Если вы когда-то путешествовали по Европе и заходили в храмы и монастыри, то наверняка неоднократно видели католических монахов в простом, обычно черном облачении с накидкой, похожей на фартук — скапулярием. Это бенедиктинцы — представители самого древнего западноевропейского монашеского ордена, наследники преподобного Бенедикта (Венедикта) Нурсийского, который также считается святым покровителем Европы.
Преподобный Венедикт жил в конце V – середине VI веков. Еще подростком, оказавшись в Риме, он быстро понял, что в столице слишком много суеты и мало духовности. К тому же Рим пал под ударами германцев, и в городе находиться было небезопасно. Новые правители Одоакр, а затем Теодорих уже исповедовали христианство (арианского толка), но общей культурой, так сказать, не блистали — новые народы еще только начинали вступать в христианское наследство.
Св. Бенедикт и монахи-бенедиктинцы. Настенная роспись из монастыря г. Нима. Франция. 1129 г.
Юноша уходит в горы, где встречается с монахом-отшельником по имени Роман. В 510 году молодого, тридцати лет от роду, но уже опытного монаха Венедикта избирают своим игуменом монахи из соседнего пещерного монастыря. Настоятель устанавливает новый, довольно строгий, распорядок жизни в обители с чередованием труда и молитвы, чем вызывает неудовольствие братии. В ходе конфликта происходит безобразный эпизод: монахи пытаются отравить вино для Евхаристии, чтобы убить строгого игумена. План проваливается, но преподобный Венедикт покидает обитель и основывает несколько общин. Центром становится монастырь в Монте-Кассино — позже он был признан официальным первым монастырем Европы. Именно здесь преподобный пишет свой устав. По сей день он остается основой монашеской жизни в Европе.
Казалось бы, чем может быть нам интересен здесь и сейчас распорядок средневекового монастыря? На самом деле это больше, чем документ эпохи, — это пример победы здравого смысла над угрозой фанатизма.
Монашество, как путь предельного и буквального следования Евангелию, всегда находится на грани, и любое отклонение от нормы превращает его из пути спасения либо в духовное насилие, либо в имитацию духовной жизни. Можно сказать, что монашество, как глина, запечатлевает в себе все риски и соблазны христианского опыта в целом. Вот почему оно притягивает столь пристальное внимание.
Преподобный Венедикт с почтением относился к уставам Иоанна Кассиана Римлянина и Василия Великого, но понимал, что для жизни в городе столь строгие правила, прописанные для восточных аскетов, в том числе пустынников, не подходят. Святой призывает братьев к соблюдению обета постоянства — то есть не менять обитель, оставаться верным монастырю, в котором насельник начинал свой подвижнический путь.
Аббатство Монте-Кассино, Италия
Может показаться, что в этом призыве нет ничего принципиально нового — авва Евагрий, подвижник и учитель аскетики IV века, также наставлял отшельников не покидать кельи. На деле же это совершенно разные требования: устав святого Венедикта ничего не говорит об отшельничестве (хотя и не забывает, что монашество — путь индивидуальный, и нарушение границ между насельниками осуждает), речь идет именно о совместной жизни в монастыре. Монастырь должен быть семьей. Находясь в городе, он добровольно изолировался от мира — в уставе преподобного Венедикта специально прописано, что обитель должна иметь возможность к полному самообеспечению — в первую очередь, чтобы у монахов не было соблазна покидать ее даже по хозяйственным нуждам. Плоды их трудов можно и нужно было продавать, но за умеренную плату, чтобы не нарушался обет нестяжания.
Жизнь в соответствии с уставом предполагалась размеренной и сбалансированной, в ней было место и молитве, и работе — и физической, и интеллектуальной. Кстати, именно среди бенедиктинцев особенно много ученых монахов. В течение дня братья семь раз собирались на общую молитву, причем богослужение не было особенно длинным. Очень строгая аскеза не поощрялась.
Власть игумена, согласно уставу, была фактически неограниченной. Но это не было грубым авторитаризмом.
Община сама выбирала настоятеля, то есть того, кому в дальнейшем предстояло оказывать полное послушание. Помня это, братья особенно ответственно относились к своему выбору: чтобы потом не пожалеть — ведь должность настоятеля была пожизненной.
Здесь, конечно, в уставе, обычно сдержанном и умеренном, мы видим явный перегиб: ведь «всяк человек ложь», «не надейтесь на сыны человеческия» и так далее — вчера избранный трезво и здраво мыслящий настоятель сегодня может возгордиться и тогда его руководство может привести не к спасению, а в духовную пропасть. Однако в целом преподобный Венедикт придерживался нескольких принципов, которые позволили его уставу на протяжении уже почти полутора тысячелетий вдохновлять европейское монашество: поодиночке не спасаются, но спасение — путь индивидуальный; от мира нельзя зависеть, но с ним невозможно не соприкасаться; послушание и отказ от своей воли должны быть следствием ответственного личного выбора.
В какой-то степени эти принципы легли не только в основу жизни европейского монашества, но и всего европейского образа жизни в его идеальном выражении: частная жизнь должна органично вплетаться в жизнь социума, и таким образом развивается, двигается к лучшему и общество, и личность. Потому-то и почитают преподобного Венедикта все европейцы вне зависимости от конфессиональной принадлежности. Он — один из «авторов» европейской цивилизации, всего лучшего в ней.