Представление о грехе в христианстве и исламе

Вступление

Каким образом надлежит давать отчет о нашем уповании (см. 1 Пет 3:15) интересующимся мусульманам так, чтобы оно было адекватно ими воспринято? С чего следует начинать? С доказательства ли превосходства Библии над Кораном? С лич­ности ли Господа нашего Иисуса Христа и значения Его крест­ной жертвы? С богооткровенной ли тайны Пресвятой Троицы? Расхождения между христианством и исламом дают здесь большой простор, а мусульмане, со своей стороны, также не прочь поговорить на эти темы.

Однако опыт современных христианских миссионеров, рабо­та­ющих в арабских странах, показывает, что диалог с мусуль­манином следует начинать прежде всего с учения о грехе, ибо мы должны помнить, что Апостолы проповедовали крае­уголь­ные истины христианства людям, которые знали, что чистый от нечистого не рождается (см. Иов 14:4) и что нет человека пра­вед­ного на земле, который делал бы добро и не грешил бы (Еккл 7:20). Мусульмане же этого не знают, и этим во многом объясняется расхождение и непонимание по другим вышеозна­ченным вопросам.

Различия между христианским и мусульманским пониманием греха можно разделить на несколько основных пунктов.

1. Существо греха

Что есть грех? По мусульманскому учению грех есть неве­дение Божественного закона. Вообще ислам — религия макси­мально рационализированная; знанию (положительному, рели­ги­оз­ному) придается подчас едва ли не решающее значение: “уче­ный мог бы и не совершать благих деяний — он был бы оправдан своими знаниями. А если бы ты, простолюдин, пос­мо­т­рев на него, пренебрег благими деяниями, то дурные деяния твои, поскольку ты лишен его знаний, погубили бы тебя, ибо заступничества тебе искать было бы не в чем”¹.

Христианство никогда не рассматривало грех только лишь как неведение. Религиозный опыт не только христиан, но всего человечества убеждает в том, что грех оказывает влияние на со­гре­шающего гораздо более глубинное, чтобы можно было огра­ни­чивать его только лишь умом. “Грех в православном пони­мании — это не преступление или оскорбление в юридическом смысле, это и не просто некий безнравственный поступок; грех — это прежде всего болезнь человеческой природы”²; так Шестой Вселенский собор в 102-м правиле определяет грех как болезнь души.

Нельзя сказать, что мусульманское учение совсем уж неверно с точки зрения христианина. Признание глубинной связи греховного состояния человека и джахилийи, религиозного невежества, отрицания своим умом и своей жизнью факта существования единого благого и истинного Бога имеется и в христианстве, но здесь оно осмысляется как одно из проявлений настоящего состояния падшести человеческой природы и “как следствие изначального отступничества от Бога”³. Ошибка мусульманского богословия в том, что оно принимает часть за целое.

2. Первый грех

В Коране, как и в Библии, также описывается грехопадение прародителей. Однако в Коране этому факту не придается такого общечеловеческого значения, как в Священном Писании христианства: Адам покаялся и был прощен, его неведение было упразднено, грех исчез. После одного из описаний грехопадения автор Корана взывает: O cыны Aдaмa! Пycть caтaнa нe иcкycит вac, кaк oн извeл вaшиx poдитeлeй из paя, coвлeкши c ниx oдeждy, чтoбы пoкaзaть им иx мepзocть. Beдь oн видит вac — oн и eгo coнм — oттyдa, oткyдa вы иx нe видитe. Пoиcтинe, Mы cдeлaли шaйтaнoв пoкpoвитeлями тex, кoтopыe нe вepyют! (Коран 7.27). Таким образом каждый человек как бы находится перед тем же выбором, что и Адам, причем в равном с ним положении и с равными возможностями. Первый грех в исламе не мыслится как первородный, то есть открывший путь всем последующим грехам. “Учение о первородном грехе не согласуется с Кораном и логически противоречит божественной справедливости. Вера в то, что грехи индивидуально ответственных людей может искупить кто-то другой, противоречит кораническим представлениям о законе, справедливости и человеке, а также доводам разума”⁴. “Ислам исходит из того, что Бог справедлив и никого не карает за чужие грехи или некие изначальные грехи. Все люди рождаются в мир свободными и непогрешимыми. Им дается от Бога свобода выбора, или фуркан (различение добра и зла). И в конце концов человек будет отвечать перед Богом только за свои грехи, то есть спасение человека не в руках некоего Спасителя, уверовав в которого, человек освобождается от греха, а в его собственных руках, путем познания фуркана”.

Однако ни в Коране, ни в позднейшем мусульманском богословии не прояснено, почему Бог, даровав прощение Адаму, не возвратил его в Эдем. Если Адам был изгнан за свой личный грех (а Коран подчеркивает, что это именно так) и если этот его грех не имеет последствий для дальнейшего человечества (как утверждает исламское богословие), то почему мы, его потомки, также не рождаемся и не живем в Эдеме, но в земле изгнания? В этой связи можно сказать, что наше нынешнее состояние не соответствует фитре, то есть первозданному состоянию человеческой природы. Наши условия de facto весьма различны по сравнению с условиями, в которых находились Адам и Ева в Эдеме, так что по умолчанию некая ответственность за чужой грех все же подразумевается и требования коранической справедливости все равно не удовлетворены. На это следует обращать внимание мусульман в диалоге.

Д р Осман Яхья из Каирского университета в своем докладе, прочитанном на одной из встреч мусульманских богословов и представителей Католической церкви, очерчивает проблематику этого вопроса еще рельефнее: “Коран сталкивает нас с человеком в двух основных состояниях: в его первоначальном виде — прототипе, созданном по образу Божьему, и в его настоящем положении. В своем первозданном виде человек был исключительно гармоничен. Он был само совершенство. Коран дает нам описание: Мы создали человека в наиболее благородном виде. В противоположность этому идеальному типу человек в его нынешнем состоянии является слабым (4.28), безнадежным (11.9), неверным (14.34), сварливым (16.4), тираном (96.6), погибшим (105.2) и т. п. Мусульманское богословие действительно не говорит о первородном грехе и о передаче его из поколения в поколение. Но в свете приведенных цитат мы ясно видим два состояния человека: первозданное совершенство и нынешнее падение. Возможность избавления человека и его последующий путь были указаны в Коране и адресованы грешникам, отцам человеческой расы: Идите отныне вперед, и, если будет вам Мое водительство, тот, кто последует за Мной, не будет более бояться, не будет убогим (2.38). Этим твердым заявлением Сам Бог предпринимает шаги для спасения человека на пути к праведности. Таким образом, исламская традиция располагает средствами привести человека к его исходному совершенству”. В комментарии к этому докладу, опубликованному в журнале “The Muslim World” (№ 1 за 1959 г.), редактор журнала писал: «Изло­женное д-ром Яхья мусульманское богословие, включающее учение о человеке и его спасении, поднимает целый ряд богословских вопросов. Христианин оказывается в растерянности перед этой несомненной уверенностью в том, что “знать значит делать”; в том, что спасение человека происходит исключительно под знаком откровения и что через закон, данный в общении с Богом, лежит путь, которым человек будет следовать, пока знает о нем и видит его. Вся тайна неповиновения человека и “жестоковыйности” кажется исчезнувшей»⁵.

Тайна-то и впрямь кажется исчезнувшей, вот только сама жестоковыйность и неповиновение человека все никак не исчезают. В том числе и среди мусульман. Слабость исламского богословия в этом вопросе состоит в том, что оно не объясняет состояние современного человека, в то время как христианское учение о грехе, как говорил еще святитель Григорий Нисский, “не баснословное сказание, но в самом естестве нашем черпает свою вероятность”⁶.

По христианскому учению, вкусив плод, человек не узнал чего-то нового и не утратил части какого-то знания, но переступил грань. Грехопадение качественно изменило отношения человека с Богом, образовав пропасть между ними, и осквернило само человеческое естество. А поскольку искаженная, помраченная природа не может породить природу чистую и первозданную, каждый человек от рождения получает природу, пораженную грехом. Это и называется в христианском богословии первородным грехом. Они же, подобно Адаму, нарушили завет и тем изменили Мне (Ос 6:7); О, что сделал ты, Адам? Когда ты согрешил, то совершилось падение не тебя только одного, но и нас, которые от тебя происходим (3 Езд 7:48).

“Как преступивший заповедь Адам принял в себя закваску страстей, так и родившиеся от него, и весь род Адамов, по преемству стали причастниками оной закваски; а при постепенном преспеянии и возрастании до того уже умножились в людях греховные страсти, что простерлись они до прелюбодеяний, непотребств, идолослужений, убийств и других непотребных дел, пока все человечество не вскисло пороками”⁷. Образ преподобного Макария, уподобляющего влияние греха на человечество воздействию дрожжей на тесто, очень красноречив и выразителен. Именно таким образом “этот новонасажденный грех к злосчастным людям перешел от прародителя”⁸, “ибо оставил он детям в наследство не чистоту, но блуд, не нетление, но тление, не честь, но бесчестие, не свободу, но рабство, не царство, но тиранию, не жизнь, но смерть, не спасение, но гибель”⁹, кратко говоря, “то, чем человек сделался, то самое он и родил”¹⁰.

Как последствия первого греха христианство осмысляет несколько явлений жизни человека.

Во-первых, это духовная смерть. Наступившая после грехопадения и выразившаяся в помрачении ума, воли и чувств прародителей, она привела к расстройству самой человеческой природы. “Все силы души человека получили неподобающее направление, наклонились к злу, к страстям”¹¹. Извратилась вся прежняя богозданная иерархия в человеке: “дух должен был жить Богом, душа — духом, тело — душой. Но дух начинает паразитировать на душе, питаясь ценностями не Божественными, а подобными той автономной доброте и красоте, которые змий открыл женщине, когда привлек ее внимание к древу. Душа в свою очередь становится паразитом тела — поднимаются страсти. И наконец тело становится паразитом земной вселенной, убивает, чтобы питаться, и так обретает смерть”¹². “Со времен Адамова преступления душевные помыслы, отторгшись от любви Божией, рассеялись в веке сем и смешались с помыслами вещественными и земными”¹³. “Ибо изменение произволения в Адаме ввело страстность, тленность и смертность в естество человеческое”¹⁴, “претерпело изменение и тело, став вследствие преступления заповеди тленным и смертным из нетленного и бессмертного”¹⁵; “Земля, проклятая в делах Адама, есть плоть Адама, вследствие дел его, то есть страстей оземлянившегося ума, всегда подвергаемая проклятию в виде бесплодия добродетелей”¹⁶; “до вкушения знали они добро по опыту, о зле же только слышали, а по вкушении произошло противное тому; они стали только слышать о добром, худое же испытывать на деле”¹⁷, грехопадение “не только расстроило простую душевную память о добре, но и извратило все силы души, ослабив ее природные влечения к добродетели”¹⁸; “оба — тело и душа, — растлились и сорастворились по естественному закону объединения и влияния друг на друга, причем душа предала себя страстям и демонам, тело же уподобилось бессловесным скотам свойствами своего состояния и подчинением тлению”¹⁹. “Таким образом от преслушания заповеди Божией человек соделался доступным враждебному в нем всеянию. И грех в естестве человека воздействовал уже на всякое вожделение”²⁰.

Мусульманское богословие такой удобопреклонности ко греху падшего человеческого естества формально не признает. Однако эмпирическая очевидность этого явления нашла выражение в таком понятии, как нафс (душа). “Естественной стороной человеческой души является нафс — источник отрицания. Человек приближается к Аллаху через воспитание нафса. Воспитывая животные чувства, преодолевая темные устремления к материальному миру, душа человека, подобно птице, вырвавшейся из клетки на волю, возвратится на свою волю, возвратится к Аллаху”²¹. Мы видим, что так же, как и в случае с последствием первого грехопадения, мусульманское богословие косвенно признает наличие повреждения в современной человеческой природе, признавать же это напрямую оно избегает в силу того, что, во-первых, в таком случае будет нарушено понятие о Божественной справедливости, а во-вторых, придется признать необходимость Спасителя для человека. То, что как таковой калам, мусульманское богословие, складывался в процессе противостояния, в полемике с христианством, не могло не найти себе отражения. Ислам пытается осмыслить реально наблюдаемую в естестве каждого человека отрицательную силу в категориях творческого замысла Создателя, по сути списывая ответственность за это на Бога²².

Во-вторых, следствием человеческого греха явилась смерть физическая: ибо возмездие за грех — смерть (Рим 6:23); посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили (Рим 5:12). В исламе смерть мыслится как естественный атрибут человеческой природы. Это объясняется предопределением: “и добро и зло от Аллаха”²³, так что “все создания должны будут пройти через смерть перед днем восстания из мертвых”²⁴. Но смерть как уничтожение богозданной красоты человеческого естества, как “разрушение прекрасной гармонии”²⁵, не может быть естественным, закономерным следствием нашей жизни, — это подсказывает сердце и разум каждого человека, — Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих (Прем 1:13).

В-третьих, следуя за человеком, исказилось и все материальное творение, выразителем и главой которого он являлся. Вслед за изменением отношений человека и Бога изменились отношения человека и мира. Те животные, которым он прежде назвал имена — знак величайшей власти — перестали ему повиноваться и восстали на него. “Звери <…> не были изначала злыми <…> грех же человека испортил их, ибо с преступлением человека и они преступили. Если владыка дома хорошо ведет себя, то необходимо и слуги живут благочинно, если же господин согрешит, то и слуги также будут грешить; таким же образом произошло и то, что с согрешением человека, который есть господин всего, и служащие ему твари уклонились ко злу”²⁶.

Нужно сказать, что наследование первородного греха есть деяние не чисто механическое, происходящее вне нашего греховного произволения. Своими личными грехами мы со-участвуем в первородном грехе, актуализуем его: “мы теперь в этом подражаем начальнику нашего человеческого рода и праотцу, Адаму. Потому что по причине нечестивых грехов и падений, которые мы с дурным и превратным расположением ума многократно совершаем, такие же тяжелые обстоятельства терпим, как некогда и он, а можно сказать, и еще более тяжкие обстоятельства, чем он”²⁷; не один Адам, но “все люди, уклонившись во зло делом или словом или помышлением <…> загрязнили чистоту, дарованную от Бога человеческому естеству”²⁸, так что вполне можно сказать, что “в преступлении Адама повинен весь род человеческий”²⁹.

3. Покаяние

В Коране христианская практика исповеди при свидетельстве священника подвергается резкой критике: Поистине, Аллах не прощает, чтобы Ему придавали сотоварищей, но прощает то, что меньше этого, кому пожелает. А кто придает Аллаху сотоварищей, тот измыслил великий грех. Разве ты не видел тех, которые очищают самих себя? Нет, Аллах очищает, кого пожелает, и они не будут обижены и на финиковую плеву! Посмотри, как они измышляют на Аллаха ложь! Довольно в этом явного греха! (Коран 4.48–50).

Однако какова дисциплина покаяния в самом исламе? Рассмотрим несколько хадисов на этот счет.

Абу Зарра говорил: «Я попросил: “Посланник Аллаха, наставь меня”, и он ответил: “Если ты совершил дурной поступок, то соверши вслед за ним хороший, который сотрет его”»³⁰. Другой хадис, выводимый от Абу Хурайры, передает следующие слова Мухаммеда: “Когда раб Божий совершает грех, он остается черной точкой на его сердце, а когда кается, сердце его очищается. Если же он множит грехи, множатся и точки, пока не покроют все его сердце”³¹. “После прегрешения соверши доброе дело, и ты загладишь свой грех”³², — гласит арабская пословица. Эта мысль штампом врезалась не только в религиозное, но и в культурное мировосприятие, определяя все религиозное сознание мусульман.

С точки зрения христианства любое совершенное человеком доброе дело не может быть сверхдолжным, поскольку является его обязанностью: Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк 17:10). Поэтому даже миллион добрых дел не может стереть одного проступка. Только Бог может избавить человека от греха и его последствий посредством установленных Им таинств. На деле же как раз мусульманское учение о том, что человек может очистить себя посредством собственных поступков, означает, что это мусульмане “очищают самих себя”. Отказавшись от четких критериев христианской дисциплины покаяния (а попросту, не будучи с ней толком знакомым), ислам должен был выработать свои критерии, согласно которым можно было бы с достаточной степенью точности определить, в каком случае покаяние считается принятым, а в каком нет, и что именно необходимо сделать, чтобы оно считалось совершенным.

“О Аллах! отдели меня от моих грехов, как Ты отделил Машрик от Магриба. О Аллах! очисти меня от моих грехов, как очищаются белые одежды. О Аллах! отмой меня от моих грехов водою, снегом и градом”³³, — произнесение этой ежедневной молитвы при правильно соблюденном ритуале намаза и является этим самым покаянием, согласно Корану: Проси прощения за грех твой и возноси хвалу Господу твоему вечером и утром! (Коран 40.55).

В хадисе, переданном со слов Абу Хурайры, Мухаммед спрашивает своих сподвижников: “Если бы у дверей дома кого-нибудь из вас протекала река и он купался бы в ней по пять раз ежедневно, могла бы после этого остаться на нем грязь?”. Те ответили: “После этого на нем не осталось бы ничего нечистого”. Тогда Мухаммед сказал: “Это подобно пяти молитвам, с помощью которых Аллах стирает ваши прегрешения”³⁴. Вариантов на эту тему среди хадисов огромное множество; в других хадисах фигурирует ночная молитва, пятничная молитва и т. п. Встречаются и более неожиданные для христианского взгляда условия: “тому, кто постится в рамадан с верой и надеждой на награду, будут прощены его предыдущие прегрешения”³⁵ (Аль-Бухари и Муслим), “соблюдение поста в день стояния на Арафате служит искуплением грехов прошедшего и следующего года”³⁶ (Муслим); “если двое из числа мусульман встретятся и пожмут друг другу руки, их прегрешения обязательно будут прощены им прежде, чем они расстанутся”³⁷ (Абу Дауд); “слава Тебе, о Аллах, Господь мой, и хвала Тебе, нет бога, кроме Тебя, я прошу у Тебя прощения и приношу Тебе свое покаяние, — если эти слова произнесет любой человек, когда будет покидать собрание, ему обязательно простятся все прегрешения, совершенные им во время этой встречи!”³⁸ (Аль-Хаким).

Все эти вариативные высказывания выражают в общем одну ту мысль, что “предписания шариата обладают такими свойствами исцеления сердец и их очищения, которые не могут быть постигнуты путем рационального рассуждения, но могут быть усмотрены лишь оком пророчества”³⁹. По сути это означает, что строго придерживающийся ритуала человек вообще может быть свободен от таких понятий как грех и покаяние. И уже то, что ты исповедуешь ислам, избавит тебя в будущей жизни от вечных мук, какие бы грехи на тебе ни висели — “возможно, Аллах Всевышний простит его без наказания, а если он и накажет его за его грех, то его наказание не будет вечным, и исход его дела — воздаяние в раю”⁴⁰. Такую установку иначе, чем самообманом, назвать сложно, хотя бы потому, что она напрямую противоречит Корану.

Заключение

В своем суровом реализме христианское учение о грехе может показаться страшным. Однако необходимо всегда помнить и напоминать собеседнику, что смысл проповеди христианства как раз состоит не в возвещении гибели от греха, а в возвещении спасения от Бога, явившемся нам в лице Господа нашего Иисуса Христа, взявшего на Себя грех мира (см. Ин 1:29), и потому именно мы не боимся осознавать грех в его истинном значении, ибо имеем истинного Спасителя, истинно разрешающего нас от наших грехов.