиерейского Синода. Он только раз в неделю приезжал в монастырь преподавать в семинарии, поэтому тогда я его ещё хорошо не знал. Мы просто встречались, и я получал у владыки благословение…

Интересно, что в тот же год был посвящён во епископы и направлен в Австралию Владыка Павел (Павлов). Спустя годы после его кончины я стал его преемником в этой епархии. И третий архиерей, о котором хотелось бы сказать – это епископ Константин (Ессенский). Он был первым священником в городе Вашингтоне, где Владыка Иоанн в свое время открыл приход. Владыка Константин скончался 20 лет тому назад. Я его отпевал и хоронил в штате Техас. На прошлой неделе, после 18 лет мы перевезли оттуда его останки. После вскрытия гроба оказалось, что останки нетленны; их перевезли в Свято-Троицкий монастырь для перезахоронения.

Владыка Константин был очень большим аскетом, часто плакал во время службы, много молился, и вот Бог сподобил его такого нетления. Конечно, одно нетление еще не означает святость, но это говорит о том, что владыка был очень благочестивый и жил святой жизнью. Для прославления нужны свидетельства и доказательства наличия чудес по его молитвам к Богу. Если такое будет, то, конечно, всё возможно в будущем. Всё в руках Божьих!

В ответ на ваш вопрос о важных именах в моей судьбе… В тот год было три архиерея, с которыми потом были связаны многие годы моей жизни: я стал митрополитом после владыки Лавра, принял Австралийскую Епархию после владыки Павла и хоронил владыку Константина, которого завтра будем перезахоранивать в новом гробу, на новом месте.

На меня Свято-Троицкий монастырь очень сильно повлиял. Там было много духовных людей, начиная с архиепископа Аверкия, замечательного проповедника. Ещё были живы многие старые монахи, такие, как основатель монастыря отец Пантелеимон, отличавшийся своим трудолюбием и простотой, подвижник архимандрит Иосиф, который был очень строг с монахами, учил нас, семинаристов, церковному пению.

– И вы сразу себя почувствовало комфортно во всей этой атмосфере? Вот такой молодой человек, приехавший с просторных полей Канады?…

– Нет, не сразу… Приехав в монастырь, я через две недели уже хотел уехать. Жизнь в Джорданивиле показалась такой непривычной для меня. Думал, что уеду обратно к владыке Савве. Всё было слишком неожиданно…

– А что именно произвело на вас такое отпугивающее впечатление в первые дни? То, что все в монастыре было слишком строго или то, что вы поняли — это решение надо принимать «серьезно и навсегда»?

– Очень непривычно… Я до этого жил только дома, а здесь сразу в новой непривычной обстановке было столько незнакомых людей! Кроме того, приезжая в монастырь, мы ошибочно думаем, что там все святые. Со временем начинаешь замечать чужие слабости и недостатки. Новому человеку может показаться, что, возможно, ему не следует тут оставаться.

Вот тогда я и написал владыке Савве свое письмо: «Я унываю здесь и хотел бы вернуться.» Владыка ответил: «Если ты хочешь быть монахом, то надо терпеть. Потом уже видно будет как поступить, а сейчас надо выдержать всё!» — и когда я прочёл это, мне стало легче. Я остался в семинарии.

– Вот видно из этого примера, как это важно, что в вашей жизни был такой Миссионер, Учитель владыка Савва! Мы начали беседу с того, какую роль может сыграть в судьбе каждого человека чье-то участие… А сколько таких судеб направил в духовное русло своим вниманием владыка Иоанн Шанхайский?!

– А как же вы все-таки приняли решение о принятии монашеского пострига?

– Ну, я думаю, что это случилось естественным образом. Когда живешь с монахами, они своим личным примером жизни, своим трудолюбием, постоянством в церковном образе жизни, своим смирением и просто человеческим обаянием, – влияют на тебя. Чувствуешь себя уютно. В Джорданвиле я также работал в монастырской типографии. Это была очень интересная работа: читаешь все статьи, набираешь текст, потом перечитываешь.

– А издательская деятельность сегодня в Джорданвиле уже не та, что была в годы существования Советского Союза?

– Издательская деятельность там продолжается и сегодня, но в другой форме. Все печатные машины устарели. Ещё при мне мы уже перестали работать на линотипах и перешли на компьютеры. Сначала это было нелегко, но теперь уже всё полностью набирается на компьютерах.

– Недавно была в Джорданвиле и увидела, что в помещении типографии открыли еще одну трапезную для паломников… Во времена Владыки Лавра мы там снимали фильм о миссионерской издательско-просветительской деятельности монастыря…

– Сейчас дорого печатать в Америке. Русские книги легче получить из России, где есть большой выбор. В России сейчас также переиздаётся всё, что раньше было выпущено в Джорданвиле. В настоящее время в монастыре мы обращаем основное внимание на издательство англоязычных книг. Люди покупают больше книг на английском языке, и это очень важно, так как литература распространяется среди современной молодёжи.

Помимо этого, легче набрать книгу на компьютере, переслать ее в какую-то типографию и заказать нужное количество экземпляров, чем загромождать монастырь большим количеством книг, которые может быть сложно быстро распродать.

– Безусловно, многие годы печатная просветительская деятельность была одной из главных миссий РПЦЗ.

– Да, это была миссия сохранения и издания редких богословских и душеполезных книг, которые пользовались большим спросом в Советском Союзе. Тогда там не было такой литературы, и наши издания очень ценили. Сейчас, когда Церковь в России освободилась от гнёта гонений, там начали печатать духовную литературу. Теперь мы много книг получаем из России.

– В православном миссионерстве ясно видна преемственность поколений. Одно доброе деяние, один чуткий поступок по отношению даже к одному человеку часто может сказаться в будущем на судьбе миллионов!

Ваша история о владыке Савве Эдмонтонском напомнила мне рассказ владыки Серафима (Иванова), большого миссионера, основателя Новой-Коренной Пустыни, в своей книге «Одигитрия Русского Зарубежья»: он пишет, что первые мысли о монашестве возникли у него в детстве, когда он, будучи мальчиком, еще до революции приезжая в Курскую Пустынь, навещал одного пожилого доброго монаха, с которым они вместе ловили рыбу и варили уху… А в вашей жизни было столько замечательных учителей! Так как же вы поступили после письма епископа Саввы?

– К тому времени, когда я закончил семинарию и нужно было решать что делать, я уже был сильно привязан к монастырю. Вместе с другими молодыми выпускниками семинарии я стал сначала послушником и потом принял постриг. Под конец своей жизни владыка Аверкий сильно болел; я был у него келейником.

При нём я был в больнице почти шесть месяцев, помогал ему во всём, читал ему и очень сблизился с владыкой. Несмотря на своё тяжёлое заболевание, он совершил Божественную литургию и меня рукоположил во дьяконы. Хотя после этого он продолжал приходить в церковь, служить ему уже было сложно.

Когда моя мама скончалась в марте 1976 года, владыка Аверкий благословил меня поехать в Канаду на похороны. Я вернулся из Канады, и через две недели после кончины моей мамы владыка внезапно заболел: у него случился третий инсульт, и в больнице он скончался. После отпевания владыки Аверкия настоятелем Свято-Троицкого монастыря был назначен владыка Лавр. Он сразу вызвал меня и сказал: «Завтра будем тебя рукополагать во священники». В 1976 году, на Лазареву субботу, он рукоположил меня в иеромонахи в Свято-Троицком монастыре.

Когда владыка Лавр стал настоятелем и мы лучше узнали его, то очень его полюбили за его монашеское усердие: он всегда рано вставал, первый приходил в храм и всё делал с постоянством, кротостью и смирением. По-доброму относился ко всем! Это было очень важно. Мы все его уважали и почитали. Благодаря этим личным качествам он имел возможность быть избранным Митрополитом после Митрополита Виталия.

– А кроме вас в вашей семье кто-то пошел по православно-церковной линии?

– Нет, совсем никто.

– Такое ощущение складывается от рассказов о вашей жизни, что вас как бы с раннего детства «выбрали» и «вели»…

– Все в моей семье были гораздо старше меня и занимались своими мирскими делами. И только я, последний ребёнок, оказался в церковной среде и до сего дня нахожусь в ней.

– А как мама ваша перед смертью отозвалась о вашем жизненном выборе, когда было уже понятно, что он серьезный и обдуманный?

– Когда я решил стать монахом, то я написал родителям, что «после нескольких лет в монастыре, где мне всё нравится, я хочу стать монахом». Сначала они думали, что я буду просто священником на приходе, но после этого письма они ответили: благословляем тебя!

– А как часто вам удается видеть своих родственников?

– Очень редко, потому что большинство из них скончались. У меня остался только один брат. Мои родные были гораздо старше меня, и в те годы они тяжело работали в очень непростых условиях. Многие рано скончались от болезней. У меня остались племянники и племянницы.

– А вам удается в семейном кругу побыть?

– Только когда я бываю на Украине. Там у меня много родственников. Я более близок к этой части семьи. Мои племянники, живущие на Западе, уже отошли от православия из-за того, что их отцы неправославного исповедания. А вот мои родственники на Украине и в России – православные. Родное наше село находится в Волынской области. Много родных и по всей Украине, и в Москве, и в Казахстане, и в Австралии! Ближе всего мне родственники в Австралии, где я прожил 12 лет. Там живёт моя двоюродная сестра, её дочь и внук.

– Слава Богу, что у вас есть куда «домой» прийти и побыть в семейном тепле! А что ваши братья вам сказали после принятия монашеского пострига?

– Они были очень широких взглядов и считали, что каждый выбирает то, что хочет. Никто не осуждал меня.

– Но в храм приходили к вам на службы?

– Нет. На тот момент все были рассеяны по разным городам. Да и вообще, мы все в семье были очень самостоятельными.

– Говоря о миссионерстве «сегодня», невозможно игнорировать раскаты войны на востоке Украины, которые доходят и до наших приходов за рубежом. Случается, что люди разделяются на группы в зависимости от мнения и поддержки или украинской или про-российской стороны в этом конфликте. Для меня миссионерство неотрывно от общей ткани нашей жизни…

Как быть нам, прихожанам? Как достойно встретить провокацию, если такая случится в храме или во время миссионерского проекта? Православный русский в Америке поставлен сегодня в непростую ситуацию – растущий антиамериканизм в России с одной стороны и накал подозрительности по отношению к российскому правительству со стороны американцев. Что должен знать миссионер-мирянин, созидающий в столь непростых «геополитических» условиях, чтобы не поддаться на провокации, не ответить резкостью не резкость?

Некоторые прихожане носят георгиевские ленточки, и имеют право, но конечно такая демонстративность политических предпочтений может вызвать реакцию у прихожан с другими мнениями. Как не спровоцировать конфликт больший, чем уже есть сегодня?

Я знаю, что в одном из приходов РПЦЗ были драки между православными украинского и русского происхождения из одного прихода. Вот для того, чтобы в своих проектах современные миссионеры были грамотно подготовлены и не несли «отсебятину», говоря о важных вопросах, — будут ли священники в приходах проводить с нами беседы, чтобы мы были правильно сорентированы и готовы правильно отреагировать на возникшую конфликтную ситуацию?

И кто будет готовить священников к таким беседами, ведь они тоже люди и тоже имеют свои убеждения по поводу происходящего на Украине? Есть мнение, что весь мир ополчился против России, как на последний оплот православия. На Ваш взгляд, так ли это?

– Надо молиться. В такое тяжёлое время это главное – молиться об окончании этой братоубийственной войны. Мы должны молиться, чтобы прекратилась ненависть и чтобы водворились любовь и братолюбие! Это враг рода человеческого старается разделять людей, а особенно – повредить единству Церкви. Он ненавидит, когда люди вместе.

Нам надо быть выдержанными. Выступать с обвинениями в церковной жизни нельзя! Если подобные ситуации возникают, то надо поступать очень обдуманно и осторожно. В приходах всегда есть люди с разными мнениями, но нельзя, чтобы какая-то сторона ушла из церкви… Нужно, чтобы люди совместно молились, терпели и просили, чтобы Господь успокоил всех и дал бы сил все это пережить, помог Правде и Истине восторжествовать!

– То есть, если я вас правильно поняла: какие-то на эту тему сборы и обсуждения только заведут это в больший конфликт.

– По телевидению, в печати и на интернете достаточно ведётся дискуссий и высказывается противоположных мнений. Нам нельзя приносить это в церковь. Думаю, лучше всего не поддаваться политическим страстям. Понимать, иметь своё мнение, поддерживать то, что мы считаем правильным – это одно, но нельзя обижать людей и переходить на личности.

Если кто-то придерживается другого мнения, надо постараться не спорить. Споры ни к чему не приведут, а только усилят вражду и ненависть. Не надо демонстрировать знаки политических предпочтений в храме на службе. В духовной среде не должно быть известно, какого мнения вы придерживаетесь.

– Некоторые считают, что если ты не заявляешь публично о своем мнении, то страдаешь недостатком русского патриотизма…

– Нет, это ошибка. Ничего не надо делать, что могло бы спровоцировать других людей.

– Я много прочитала информации о деятельности РПЦЗ и лично вашем участии в развитии миссионерства сегодня. Расскажите, какие важные отличиях между миссионерством вообще и в РПЦЗ в частности, чем отличается нынешняя миссионерская работа от той, которую вело прошлое покoление, в том числе Святитель Иоанн, святой Николай Японский, и сохранилась ли духовная миссия русской эмиграции, или это ушло с прошлым? Какие особенности, трудности и успехи у миссионерства, проповедования православия сегодня вы можите отметить? Возможно, что-то из Вашего личного опыта Вы могли бы рассказать?

– Работа в православии ведется очень большая, и в частности – в Америке. Издаётся много литературы, особенно для желающих познакомиться с православием. В том числе и разными юрисдикциями, особенно Антиохийской Православной Церквью, которая очень дерзновенно и активно работает и привлекает многих людей в православие.

Целые группы протестантов, англиканских приходов переходят в православие. Некоторые из них сохраняют западный литургийный обряд и свои богослужебные особенности, бывшие частью всей христианской церкви на Западе до раскола и в некоторой степени облегчающие людям западной культуры переход в православие. Антиохийская церковь в настоящее время усиленно развивает миссионерство.

Что касается Русской Зарубежной Церкви, то мы тоже делаем много. В Америке, еще в 1950-м году Архиерейский Синод основал Американскую православную миссию и хиротонисал православного американца Архиепископа Иакова (Тумс), благодаря которому в Свято-Троицком монастыре начал выходить журнал «Orthodox Life» и стали издаваться молитвословы и служебники на английском языке.

Наша деятельность началась уже тогда, когда другие юрисдикции ещё мало чем занимались в этой области. За последние десять лет наши миссии открылись в Гаити, в Индонезии, в Пакистане и совсем недавно – на Филиппинах. Там очень заинтересованы в переходе в православную веру, и в настоящее время и Московский Патриархат принимает большое количество приходов местной церкви, когда-то отделившейся от католичества и создавшей свои приходы. Эта группа верующих проходит катехизацию.

Таким образом, укрепляется не только Зарубежная Церковь, но и вся Русская Православная Церковь. Московская Патриархия, до сих пор не имевшая возможностей и опыта в данном деле, сейчас усиливает свою миссионерскую деятельность, что очень отрадно!

Что касается Святителя Николая Японского – это вершина миссионерской деятельности в Русской Церкви. Святитель посвятил 20 лет изучению японской религии, культуры и языка, местных нравов и обычаев. Только после такого глубинного знакомства со страной, он начал принимать людей в христианство. Святитель Николай имел очень большое влияние благодаря своим знаниям и умению найти подход к японцам. Конечно, не все могут быть такого калибра, но и в наших условиях, здесь за рубежом мы много работаем с англоязычным населением.

– Но мы сохраняем нашу духовную миссию русской эмиграции или она отошла уже на второй план?

– Духовная миссия русской эмиграции – это сохранить себя в православии и свидетельствовать о православии другим. Это есть наша двойная духовная миссия. Во-первых, надо свою уже существующую паству – поддерживать. Надо приветствовать новых эмигрантов, тех, кто приезжает из России и других стран, а также и новых православных, включая их в нашу церковную жизнь – это второе. И третье – надо свидетельствовать всем народам, что православие – это Церковь Христова и в ней есть спасение!

– Часто приходится слышать резкие слова о католиках или некрещеных и о том, как им следует приходить в православный храм, в каком виде они могут быть нами «принимаемыми». Звучали и такие мнения: «пусть стоит у свечного ящика, пока не перекрестится, а потом уже заходит внутрь храма».

Но вот во время моей кинопаломнической поездки по Европе на меня жизнеменяющее впечатление произвели православные Европы. Я по неграмотности думала, что у нас русских монополия на православие, а тут я увидела столько истинно православных людей не российского происхождения! Как сказала мне матушка отца Андрю Филипса, основавшего в Англии храм в честь Святого Иоанна Шанхайского: «моя национальность — православная, мой флаг — крест Господний».

Во время видеозаписей интервью с православными священниками в Европе я удивлялась, как похожи их рассказы о первых впечатлениях, полученных ими во время посещения православного храма. Часто первый визит оказывался “случайным”, и все они описывали свои первые ощущения абсолютно одинаковой фразой: «мы почувствовали, что пришли домой…» Какое счастье, что их никто не прогнал, потому что огромная армия православных священников была бы потеряна для православия…

И конечно, один из самых ярких примеров — это Митрополит Каллистос. История его прихода в православие связана с судьбоносной встречей со Святым Владыкой Иоанном, оказавшем молодому тогда англичанину личное внимание и понимание. Он увидел прозорливым оком в молодом иноверце будущего миссионера, ведь именно таким стал для Мировой православной общины Митрополит Каллистос (Уэр), Епископ Диоклийский, более 30 лет работающий на благо Православия в храмах, монастырях и в старейшем Оксфордском Университете.

Его писательский, научный и преподавательский вклад в православном миссионерстве колоссальный, страшно представить, какой урон был бы нанесен Делу Распространения Православия, если бы порыв души будущего Митрополита не увидел много лет назад чуткий Владыка Иоанн.

Митрополит Каллистос (Уэр), Епископ Диоклийский рассказывал мне во время интервью, что после литургии в церкви в Версале Владыка впервые предложил ему подойти к елеопомазанию: «…Я оставался на своем месте, не зная, могу ли, будучи неправославным, подойти к помазанию. Но в этот раз он проявил настойчивость и властным жестом подозвал меня. Я подошел, принял помазание и тут же вышел… В последствии мы не раз встречались и беседовали». Как объяснить случившееся с ним в тот день?

Чтобы раз и навсегда покончить со спорами о правильном приеме инаковерующих в наших приходах – объясните, пожалуйста, КАК встречать их или даже тех, кто еще не крещен, в православном храме? Как НАДО правильно, по-православному, чтобы не потерять человека и не оскорбить православных традиций?

В своем интервью Ancient Faith Radio, говоря об ассамблее православных епископов Северной Америки, вы отмечаете, что “мы должны развивать миссионерство не только за пределами Америки, но и внутри ее”. Вы также справедливо указываете, что приход в храм нового прихожанина часто совершается благодаря личным контактам и знакомствам, а не системному миссионерству… А как его достичь?

– Это большое невежество, если кто-то считает, что иноверцу – место у свечного ящика, или если кто-то относится настолько недоброжелательно к новым людям, к католикам или протестантам, которые приходят в наш православный храм. Наоборот, нужно оказать максимум вежливости и гостеприимства. Опять-таки, надо назначить кого-то ответственного в приходе, кто бы приветствовал всех новичков и показывал, где можно встать, объяснял наши традиции. Их не надо подводить сразу к алтарю, но важно сделать жест гостеприимства: «Вот, пожалуйста, проходите в храм» и т.д.

После службы можно расспросить новых посетителей, не нужны ли им какие-то разъяснения, православная литература. Хорошо дать какую-то информацию о храме на листовке или в брошюре, поблагодарить, что люди пришли, и пригласить вернуться, закончив каким-то добрым напутствием. Тогда новый человек опять придет, а потом постепенно может стать членом Православной Церкви. Так что надо бранить тех, кто плохо ведёт себя по отношению к новым людям и не давать им такой власти!

Слава Богу, по-моему, во многих приходах улучшается положение, потому что люди научились быть более приветливыми к новым посетителям. Надо ценить каждого человека, входящего в церковь, потому что мы ответственны за их будущее. Если мы своим поведением или словом отгоняем человека — мы совершаем большой грех для своего спасения! Если же мы грешника спасаем, то множество наших грехов будут нам прощены! Это – правило церковное и духовное, данное нам Самим Христом.

Обязательно надо при каждом приходе иметь занятия для интересующихся православием. Во многих приходах подобные классы уже существуют, особенно там, где священники сами когда-то обратились в православие из другой религии, и они знают о важности катехизации и образования. Они сразу замечают человека, хотя бы чуточку заинтересовавшегося православием, чтобы дальше с ним вести беседы, подготавливать его к крещению, к принятию в Церковь. Это очень важно!

– Говоря о миссионерстве в Америке, хочу привести пример Болгарской епархии, прихода Holly Dormition в городе Санта-Роза в Калифорнии. Там многонациональная паства, и они привлекают новых прихожан не только через церковь, но и социальными проектами: Академия Святого Иннокентия для трудной молодежи, «Not of this world» — прекрасный православный центр с магазином, кафе и часовней, театральный клуб при церкви привлекает внимание местнoй молодежи, они проводят различные конференции в честь святого Иоанна Шанхайского по вопросам семьи и много другого, поражающего своей творческой находчивостью и заботе о человеке.

Греки делают много для больных детей. Пример: Академия Святителя Василия в штате Нью-Йорк для детей из неблагополучных семей. Ведь миссионерство особенно нужно детям… Я Вам рассказывала о трагических судьбах наших русских детдомовцев, больных фетальным алкогольным синдромом, попавших по усыновлению в Америку и живущих на специальном ранчо в Монтане…

Что делается сегодня в этом направлении? Есть ли у нас продолжатели Владыки Иоанна и его приютян? Почему я это спрашиваю, потому что такое иногда складывается впечатление, что при всех наших больших возможностях, мы чаще делаем благотворительные мероприятия, пожертвования, собираем средства для нужд наших храмов, приходов, то есть для нас самих, и это не плохо, но хотелось бы, чтобы мы на постоянной основе помогали тем, кому хуже, чем нам. Чтобы в каждом приходе была миссионерская деятельность, чтобы мы взяли кого-то на свои плечи, чтобы мы кого-то тащили, как бы нам ни было тяжело самим! Я понимаю, что у каждой церкви много нужд, но жизнь показывает, что у тех, кто делятся последним куском, всегда все Слава Богу!

– Это называется благотворительность! У нас много делается в этом направлении. Например, совсем недавно на День Благодарения у нас был по приходам сбор продуктов. Люди принесли кто что может. Всё собранное мы передали в благотворительную организацию, которая распространяет продукты среди нуждающихся.

– Я имела в виду постоянное окормление, шефство над детдомом или приютом для бедных. Год назад я снимала во Фламандском православном монастыре в честь иконы Всех Скорбящих Радости у отца Фомы, там всего шесть человек братии, но они построили в Перу приют и храм и полностью все это содержат финансово и окомляют духовно.

– Наши приходы много занимаются благотворительностью. Люди особенно щедро откликаются, когда где-то случается несчастье, переводят деньги через благотворительный Фонд Русской Зарубежной Церкви — Попечительство о нуждах РПЦЗ. Наши люди очень отзывчивы.

– Есть сегодня у РПЦЗ на содержании и окормлении детские приюты или дома инвалидов, свои современные приютяне?

– У нас в настоящее время просто финансово нет таких возможностей. Вы упомянули греков. Среди них много очень состоятельных людей, жертвующих на такие программы. У нас были разные приюты, но они заглохли, потому что не было необходимой поддержки. Но это, конечно, не единственное препятствие. Есть на то разные причины.

– Но вы думаете это нужно нам сегодня?

– Если это реально осуществимо, то конечно, это очень доброе дело! И не только на территории Америки, но и в других странах. Только это всё надо делать согласно имеющимся возможностям, не брать на себя то, что не выполнимо.

– Дорогой Владыка, вы можете рассмотреть вопрос о возможности визитов православного священника в Монтану, туда, где живут десятки наших детей, они получают там образование, но они были бы очень рады знакомству с православными и культурными традициями своей Родины… Можно на лето отправлять туда небольшую миссионерскую группу людей со знаниями истории, литературы, основ православного учения.

– Эту возможность надо будет обсудить. У нас в Епархии есть отдел добровольческих миссий. Например, сейчас мы едем на Гаити помогать строить школу и часовню. Такая же группа могла бы поехать и в Монтану. Надо будет узнать какая Епархия территориально ближе к этому месту.

– Говоря об Ассамблее Епископов Северной Америки, хочу вас попросить разъяснить планы по возможному в будущем объединению Многонациональных Православных Церквей Америки под общую административную структуру – так сказать, в одну Православную церковь Северной Америки.

В интервью на эту тему вы отмечаете, что «для этого надо быть всем духовно готовыми, а сегодня в силу исторических причин это не просто, и новые эмигранты ищут в церкви утешения среди знакомых им национальных и культурных традиций…» Вы говорите: «Это совсем не плохо, но просто пока это так сильно, то объединение в одну американскую православную церковь не возможно…» Объясните, пожалуйста, мирянам почему рассматривается такое объединение и в чем может быть главная польза при осуществлении этой цели, и каким будет миссионерство тогда, останутся ли в нем краски русского православия?

– Да, есть желание у некоторых двигаться в сторону объединения, особенно у Греческой Архиепископии с целью создания автономной церкви под Вселенским Греческим Патриархатом. Но не все юрисдикции согласны.

Принцип работы этих ассамблей и принятия решений – это консенсус: если все согласны, то решение принимается, а если кто-то возражает, то тогда это решение не проходит. На последних двух собраниях ассамблеи обсуждался вопрос объединения. Возражали юрисдикции Болгарская, наша Русская Церковь Московской Патриархии и даже некоторые Сербские епископы.

Говорили о том, что мы не хотим прерывать свои отношения с Матерью-Церковью, со своим Патриархатом на данное время. Мы обязаны помогать нашим людям, как нам поручено. Такое воссоединение и разрыв с нашей Церквью и с другими Патриархатами не будет приветствоваться паствой.

Конечно, в теории, находясь в одной стране, надо работать над единством, и во многом мы имеем это единство в нашей вере православной. Но чтобы административно подчинить нас, т.е. иметь одну администрацию при том, что русский или сербский архиерей будет продолжать окормлять своих людей, до этого всё равно ещё очень далеко…

Существует много причин этому. Например, одни отмечают церковные праздники по новому стилю, другие по старому. Ещё пример: кто первый привёз православие в Америку? – русские миссионеры. Кто создал здесь первичное православие? — Русская Церковь. Поэтому мы смотрим на Русскую Церковь, русских миссионеров и русских святых, которых уже довольно много прославлено на американской земле, как на основу для будущей самостоятельной Американской Православной Церкви.

В Греческой Церкви, например, пока нет ни одного греческого святого, прославленного в Америке. Надо в этом важном вопросе объединения быть зрелыми духовно.

– Ну, что бы эта совместная административность дала бы нам?

– Совместная административность дала бы больше возможностей. Например, одни юрисдикции более богатые и могут поддерживать хорошие школы, больницы. Можно было бы совместно и организованно что-то делать.

– Спрошу конкретно. Вот, предположим, есть административная общность… Скажем, у греков все монастыри всегда процветают, все даже как-то черезчур блестит, как в аптеке, хотелось бы иногда чтобы была более домашняя атмосфера… А у нас есть недостаток людей, особенно в женских монастырях. Ну вот пустили бы мы к себе греческих монашек?

–… Тогда наш монастырь перестанет быть русским.

– То есть обмена «кадрами» не будет?

– В первую очередь, надо искать «кадры» в Русской Церкви.

– А если, к примеру, греческие монашки попросятся, скажут, вот, у нас теперь общая администрация, а нам так понравилось у вас, скажем, в Ново-Дивеево, а можно мы к вам придем? Пустили бы их?

– Да, но только с тем условием, чтобы они по-русски вели наш устав. Как говорят: в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

– Говоря о будущем в православном миссионерстве, нельзя не коснуться будущего самого православия. И здесь хочется затронуть тему Восьмого Вселенского Собора, запланированного на 2016 год, и пресса о подготовке к нему, к моему удивлению, есть даже негативная, называющая, цитирую, собор «апокалипсическим, подрывающим или планирующим подорвать и скомпромитировать устои православия»…

Вы в интервью «Трибуне русской мысли» в 2009 году сказали, цитирую: “Я считаю что он не необходим. Всегда Вселенские Соборы созывались для защиты церкви от разных ересей… В данном вопросе не должно быть никаких политических причин для созыва такого собора”.

С тех пор мир очень изменился! И к сожалению, большая политика проникает везде… Я прочитала много всяких дебатов на эту тему и хочу попросить вас поделиться вашим мнением. Если предстоят изменения в Православии, то это важно всем нам знать, так как хотелось бы понимать, каким будет Православие после 2016 года, в какую Православную Церковь будущего миссионеру придется приглашать новых людей? Вдруг многое резко поменяется, как предостерегают многочисленные статьи на интернете. Был же прецедент Всеправославного конгресса 1923 года, где были приняты разные реформы, и хотя многие из этих новшеств были скоро отменены, у некоторых есть опасение — не будет ли повторения истории?

Критики Собора обеспокоены предлагаемыми к обсуждению темами: экуменизм, автономия, традиционные православные посты, – для чего, пишут они, эти темы поставлены на рассмотрение, если не планируется никаких изменений?.. Хочется понять, как будет выглядеть православный мир в ближайшие годы?

Также, в десяти пунктах повестки будущего Собора нет слова «Миссионерство», а оно так жизненно необходимо для существования Современного православия. В последнем, десятом пункте есть формулировка: «вклад православия в утверждение христианских идеалов мира, братства и свободы!» Немного, простите, напоминает советский лозунг. За всеми эти терминами простому мирянину не просто понять истинный смысл происходящих перемен. Должен ли миссионер-мирянин разбираться в непростых проблемах современного православия?

– Отвечу на ваши вопросы по порядку. Сначала о Конгрессе 1923 года: он совершил много ошибок, и Русская Церковь их не принимает. Теперь о Соборе: то, что это называют Восьмым Вселенским Собором, является ошибкой и преувеличением. Более верным будет название «Святой Православный Синод». Действует он по тому же принципу, как и наша Ассамблея – это консенсус. Ничего не может быть принято без согласия всех.

Русская Православная Церковь очень консервативно настроена, никаких новшеств она не допустит. В разработке повестки принимают участие все Православные Церкви. Не поменяется вера. И Русская Церковь никогда не допустит, чтобы появились какие-либо новшества богословского характера. Конечно, могут быть подняты разные вопросы, к примеру, о порядке поминовения, о том, кто может давать Автокефалию в различных случаях, возможно ли допускать повторные браки священству и прочее.

Но важно помнить, что это не Вселенский Собор. Вселенским собор по-настоящему может быть признан только последующим собором. Например, последний собор, который может считаться Восьмым (и иногда греки так его и называют – Восьмым) состоялся в 9 веке, — это было хорошее и важное собрание.

Таким образом, можно объявить, что Восьмым Собором будет считаться тот, что прошел в 9 веке. Если же новое собрание в 2016 году когда-нибудь будет считаться Девятым Собором, то так сможет назвать его уже только другой собор, в далёком будущем… Митрополит Иларион Волоколамский, например, в своем интервью тоже подчеркивает, что предстоящий собор не является Восьмым Вселенским.

– Говоря о будущем Православной церкви, хочется вспомнить слова Владыки Лавра о будущем России, сказанные мне во время интервью 10 лет назад: “Мы должны научиться сами себя уважать, тогда нас будут уважать и другие, и мы сами спасемся и сможем спасти остальных” — эти слова сегодня очень актуальны, во многих аспектах.

Знакомясь с прессой о Православной Церкви за последние месяцы, я прочитала переписку Патриарха Кирилла и Киевского Патриарха Филарета о происходящем на Востоке Украины, где оба обращаются к Вселенскому Патриарху за помощью. Киевский Патриарх, не согласный с фактами, приведенными в письме Московского Патриарха о бесчинствах над Церквями и Священнослужителями на Востоке Украины, называет Патриарха Московского Кирилла — цитирую: “Патриарх Кирилл лжет”, “откровенной и циничной ложью”, “плод его фальсификаций”, “фальшивость обвинений” и ”лицемерная позиция беспрецедентной лжи” — и это все только в одном письме на имя Вселенского Патриарха Варфоломея.

Сам факт использования такого «лексикона» в адрес Патриарха Всея Руси заставил меня задуматься: какое впечатление может создаться у иновереца или атеиста после прочитанных на интернете оскорбительных слов, написанных одним Православным Патриархом в адрес другого? Как нести светоч православного миссионерства в темный мир в условиях таких открытых публичных полемик?

 – Так называемый Патриарх Филарет патриархом совсем не является. В своё время он был лишен сана. Кто-то может называть его Патриархом, но ни мы, ни одна другая Православная Церковь не признаём его каноническим патриархом. Ему, конечно, это не нравится, и он плохо отзывается о других и оскорбляет нашего Патриарха. Мы не должны обращать на эту вражду внимания. У этого человека нет уважения к сану, он всячески старается разодрать хитон церковный. Самое лучшее – не обращать на это внимания!

– Во всем мире, и к сожалению, в России в том числе, несмотря на возвращение веры и восстановление церквей на нашей Родине, – огромная часть людей пристрастилась к так называемым «оккультным услугам». Идет повальное поклонение гадалкам, целителям, ясновидящим и колдунам. Одних только лже- “божьихматерей” по стране 500 штук, не считая “пророков”, новоявленных “старцев”, на заказ пишущих себе иконы при жизни, и прочих шарлатанов, утешающих русский народ за большие деньги.

Вот уже год на первом государственном телеканале страны по воскресеньям в дневное время идет программа о белой и черной магии! Какое особое миссионерство должна предпринять Православная Церковь, чтобы вернуть устои православия в российские семьи? Много лет назад на съемках в Сибири священники Новосибирской Епархии показали мне поезд, на котором они ездили в миссионерские поездки по отдаленным поселкам и просвещали тех, кто был одурманен различными сектами, проводили массовое крещение детей и взрослых в специально оборудованном в поезде вагоне-часовне. Нужно ли отдельное просветительское миссионерство для тех, кто, возможно, каждый день проходит мимо Храма, но скорее пойдет к темной гадалке, чем попросит помощи у Господа Бога?

– Конечно, это очень печально и нехорошо, что так растёт популярность тёмных духов и рекламируется астрология, ясновидящие и колдуны. Ещё в Ветхом Завете есть запрет от Господа Бога обращаться к ведьмам и колдунам. Удивительно, что российское телевидение допускает на свои экраны оккультную деятельность, которая осуждается Церковью. Церковь не имеет контроля над тем, что делают гражданские учреждения. К сожалению, эта тема вызывает интерес у людей, и им показывают то, что пользуется спросом.

Миссионерские поезда – очень хорошая идея, но её сложно и дорого реализовать. Важно каждому христианину самому понимать ситуацию и не поддаваться на подобные объявления. Выпускается достаточно литературы на эту тему и здесь, и в России, чтобы люди ни в коем случае не связывались с оккультизмом, так как это означает связь с тёмными силами, со злыми духами.

– Вы думаете, введение в образовательные учреждения в России изучения основ Православия могло бы исправить ситуацию?

– Я думаю, что этот процесс там постепенно происходит, и это очень важно. Но я не живу в России и не в курсе дела.

– Здесь, в Зарубежье, многие приводят своих детей в Церковно-приходские школы. От некоторых мам слышала, что их личное воцерковление началось с того, что они привели своего ребенка в русскую школу. Сначала просто для поддержания русского языка, а потом начали приходить в церковь на службы. Что Вы посоветуете родителям русских детей в Америке?

– Я думаю, что часто через русскую школу можно заинтересовать Церковью детей и родителей, которые не имели духовного образования. Надо найти подход, чтобы преподаватели и священнослужители, ведущие закон Божий, привлекали новых людей к православному образованию, делали интересным и занимательным этот процесс, показывали бы литературу, давали по ней разъяснения. Такое приятное и интересное общение может привлечь малосведущих родителей и детей.

Беседу вела документалист Мария Решетникова, благодарность за помощь в подготовке печатной версии текста редактору-матушке Елизавете Темидис. Оригинальная публикация интервью в сокращённом варианте выходит в журнале «Весна Духовная».