Перенесение мощей свт. Никифора, патриарха Константинопольского (846). Мч. Савина (287). Мчч. Африкана, Публия и Терентия (III). Мч. Александра (305–311). Мц. Христины Персидской (IV). Прп. Анина пресвитера. Сщмч. Николая Попова пресвитера (1919); сщмч. Григория Поспелова пресвитера (1921); сщмч. Михаила Околовича пресвитера (1938). Поминовение усопших. Литургия св. Иоанна Златоуста. Евр., 325 зач., X, 32–38. Мк., 8 зач., II, 14–17. За упокой: 1_Сол., 270 зач., IV, 13–17. Ин., 16 зач., V, 24–30.
Тропари заупокойные, глас 2:
Апо́столи, му́ченицы и проро́цы,/ святи́телие, преподо́бнии и пра́веднии,/ до́бре по́двиг соверши́вшии и ве́ру соблю́дшии,/ дерзнове́ние иму́щии ко Спа́су,/ о нас Того́, я́ко Бла́га, моли́те// спасти́ся, мо́лимся, душа́м на́шим. Помяни́, Го́споди, я́ко Благ, рабы́ Твоя́,/ и ели́ка в житии́ согреши́ша, прости́:/ никто́же бо безгре́шен, то́кмо Ты,// моги́й и преста́вленным да́ти поко́й.
Кондак заупокойный, глас 8:
Со святы́ми упоко́й,/ Христе́,/ ду́ши раб Твои́х,/ иде́же несть боле́знь, ни печа́ль,/ ни воздыха́ние,// но жизнь безконе́чная.
Богородичен, глас тот же:
Тебе́ и Сте́ну и Приста́нище и́мамы,/ и Моли́твенницу благоприя́тну к Бо́гу,// Его́же родила́ еси́, Богоро́дице Безневестная, ве́рных спасе́ние.
Кондак святителя Никифора, глас 1:
Лик патриа́ршеский святу́ю твою́ па́мять/ хвала́ми и пе́сньми, Ники́форе, честву́ет,/ в преложе́нии бо прия́т ду́шу твою́, сла́вне./ Тем днесь честна́я Це́рковь, велича́ющи Христа́ Царя́,// сла́вит Еди́наго Человеколю́бца.
Каждый знает, как легко он поддается на искушения, на соблазны; как, идя порой против своей совести, против своей природы, совершает грех и беззаконие. С этим багажом мы и предстанем пред Господом – не тогда, когда космос завершит свое физическое бытие, а когда просто перестанет биться один из органов нашего физического тела, именуемый сердцем. Никакой космической трагедии, никакого космического измерения, но для нас эта кончина окажется больше всякого космического катаклизма. Мы перестанем быть здесь, в этом мире, с его радостями и скорбями, с его взлетами и падениями, с нашими взлетами и падениями, и то, что сегодня кажется нам архиважным, приоритетным, в тот момент улетучится из нашего взора, вообще из нашего сознания. Может быть, взирая с новой позиции на нашу земную жизнь, мы скажем: Боже мой, чем же мы занимались! На что мы тратили время! Зачем же мы так боролись, зачем вступали в конфликты с людьми, зачем разрушали свои собственные семьи, зачем обманывали родных и близких, не говоря уже о чужих и далеких? Ну, зачем все это?! Но эти вопросы повиснут – на них больше ни мы, ни кто-либо другой дать ответа не сможет.
