Генеральный директор издательства «Никея» Николай Бреев открыл презентацию, отметив, что ее название — «Преподобный Паисий Святогорец. Святой нашего времени» — не случайно, преподобный необыкновенно близок современному человеку:
— Старец Паисий — святой нашего времени, он говорил близкими нам образами, притчами, в которых есть реалии нашего времени. Он практически ровесник наших духовников. И эта близость нам преподобного Паисия — яркий знак, что священная история продолжается, и мы сейчас находимся внутри нее.
Редактор новых переводов трудов преподобного Паисия Святогорца и нового Жития, главный редактор издательства «Орфограф» иеромонах Пантелеимон (Королёв), насельник Свято-Преображенского скита Данилова мужского ставропигиального монастыря, рассказал об источнике и отличительных особенностях перевода Жития:
— Первоисточник книги издан на греческом языке сестрами монастыря Иоанна Богослова, основанного при участии старца Паисия недалеко от Солоник. Они долгие годы общались со старцем, записывали истории, собирали свидетельства, хранили его письма и после этого обработали этот огромный материал, выпустив к канонизации преподобного книгу Жития. Они решили, что в эту книгу не войдет много описаний чудес старца и совсем не включили в нее посмертные чудеса преподобного Паисия. Задача книги — не удивлять, но сделать так, чтобы каждый смог открыть что-то полезное и научиться подражать старцу.
Фото Александра Филиппова
Иеромонах Пантелеимон отметил, что особенно подробно в книге рассказано о последних месяцах жизни старца Паисия, когда у него был диагностирован рак. Старец тяжело болел, терпел боль, не принимая обезболивающих, и при этом утешал множество приходящих к нему людей — с особенной любовью он встречал тех, у кого также был диагностирован рак. «Это последняя глава книги, прочитав ее понимаешь что стал другим», — поделился иеромонах Пантелеимон.
Он также заметил, что по яркости образов и языку преподобный Паисий близок преподобному Амвросию Оптинскому и рассказал какие интересные открытия были сделаны при переводе некоторых слов старца Паисия:
— Мы совершили филологическое открытие. Многим, кто знаком с сочинениями старца, известно, что он часто называет нечистых демонов тангалашками. Я попытался найти это слово в Интернете и наткнулся на хронику военных действий. Там было сказано, что в войске турок было 50 конных и 100 тангалаков. Оказывается, тангалаки — это башибузуки. То есть — нерегулярные войска в турецкой армии, сорвиголовы, которым не платили жалования и не выдавали обмундирования. Они воевали, чтобы поживиться за счет мародерства. И тогда становится понятным почему старец таким словом называл бесов — своей дерзостью и наглостью бесы, подобно тангалакам, пытаются разорить людскую душу.
Также переводчикам пришлось научиться разбираться в греческих традициях и народных обычаях:
— В книге рассказывается, что когда старец в больнице получил справку с диагнозом и узнал, что у него рак, рядом находилась игумения из монастыря Иоанна Богослова. Она начала плакать, а он вложил ей в руку платочек. Для русского читателя этот жест старца означает только одно — он дал игумении платок, чтобы она вытерла слезы. Но когда мы внимательно покопались, мы поняли, что здесь идет отсылка к греческим народным танцам — пара танцует, держась не за руки, а за платок. То есть старец понял, что для него приблизилось время переходить от земли на Небо и предложил игумении не скорбеть, а радоваться.
Архимандрит Мелхиседек (Артюхин), настоятель московского подворья Оптиной пустыни напомнил и об особом отношении преподобного к своей болезни:
— Есть бесчисленные свидетельства исцеления старцем от рака, но сам он умер именно от этой болезни. Он говорил, что средство от рака простое, оно у нас под ногами, но Бог до времени его не открывает, потому что рак многих людей сделал небожителями.
В одном из последних писем он писал: «Болезнь принесла мне столько пользы, сколько не принесло все монашеское житие на Афоне».
Затем архимандрит Мелхисидек рассказал о своей личной встрече с преподобным Паисием за год до смерти святого.
— Мы побывали на Афоне в составе группы из шести человек — игуменов и игумений — в 1993 году. Тогда мы еще не знали до какой степени велик этот человек, так как в России о нем не было никаких сведений. Только на месте, от братии Пантелеимонова монастыря мы узнали, что на Афоне есть такой великий старец. И мне очень захотелось с ним повстречаться.
Фото Александра Филиппова
Когда мы оказались в столице Афона Карее, то с архимандритом Алипием случайно отстали от группы. Я был молодой, отчаянный и уговорил отца Алипия остаться переночевать, а на утро посетить старца. Мы посетили сербскую келью, где жил в то время только один человек — отец Тимофей, а на утро, после ночной службы, он вывел нас на тропинку, ведущую к старцу Паисию. Келья старца находилась в широком ущелье, но путь к ней хотя и обозначался указателями, был очень запутанным, да и указатели все время смещались ветром. Мы бы обязательно запутались, если бы не были вознаграждены за свою решимость — не успели мы ступить на тропу, как встретили иеромонаха Николая Генералова, который работал в администрации Афона.
— Вы из той самой российской делегации?
— Да, мы хотели бы увидеть старца.
— Я только что от него, и на калитке написано, что старец болеет и никого не принимает.
Мы на секунду замешкались: к келье старца идти 40-50 минут под горку и в горку, но мы впервые на Афоне и неизвестно вернемся ли снова. Мы решили идти, а отец Николай развернулся и пошел с нами.
И вот я увидел келью старца Паисия — маленький храм четыре на четыре метра, коридор и келья на двоих. Келья называлась Панагуда — Богородичка. Она была обнесена колючей проволокой, как виноградник, на калитке висела та самая записка. Рядом был источник и лежал лукум — старец Паисий всех угощал лукумом и всегда просил, чтобы он был свежий. А ведь на Афоне и кормили-то всего два раза, а по средам и пятницам — один. Магазинов не было, и своеобразной валютой в то время были галеты. Так что и сухой лукум бы стрескали, но старец очень любил и жалел паломников.
Мы уже собрались идти обратно, и вдруг скрипит дверь, и показывается голова старца в вязанной шапочке. Кто-то закричал: «Геронда, геронда!». Старец открыл дверь еще шире, а затем вышел к нам. Признаюсь, что мы были тогда такими дураками, что совершенно растерялись и не задали ему ни одного глобального вопроса о спасении мира. Но что отличает старцев от лжестарцев? Истинно духовные люди, если их не спрашивают, сами говорить на начинают. Мы ничего не спрашивали — он промолчал. Не было вопроса — не было и ответа.
Мы стали просить старца помолиться о Лавре и Оптине, он в ответ кивал головой. Но ранее, когда старца Паисия спрашивали что будет с Россией, он говорил: «В России сейчас такие тучи, такие тучи, а потом будет такое солнце, такое солнце!».
Вот такой была наша встреча с преподобным старцем Паисием за год до его смерти.
Архимандрит Мелхиседек завершил встречу, зачитав воспоминания о старце Паисии митрополита Ксанфийского Пантелемона (Калафатиса):
«Однажды я очутился в келье отца Паисия, и пришел один отец, примерно 45 лет, который был в очень тяжелом состоянии. Он плакал, страдал, и старец говорит ему:
— Что с тобой, благословенный человек? — он всегда использовал это выражение: «Что с тобой,благословенный человек?»
И тот ответил, что его сын, 17 лет, покончил жизнь самоубийством: спрыгнул с 5 или 10 этажа…
— То, что он умер, — говорил отец, — я еще могу вынести, а то, что он в аду, — не могу!
Улыбнулся тогда старец, а отец изумленно смотрел в этот момент прямо ему в глаза. Говорит ему старец:
— Кто тебе, благословенный человек, сказал, что он в аду?
— Но он же совершил самоубийство?..
И знаете, что ответил ему старец? Только простой, но святой человек мог дать такой ответ!
— Благословенный человек, — сказал он. — С 5 этажа до земли, знаешь, как много может измениться? Если он хотя бы «Господи, помилуй» сказал!
И вы знаете, лицо этого отца просияло!»