Монахиня Елизавета (Сеньчукова)
Если воцерковленного христианина спросить, что он знает о преподобном Герасиме Иорданском, первое, что он ответит: «Святой, у которого был лев». Конечно, сюжет о добром монахе, который был свят настолько, что дикие звери рядом с ним становились миролюбивыми, — теплый, уютный, навевающий воспоминания о первозданном состоянии человека, когда Адам нарекал имена животным в раю, когда не было еще смерти и даже хищники обходились без пожирания других зверей. Среди русских святых такие примеры тоже есть: преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский, общавшиеся со свирепыми обычно медведями. Но, конечно, мы чтим их в первую очередь не за умение приручать хищников, а за молитву, человеколюбие, аскетические подвиги, верность Христу и Церкви. Вот и преподобный Герасим прославлен за многие добродетели.
Например, за мудрость и готовность признавать ошибки. Он был строгим монахом, отшельником, подвизавшимся сначала в Египетской пустыне, а потом — Палестинской. Отринувший все земное, он не избежал уклонения в монофизитство — еретическое учение, отрицавшее человеческую, то есть собственно земную, природу Христа. Но святому Герасиму посчастливилось нести свои монашеские труды в одно время и почти в одном месте, на Западном берегу реки Иордан, с другим подвижником — преподобным Евфимием Великим. Тот, хотя и стремился к безмолвной уединенной жизни, был призван Богом на служение людям и духовно окормлял братию стихийно возникшего вокруг него монастыря, крестил живших вокруг арабов, исцелял болящих, принимал паломников…
Преподобный Евфимий Великий
С такой степенью «вовлеченности в социум», пусть и не по своей воле (несколько раз святой пытался навсегда удалиться в пустыню, но всякий раз его находили жаждущие духовной поддержки люди), он просто не мог игнорировать человеческую природу Спасителя, такую же, как у каждого из нас, — ведь именно эта природа тянулась к горнему миру в лице многочисленных монахов и их подражателей, ищущих спасения в пустыне.
Встреча со святым Евфимием заставила преподобного Герасима пересмотреть свои взгляды и отказаться от монофизитских заблуждений.
Святой Герасим, как и его друг и наставник, не смог избежать своеобразной популярности, и вокруг него тоже сформировалась монашеская община. Преподобный основал монастырь смешанного типа: новоначальные жили в киновии (по общежитийному уставу), а более опытные — в индивидуальных келлиях (лавра). Такое устройство обители позволяло внимательнее относиться к духовному и душевному состоянию молодых насельников, не допуская их впадения в прелесть или психический срыв. (Современный монастырь преподобного Герасима Иорданского находится в нескольких километрах от древнего и, конечно, значительно отличается по уставу — отшельников в нем уже нет, это место многолюдного паломничества, где братия и их помощники из числа мирян постоянно встречают гостей, что уединению никак не способствует.)
Монастырь святого Герасима Иорданского в Иудейской пустыне
Кажется невероятным и его личный подвиг. По свидетельствам современников, в течение Великого поста святой вообще не ел, лишь причащался в воскресные дни (в те времена частицу Тела Христова под видом небольшого, но все-таки не крошечного куска хлеба подавали в руку причастнику).
История со львом произошла всего за пять лет до кончины преподобного старца. Напомню этот известный сюжет. Герасим встретил рядом с монастырем больное животное: лев глубоко занозил лапу — и вылечил его. Ничего сверхъестественного в этом не было — ослабленный зверь вряд ли бы смог напасть на человека. Дальнейшие события тоже не похожи на яркие чудеса: животные довольно часто доверяют людям, оказавшим им помощь, а уж рассказов, как кошка дружит, например, с птицей или даже грызуном, вероятно, каждый второй наблюдательный хозяин может вспомнить немало. Так что и история о том, как лев, получивший имя Иордан, пас осла-водоноса, не выглядит сказочной. Скепсис может вызвать ее продолжение: через некоторое время после пропажи осла Иордан узнал его, бредущего в караване, отбил у «угонщиков» и вернул домой. Но и это, если подумать, можно объяснить удачным стечением обстоятельств.
И даже завершение этого трогательного рассказа — смерть льва Иордана на могиле любимого хозяина — эхом отзывается через полтора тысячелетия в биографии знаменитого пса Хатико да и еще тысяч сюжетов про домашних животных, верных своим хозяевам.
В общем, чудеса — далеко не самое важное, что происходило в жизни преподобного Герасима. Важен его образ: благоразумного и мирного старца, своими делами свидетельствовавшего о том, каким собственно и задумал Бог человека.