Празднование Казанской иконе Божией Матери (в память избавления Москвы и России от поляков в 1612 г.). Равноап. Аверкия, еп. Иерапольского, чудотворца (ок. 167). Семи отроко́в, иже во Ефесе: Максимилиана, Иамвлиха, Мартиниана, Дионисия, Антонина, Константина (Ексакустодиана) и Иоанна (ок. 250; 408–450).
Мчч. Александра еп., Ираклия воина и жен Анны, Елисаветы, Феодотии и Гликерии (II–III).
Сщмчч. Серафима, архиеп. Угличского, и с ним Владимира Соболева, Александра Андреева, Василия Богоявленского, Александра Лебедева пресвитеров и прмчч. Германа Полянского и Мины Шелаева (1937); сщмчч. Николая Богословского, Николая Ушакова пресвитеров и прмч. Григория Воробьева (1937). Обре́тение мощей сщмч. Никодима, еп. Белгородского (2012).
Андрониковской и Якобштадтской (XVII) икон Божией Матери.
Утр. – Лк., 4 зач., I, 39–49, 56. Лит. – Богородицы: Флп., 240 зач., II, 5–11. Лк., 54 зач., X, 38–42; XI, 27–28.
Тропарь Божией Матери пред иконой Ее Казанской, глас 4:
Засту́пнице усе́рдная,/ Ма́ти Го́спода Вы́шняго,/ за всех мо́лиши Сы́на Твоего,́ Христа́ Бо́га на́шего,́/ и всем твори́ши спасти́ся,/ в держа́вный Твой покро́в прибега́ющим./ Всех нас заступи́, о Госпоже́ Цари́це и Влады́чице,/ и́же в напа́стех,́ и ско́рбех, и в боле́знех, обремене́нных грехи́ мно́гими,/ предстоя́щих и моля́щихся Тебе́/ умиле́нною душе́ю и сокруше́нным се́рдцем,/ пред пречи́стым Твои́м о́бразом со слеза́ми,/ и невозвра́тно наде́жду иму́щих на Тя/ избавле́ния всех зол./ Всем поле́зная да́руй/ и вся спаси́, Богоро́дице Де́во:// Ты бо еси́ Боже́ственный покро́в рабо́м Твои́м.
Кондак Божией Матери пред иконой Ее Казанской, глас 8:
Притеце́м, лю́дие, к ти́хому сему́ и до́брому приста́нищу,/ ско́рой Помо́щнице, гото́вому и те́плому спасе́нию, покро́ву Де́вы,/ ускори́м на моли́тву и потщи́мся на покая́ние,/ источа́ет бо нам неоску́дныя ми́лости Пречи́стая Богоро́дица,/ предваря́ет на по́мощь и избавля́ет от вели́ких бед и зол// благонра́вныя и богобоя́щияся рабы́ Своя́.
***
Празднование Казанской иконе Божией Матери, связанное с победой ополчения Минина и Пожарского, возвращает нас к удивительному героизму нашего народа, проявившемуся в подвиге самоорганизации людей без всякой команды сверху. Разве тем ополченцам, которые в это холодное, промозглое время в ноябре месяце бросились на штурм Китай-города, а затем и Кремля, – разве им нечего было терять? Разве у них дома не было детей и жен? Разве они не рисковали всем, что имели? Это был величайший пример самоорганизации, героизма, пробуждения национального самосознания, которое есть самое лучшее лекарство от смуты. А если у человека и у народа есть эта прививка от смуты, если ни при каких обстоятельствах люди не теряют масштаб измерения жизни, совпадающий с масштабом страны и народа, то никаких смутных времен не будет.
