Свт. Григория Богослова, архиеп. Константинопольского (389). Прп. Анатолия Оптинского, Старшего (1894). Сщмч. Владимира, митр. Киевского (1918). Свт. Моисея, архиеп. Новгородского (1362). Мц. Филица́ты и сыновей ее: Ианнуария, Феликса, Филиппа, Сильва́на, Александра, Виталия и Марциа́ла (ок. 164). Прп. Попли́я Сирийского (ок. 380). Прп. Ма́ра певца (ок. 430). Сщмч. Петра, архиеп. Воронежского (1929); сщмч. Василия, еп. Прилукского (1930); сщмч. Стефана Грачева пресвитера, мч. Бориса Заварина (1938). Иконы Божией Матери, именуемой «Утоли моя печали» (принесена в Москву в 1640 г.). Утр. – Ин., 35 зач. (от полу́), X, 1–9. Лит. – 2 Пет., 67 зач., II, 9–22. Мк., 60 зач., XIII, 14–23. Свт.: 1 Кор., 151 зач., XII, 7–11. Ин., 36 зач., X, 9–16. Сщмч.: Евр., 334 зач., XIII, 7–16*.
* Чтения сщмч. Владимира читаются, если ему совершается служба. Если служба в честь свт. Григория Богослова совершается в соединении со службой сщмч. Владимира, митрополита Киевского, то на литургии Апостол – дня, святителя (под зачало) и священномученика: Евр., 334 зач., XIII, 7–16, а Евангелие – дня и святых: Ин., 36 зач., X, 9–16 (евангельские чтения свт. Григория и сщмч. Владимира совпадают). Если совершается только полиелейная служба сщмч. Владимира, митрополита Киевского, то на утрене читается Евангелие от Луки, 67 зач., XII, 32–40, а на литургии – чтения дня и священномученика: Евр., 334 зач., XIII, 7–16. Ин., 36 зач., X, 9–16.
Тропарь святителя Григория Богослова, глас 1: Па́стырская свире́ль Богосло́вия твоего́/ ри́торов победи́ трубы́,/ я́коже бо глубины́ ду́ха изыска́вшу,/ и добро́ты веща́ния приложи́шася тебе́./ Но моли́ Христа́ Бо́га, о́тче Григо́рие,// спасти́ся душа́м на́шим. Кондак святителя Григория Богослова, глас 3: Богосло́вным язы́ком твои́м сплете́ния ри́торская разруши́вый, сла́вне,/ правосла́вия оде́ждею, свы́ше истка́нною, Це́рковь украси́л еси́,/ ю́же и нося́щи, с на́ми зове́т, твои́ми ча́ды:/ ра́дуйся, о́тче,// Богосло́вия у́ме кра́йнейший. Тропарь священномученика Владимира, глас 2: Ве́ры правосла́вныя непоро́чный блюсти́телю/ и за́поведей Христо́вых усе́рдный исполни́телю,/ священному́чениче Влади́мире,/ Христа́ всем се́рдцем возлюби́в,/ па́ству твою́ до́бре упа́сл еси́,/ незло́биво му́ченическую смерть прия́л еси́./ Сего́ ра́ди в ве́чней сла́ве пребыва́я,// моли́ спасти́ся душа́м на́шим. Ин тропарь священномученика Владимира, глас 4: По́двигом до́брым я́ко святи́тель Христо́в подвиза́лся еси́,/ ве́ру правосла́вную непоро́чно соблю́д,/ во дни гоне́ния лю́таго мучи́телей преще́ния не убоя́вся,/ священному́чениче Влади́мире,/ я́ко первому́ченик Стефа́н, убива́ющим тя рекл еси́:/ Госпо́дь да прости́т вас./ Сего́ ра́ди угото́вася ти вене́ц пра́вды,/ его́же да возда́ст Госпо́дь моли́твами твои́ми// всем почита́ющим тя. Кондак священномученика Владимира, глас 2: О́браз Христо́ва милосе́рдия явля́я,/ покро́в и защище́ние па́стве твое́й был еси́,/ святи́телю о́тче Влади́мире,/ в кро́тости и незло́бии страда́ния прие́мля,/ безбо́жных мучи́телей, благословля́я, прости́л еси́./ Те́мже и нам испроси́ у Христа́ Бо́га// дух ми́рен и ве́лию ми́лость. Тропарь Божией Матери пред иконой Ее «Утоли моя печали», глас 5: Утоли́ боле́зни/ многовоздыха́ющия души́ моея́,/ утоли́вшая вся́ку слезу́ от лица́ земли́,/ Ты бо челове́ком боле́зни отго́ниши/ и гре́шных ско́рби разруша́еши,/ Тебе́ бо вси стяжа́хом наде́жду и утвержде́ние,// Пресвята́я Ма́ти Де́во. Кондак Божией Матери пред иконой Ее «Утоли моя печали», глас 6: Не вве́ри мя челове́ческому предста́тельству,/ Пресвята́я Влады́чице,/ но приими́ моле́ние раба́ Твоего́,/ скорбь бо обдержи́т мя,/ терпе́ти не могу́ де́монскаго стреля́ния,/ покро́ва не и́мам,/ ниже́ где прибе́гну, окая́нный,/ всегда́ побежда́емь,/ и утеше́ния не и́мам, ра́зве Тебе́, Влады́чице ми́ра,/ упова́ние и предста́тельство ве́рных,/ не пре́зри моле́ние мое́,// поле́зно сотвори́.
Вся атеистическая работа с верующими людьми, направленная на то, чтобы разрушить их веру, сводилась в нашей стране к тому, чтобы рационально, опираясь якобы на некие научные достижения, доказать, что Бога нет. Несчастные пропагандисты просто не понимали, что используют совершенно иной способ убеждения, чем тот, через который люди приходят к вере в Бога. Ссылаясь на некие достижения науки, на некие логические рассуждения, атеисты стремились убедить верующих в том, что вера в Бога ничтожна, потому что Бога нет. Почему же все это не достигло цели? Да потому что вера людей основывается не на человеческих знаниях, но на реальном духовном опыте – опыте соприкосновения с Божественной силой. И это не самовнушение, ведь никакое самовнушение не могло дать людям силу идти навстречу мучениям, смерти, вставать у расстрельной стены. Им надлежало ответить на вопрос «быть или не быть»: если ты остаешься верующим – не быть, или сохранить жизнь, если отрекаешься от веры. Какое здесь могло быть самовнушение? Все отходит на второй план, наступает момент истины, главный момент человеческой жизни, – и в этот главный момент люди не через логические доказательства, а через реальный опыт общения с Богом заявляли о своей вере и не предавали Господа.
