Рождество Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии
Прпп. Иоанна (1957) и Георгия (1962), исповедников (Груз.).
Иконы Софии, Премудрости Божией (Киевской). Чтимые иконы Рождества Пресвятой Богородицы: Сямская (1524), Глинская (XVI), Лукиановская (XVI), Исааковская (1659). Икон Божией Матери: Холмской, Курской-Коренной «Знамение» (1295), Почаевской (1559), Леснинской и Домницкой (1696).
Утр. – Лк., 4 зач., I, 39–49, 56. Лит. – Флп., 240 зач., II, 5–11. Лк., 54 зач., X, 38–42; XI, 27–28.
На трапезе разрешается рыба.
На утрене величание: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтим святых Твоих родителей, и всеславное славим рождество Твое». «Честнейшую» не поем, но поем припевы праздника. 1-й припев: «Величай, душе’ моя, преславное рождество Божия Матере».
На литургии вместо «Достойно» – «Величай, душе’ моя… Чужде ма’терем девство…» (до отдания).
Тропарь праздника, глас 4: Рождество́ Твое́, Богоро́дице Де́во,/ ра́дость возвести́ всей вселе́нней:/ из Тебе́ бо возсия́ Со́лнце Пра́вды, Христо́с Бог наш,/ и, разруши́в кля́тву, даде́ благослове́ние,// и, упраздни́в смерть, дарова́ нам живо́т ве́чный. Кондак праздника, глас 4: Иоаки́м и А́нна поноше́ния безча́дства/ и Ада́м и Е́ва от тли сме́ртныя свободи́стася, Пречи́стая,/ во святе́м рождестве́ Твое́м./ То пра́зднуют и лю́дие Твои́,/ вины́ прегреше́ний изба́вльшеся,/ внегда́ зва́ти Ти:// непло́ды ражда́ет Богоро́дицу и Пита́тельницу Жи́зни на́шея. Величание: Велича́ем Тя,/ Пресвята́я Де́во,/ и чтим святы́х Твои́х роди́телей,/ и всесла́вное сла́вим// рождество́ Твое́. Задостойник, глас 8: Велича́й, душе́ моя́,// пресла́вное рождество́ Бо́жия Ма́тере. Чу́жде ма́терем де́вство,/ и стра́нно де́вам деторожде́ние:/ на Тебе́, Богоро́дице, обоя́ устро́ишася./ Тем Тя, вся племена́ земна́я,// непреста́нно велича́ем.
Мы знаем, что Божия Матерь послужила делу нашего спасения, родив Сына Своего Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божиего и Сына Человеческого. И не только новое летоисчисление началось от Него — от Рождества Его Пречистой Матери началась новая эпоха в истории всей человеческой цивилизации, ибо впервые за все времена Бог открыл людям, что главным законом их жизни должен быть закон любви. Это было так странно и непонятно в те языческие времена, когда философы предлагали в качестве высочайших совершенно иные ценности. Именно в той системе ценностей воспитывалось человечество, в том числе самая передовая его часть — население Римской империи. И когда Господь провозглашает совсем иную парадигму человеческой жизни, когда Он призывает жить не по законам, проповеданным языческой мудростью, а по иному закону, закону любви, который предполагает жертвенное отношение человека к окружающему его миру (ибо любовь, в первую очередь, характеризуется способностью жертвовать), — то тем самым Господь не только переворачивает общественное сознание того времени, но и изменяет вектор развития всей человеческой цивилизации.
