Читайте также части 1 и 2
Православное воспитание детей. С кем должен дружить православный ребенок?
Православное воспитание детей. Как не вырастить ребенка атеистом?
Вопросы и ответы
– Отче, как Вы относитесь к термину «православное мировоззрение»?
– Это явно идеологический термин. Хотя надо правильно понимать, что под этим подразумевается. За таким словом, как «мировоззрение», может стоять нечто усеченное, а может – христианский взгляд на мир. Мировоззрение – понятие очень широкое. Трудно ответить на этот вопрос сразу и однозначно. Могу сказать только, что к слову «идеология» я отношусь плохо, а к слову «мировоззрение» – нормально.
– Как ребенок 10 лет должен молиться? По молитвослову?
– Какие-то отдельные молитвы он может читать по молитвослову.
– Но не полное правило?
– Полное правило сейчас даже в семинарии не читают. Утренние и вечерние молитвы там также сокращенные.
– А нас батюшка не допускает к Причастию, если полностью не вычитано правило.
– Нигде не написано, что исполнение полного правила является условием для причащения. Никто также не знает, почему это является условием. Человек, конечно, должен потрудиться для Бога, но у всех разная жизнь. Я как-то наблюдал, будучи на отдыхе, как батюшка не причастил младенца, потому что мама его с утра покормила. А младенцу было 3–4 месяца.
– А с какого возраста нужно не кормить младенца перед Причастием?
– То, что я сейчас скажу, – выводы из моей личной практики: кормите до того времени, пока ребенок не может не есть. Когда он сможет перетерпеть голод и не есть перед Причастием, тогда уже можно не кормить. Обычно это наступает в возрасте 4 лет.
– Скажите, а какой уровень послушания батюшке должен быть? Можно с ним спорить?
– Лучше с батюшкой не спорить.
– У меня была ситуация, когда батюшка запретил детям есть в пост мороженое. Это было летом, и запрет мы нарушили. А батюшка, когда узнал, не допустил детей к Причастию…
– Я не могу и не буду обсуждать действия священника и духовника. Здесь все зависит от того, в каком вы находитесь духовном общении.
– А если, например, мы приехали на юг и тамошний батюшка нас не знает. Как быть?
– Тогда перед отдыхом вы разберитесь со своим духовником: «Батюшка, благословите нас на отдых, на то и на это…»
У нас сейчас многие священники без серьезного духовного образования, и поэтому они тоже несут на себе отпечаток определенной духовной деформации. У нас нет традиций. Давайте же смиримся с таким положением дел. Тяжело, но что делать! А если будут роптания внутренние, несогласия, споры – тогда это будет бесполезно: и причащаться не сможете, и плода духовного не приобретете.
– Как относиться к детям в воскресной школе? Поощрять ли их стремление к молитве? Они учат молитвы, рассказывают, но остается ощущение, что они формально их «тарабанят» – нет переживания.
– Это правильно. Когда мы говорим детям о молитве, мы можем сделать для них только одно – научить осмысливать молитву, то есть сделать каждое ее слово понятным для них. Не надо думать о том, что на уроке они будут эти молитвы читать с воодушевлением, – мы даже не должны ставить такой задачи.
Молитва всегда – дело сокровенное. С другой стороны, мы и сами не всегда молимся с вниманием. А ждать того, что ребенок сейчас исполнит молитву идеально и прочтет с вниманием, умилением и со слезами, на мой взгляд, не стоит…
– Они сами хотят (или родители их подвигают) больше учить длинных молитв. Чтобы их похвалили.
– Мне кажется, что, чем короче молитва, тем лучше. Много коротких молитв – это хорошо. А на одной большой ребенок не может долго концентрировать внимание. Если мы говорим с детьми, например, об утренних молитвах, то там есть 4 молитвы Макария Великого. Их надо читать детям, чтобы они их знали и осмысливали.
– Но ведь «Символ веры» – длинная молитва.
– «Символ веры» есть некое исповедование, которое должен знать каждый православный христианин.
– А что вы можете сказать о наказании?
– Давайте разберемся: кто может наказывать ребенка. Учитель? У нас в православных гимназиях в свое время учителя часто имитировали православное поведение и любили просить у детей прощения. «Прости меня грешную, Васенька!» – И поклон до земли при всем классе. «Дети, простите меня окаянную!» Это вызывает только смех и лишает учителя некоего пьедестала, на который его поставил Господь, и даже самой роли учителя – человека, перед которым ученик должен смиренно себя вести.
Ученик должен относиться с почтением, уважением и благоговением к учителю. Учитель, в свою очередь, может и должен наказывать ученика. Но здесь еще должны учитываться некие критерии поведения провинившегося.
Во-первых, наказание должно быть абсолютно бесстрастным. Наказывать следует безгневно, без желания отомстить наказуемому.
Во-вторых, наказание всегда должно быть справедливым. Наказывать расшалившегося ребенка, который находится на грани дозволенного, я думаю, надо даже раньше – пока он эту грань не перешел.
Также наказание должно быть последовательным. К примеру, ребенку делается устное замечание. Он на него не реагирует. Учитель обязан идти дальше. При этом не стоит делать замечаний еще. Ребенок не реагирует – значит, надо применить следующий этап наказания: забрать дневник, написать замечание для родителей о плохом поведении их чада. Если ребенок не исправляется и после этого, тогда его не надо допускать до занятий.
Или же вы идете к директору и говорите: «Я не нашла подхода к этому ребенку. Я использовала такой-то подход и такие-то меры (пыталась урезонить, проводила беседу, говорила с родителями), но ребенок ведет себя плохо. Может, вы поговорите?» А если это не срабатывает и директор считает, что и так нормально, то вся ответственность ложится уже на директора. Если есть священник при воскресной школе, то неплохо бы попросить батюшку поговорить с таким учеником – не в качестве наказания, а в качестве воспитательного момента.
Трудотерапия также помогает смирять характер – помыть класс, вытереть парты, подмести, убрать.
Бывает, что за скверное слово можно и подзатыльник дать. Но эту меру наказания можно применять только когда сложились определенные отношения, когда авторитет учителя непоколебим и ребенок знает, за что его наказывают. А иначе – не стоит.
И кричать на детей не надо. Особенно когда занятия ведут женщины, поскольку это у них получается истерично, что дает ребенку некие преимущества и даже возможность управления этим человеком. Учитель начинает испытывать муки совести перед ребенком, и ребенок получает в свои руки ниточку, за которую он потом может дергать.
Когда мы говорим о наказании ребенка в семье, то, конечно, ребенка можно и нужно наказывать, в определенных случаях – и физически. Но это не должно быть единственным способом наказания и обязательно должно быть по делу.
Я своих детей шлепаю время от времени. Иногда достаточно просто взять ремень в руки, чтобы решить проблему. Но это касается исключительно мальчишек. Девочек ни в коем случае никогда физически не надо наказывать. И никогда ребенка не должна наказывать физически мать, если есть отец. Поскольку женщина наказывает ребенка жестче, чем требуется, особенно когда находится в состоянии аффекта или доведена до бессилия. И потом она испытывает такие муки совести – даже содрогается порой от содеянного, что это кончается ласками, повышенным вниманием и участием, а то и слезами. Когда одно накладывается на другое – это совсем плохо… Лучше тогда не наказывать вовсе. Лучше перетерпеть, поставить ребенка в угол (если это отрок младший).
Извиняться перед детьми можно, но надо, чтобы это не носило «экзальтированного» характера. Нужно постараться, чтобы вначале ребенок сам попросил у родителя прощения. Можно подойти первым и постараться пробудить в ребенке желание попросить прощения – лаской, разговором, заглядывая друг другу в глаза, взывая к Богу, к совести. Расскажите ему какую-нибудь историю, а потом, если вы чувствуете и свою вину, попросите прощения. Не обязательно словесно, можно загладить вину перед ребенком иным способом. Ребенок это поймет и оценит.
– Что значит «приходить в храм, чтобы брать», и что – «чтобы отдавать»?
– Мы говорим: «Идем в церковь». Однако «Символ веры» не обязывает нас просто ходить в церковь, нас призывают веровать в Церковь: «Верую во Святую Соборную Апостольскую Церковь». Веруя в Церковь, мы как бы сами становимся частью ее. Ведь Церковь – это мы с вами, соединенные со Христом. И когда мы идем в церковь, чтобы Церковью стать, мы прежде всего идем для того, чтобы быть совершенно открытыми для Бога и для ближнего своего. И центральный момент нашего прихождения в церковь – это желание Богу служить, а не желание Богом пользоваться.
По слову святого апостола Петра в его Соборном Послании (Первое Соборное Послание, 2-я глава, 9-й стих) «…и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный…
Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой…».
Это обращение к мирянам, к каждому человеку, как к священнику и царю. Царь – это тот, кто отвечает за свой народ, а священник – это тот, кто служит Богу.
Ведь священник, хороший он или не очень, приходит в церковь, чтобы Богу служить. Было бы странно предположить, что священник приходит что-то у Бога брать. Он приходит отдавать себя – в богослужении, в молитве. И прежде всего наше прихождение в храм должно быть таким – мы приходим в храм отдавать, мы приходим, чтобы все люди, которые нас окружают, стали бы нашими братьями и сестрами. Чтобы, когда мы соединимся со Христом, это было не нашим личным делом, но делом всей Церкви. Когда Христос подает нам свои Тело и Кровь, Он делает нас не только сопричастниками Себе, Своей божественной природе, потому что в нас течет Его кровь и мы становимся Его телом, но, таким же образом, сопричастниками со всеми, кто пришел причащаться. Мы становимся едиными – по Крови и Телу Христовым. Он пытается сделать нас всех едиными.
Но если мы пришли за своим, от этого происходит в церкви нечто несуразное. Священник молится: «Всех же нас, от единого Тела, Хлеба и Чаши сей причащающихся, соедини друг о друга во единого Духа Святаго Причастия». А человек к этому совершенно не готов. Он пришел молебен отслужить, здоровья попросить, благодать забрать свою с собою… Раньше, когда было мало храмов и они были битком набиты прихожанами, считалось, что после Причастия нельзя друг друга целовать, разговаривать с кем бы то ни было, к кому-нибудь подходить – благодать отнимут! И вот представьте такую картину: идет женщина, к ней подходит другая, чтобы поздравить с Причастием, а та отмахивается: «Не подходи ко мне!»
Когда Исповедь становится не столько нашим личным делом, сколь желанием поменять себя для Бога, преобразиться, только тогда Исповедь становится духовной работой над собой. Не сеансом психотерапии, а изменением себя. С этого и начинается духовная жизнь. Когда человек после Исповеди преображается, он видит вокруг себя таких же радостных и преображенных людей. Им всем очень хорошо с Богом. Вот тогда люди начинают Богу служить. И тогда приход начинает собираться вместе и думать: а что бы нам такого хорошего сделать всем вместе? Только тогда приход становится силой, христиане несут свет миру и на них снисходит благодать, которая побеждает ненависть и рознь сего мира. А когда все только для себя – ничего не получается.
– А желание покаяться может быть потребительским?
– Несомненно. Если человек хочет покаяться, но с грехом расставаться не хочет. Он размышляет примерно так: «Сейчас я покаюсь, но когда-нибудь чего-нибудь такого себе чуть-чуть, но позволю… Нельзя же совсем от этого отказаться? Тогда жизнь будет неинтересной».
– Как реагировать на тот факт, что в храме кричат на прихожан?
– С грустью и скорбью. Мы живем в такое время, когда случается много нехорошего. Если говорить откровенно, то сейчас бывают такие монастыри, которые от тоталитарной секты мало чем отличаются. Хотя по виду они православные, по внутреннему состоянию – совершенное изуверство. Они походят на женские трудовые колонии, где обезумевшая игуменья начинает бедных престарелых женщин эксплуатировать и так и сяк…
Нет духовного опыта, нет духовной жизни.
Нынче слово «старец» следует произносить с осторожностью. Ведь в былые времена старческое служение было служением Церкви. Это вовсе не означало, что, если человек постарел, то стал старцем. Старцев избирали в монастыре на совете, и им это служение преподавали! Сам себя человек старцем не назначал. И со стороны никто не мог его так назвать.
Старец – некое харизматичное служение Церкви, на которое Церковь поставляла. Сейчас таких старцев просто нет. Без всякого сомнения, среди нас есть люди, живущие очень высокой духовной жизнью и обладающие благодатными дарами. Но, в нашем понимании, они не те старцы, какими были, скажем, Серафим Саровский или Амвросий Оптинский и другие оптинские старцы. Это совсем иные люди.
Старцами они называются, скорее, по аналогии. И когда о. Кирилла в интервью газете «Радонеж» спросили, есть ли сейчас старцы, он сказал: «Не знаю. Но старики есть». Очень скромно, смиренно и разумно ответил. Хотя самого о. Кирилла все почитают за старца и к нему можно безошибочно обращаться. А вот за советом к какому-нибудь «святому» в глубинку я бы не советовал ехать никому. Сейчас таких чудотворцев местночтимых столько развелось! Так покалечат духовно человека, так изуродуют, что ни в сказке сказать ни пером описать! Это реальность, я ни на кого не хочу наговаривать. Сейчас надо быть очень осторожными.
Время – лукавое. Духовные традиции прерваны, богатого духовного опыта нет. Но зато расцветает пышным цветом старчество. И современные монастыри, лишенные традиций, лишенные основания, – часто очень странные образования. Бывают, несомненно, хорошие, светлые, а бывают и другие. Может, потом порядки там и поменяются в лучшую сторону. Но зачем же ставить на себе эксперименты?
Бывает, что бывшая комсомолка постриглась в монахини безо всякого духовного опыта, просто потому, что жизнь у нее не сложилась. И сразу возомнила о себе! Такое, к сожалению, случается.
Не следует делать из этого колоссальную проблему, но это действительно существует в нашем обществе, да и в нас самих это есть.
– А как детям это объяснить?
– Не надо детей с собой брать в такие поездки (хотя и в некоторых приходах тоже встречаются бабули, которых владыка Антоний Сурожский называет «православные ведьмы»). Безусловно, брать детей в паломничество вообще можно и нужно. Но! Смотря на какое время и в зависимости от того, какие там условия жизни. Пожалейте ребенка! Не надо его сразу в мясорубку. Успеет он еще в своей жизни испытать трудностей сполна. Исходите из возможностей ребенка. Ведь чем определяется скорость морской эскадры? Конечно скоростью самого медленного корабля.
– Если в гимназии нет духовника, как к этому относиться?
– Разные бывают обстоятельства. Это не значит, что гимназия плохая. А та, где есть духовник, – хорошая.
Духовник гимназии – это не совсем то, что духовник в храме. Он не несет на себе обязанности всех исповедовать – и учителей и детей – и приводить в конечном итоге к общему знаменателю. Его задача – вырабатывать некий общий духовный критерий для всех, давать общую духовную тональность жизни. Он может помогать решать какие-то спорные вопросы, но отнюдь не исповедовать. Это совсем другое духовничество.
Или вот, например, духовник в армии или на военном корабле. Он существует для того, чтобы молиться вместе с воинами, для того, чтобы вести Закон Божий, прививать принципы нравственные, но это не значит, что он должен каждого исповедовать и всеми духовно руководить. Более того, это не значит, что он должен быть неким диктатором – «Без моего благословения вы не можете ничего делать!». Такого быть не должно.
Так и в школе есть некие общепринятые нормы. И духовник не должен вмешиваться в учебный процесс, в котором он чаще всего мало что понимает, в расписание уроков, занятия физкультурой и т. д. Здесь функции духовника достаточно ограниченны и с самого начала – еще при создании школы – должны быть четко оговорены. Это большая проблема – найти духовника в гимназию. Поэтому бывают и такие гимназии, где его нет…
– Причащали ли младенцев в древней церкви?
– Вопрос сложный. Скорее всего – нет. Если и причащали, но это не было распространенным явлением. Христиане в первые века собирались на литургию обычно по ночам, в тайном месте и, как правило, без детей – это было обусловлено гонениями. А момент причащения выглядел так – все пили из Чаши и принимали в руки Тело Христово. Лжицу стали применять только во времена Иоанна Златоустого. Поэтому технический момент причащения младенцев в этом смысле был бы, наверное, затруднителен. Но я не могу сказать, что детей в принципе не причащали. Запрета на причащение младенцев не было, и если младенец мог причаститься, то его, наверное, причащали.
– А есть ли смысл причащать младенцев? Получается какой-то магический ритуал.
– Ничего подобного! Если так рассуждать, то не имеет смысла и воспитывать ребенка, пока он не говорит. Мать питает младенца грудью и уже воспитывает его. ВОС-ПИТАНИЕ. Это прежде всего – питание. И когда мы причащаем младенца в храме, всё, что он видит и слышит, он воспринимает всем своим существом. Он не может объяснить это логически, но это вовсе не значит, что душа его отчуждена от Бога и не чувствует присутствия Божия. Наоборот, чистая душа и сердце ребенка формируются правильно. Поэтому и говорят, что мать должна причащаться, когда ходит беременная. Одно это уже воспитывает душу ребенка.
– Говорят, преподобный Сергий в младенчестве не брал грудь матери в пост…
– Да, конечно. Но для всех детей это невозможно скалькировать.
Когда ребенка причащают Святых Христовых Тайн, – это для него радость и это очень хорошо!
Я сам часто вижу, как мамы приносят младенцев в храм. Иногда ребенок кричит, извивается, ручками машет. Ужас что происходит! Даже причастить его не могу – опасно. Я говорю: «Нет, причащать не буду. А ты сама-то когда исповедовалась?» – «Никогда». – «Приходи на Исповедь».
Мать пришла, исповедалась. Она причащается – и ребенок вместе с ней причащается спокойно. И в дальнейшем, когда он причащается, видно, с какой радостью он открывает ротик, как ему это нравится, как он светится весь!
Как же это – детей не причащать?! Их надо причащать как можно чаще. Только не надо подходить к этому вопросу формально. Потому что получится никому не нужная гонка – мать опаздывает на литургию, нервная, злобная, прибегает в последний момент… Так не следует причащать! Потому что это нервозное состояние передается ребенку и он причащается рассеянно и невнимательно. А надо причащать – благоговейно!
– Как быть, если ребенку не нравится какой-то храм?
– Тут надо мудро поступать – где-то можно настоять, а где-то и ослабить.
– На Причастие приносить может только мать?
– Нет, и крестная, и бабушка могут. Участие крестных, к сожалению, нынче сведено к минимуму, их почти не видно в храмах.
– А если ребенок плачет в храме, что нужно сделать?
– Выйти из храма и подождать, пока ребенок успокоится.
– Может, написать такое объявление при входе в храм?
– Бесполезно! Я был в одном храме в Мариуполе, так там сплошные объявления – «Голубей не кормить!», «Святую воду не разливать!», «Сектантам проповедовать запрещается!», «Туда не ходи!», «Сюда не ходи!». Ужас какой-то!
Когда я собираюсь написать объявление, сразу вспоминаю тот храм. Священник должен говорить родителям на Исповеди, на проповеди должен всегда говорить об этом, на беседах. Конечно, надо воспитывать приход.
У нас в храме, например, выпускается приходской листок к литургии – вот там можно написать.
Помолимся!