Прп. Антония Великого (356). Прп. Антония Дымского (1224).
Прп. Антония Черноезерского (XVI).
Сщмч. Виктора Европейцева пресвитера (1931); сщмч. Павла Успенского пресвитера (1938).
Утр. – Мф., 43 зач., XI, 27–30. Лит. – Прп.: Евр., 335 зач., XIII, 17–21. Лк., 24 зач., VI, 17–23.
Тропарь преподобного Антония Великого, глас 4:
Ревни́теля Илию́ нра́вы подража́я,/ Крести́телю пра́выми стезя́ми после́дуя,/ о́тче Анто́ние,/ пусты́ни был еси́ жи́тель/ и вселе́нную утверди́л еси́ моли́твами твои́ми./ Те́мже моли́ Христа́ Бо́га// спасти́ся душа́м на́шим.
Кондак преподобного Антония Великого, глас 2:
Жите́йския молвы́ отри́нув,/ безмо́лвно житие́ сконча́л еси́,/ Крести́теля подража́яй вся́ким о́бразом, преподо́бнейший,/ с ним у́бо тя почита́ем,// отце́в нача́льниче, Анто́ние.
***
Для человека существует великая опасность, особенно в наше лукавое время, потерять представление о грехе как о болезни. Говорю о нередких в миру попытках уравнять грех и святость или по крайней мере утвердить в массовом сознании мысль о том, что грех есть один из законных вариантов человеческого выбора. Все это работает на размывание строгой системы нравственных координат, в которой греху отведено совершенно определенное место как духовной болезни, как состоянию утраты нормы. Этой системе нравственных координат сегодня брошен вызов. И средства массовой информации во главе с телевидением, и популярная литература, и современный кинематограф исподволь, но настойчиво внедряют в сознание людей мысль о том, что все в этом мире условно и относительно. А это означает, что грех – всего лишь одна из возможных и равноправных с другими моделей человеческого поведения, вариант личностного выбора, равноценный всем прочим. Так постепенно в восприятии людей нивелируются различия между греховной жизнью и жизнью благодатной.
