«Дело» Иосифа Сталина (+Видео)
Радио «Град Петров» провело презентацию нового документального фильма Виктора Правдюка «Дело» Иосифа Сталина».
Во встрече приняли участие автор исторических программ на радио «Град Петров» Кирилл Александров, автор фильма режиссер Виктор Правдюк, редактор радио «Град Петров» Марина Лобанова.
Десталинизация. «После этого фильма дискуссии закончатся»?
Лобанова: Тема встречи – десталинизация в церковной жизни. Вы знаете, мы так много на радио «Град Петров» говорим о роли личности в истории, о 20 веке, о судьбе церкви, о судьбе нашего народа и о том, чем стал Сталин для нашего народа, что это за символ.
Марина Лобанова
Нам казалось, что все уже сказали, но когда мы сталкиваемся с общественной жизнью образа этого человека, Иосифа Сталина, мы не перестаем удивляться.
Наверное, если исключить тот тезис, что мы уже все сказали о 20 веке, что хотели сказать, и проблем здесь больше нет, и вернуться к нашей сегодняшней реалии, к современной жизни, то я думаю, прежде, чем стать христианином, нужно в себе убить этот образ.
Может быть, это жесткие слова, но понимаете, другого пути к Христу нет. Один человек, который уже посмотрел две серии этого фильма Виктора Сергеевича в частном кругу, сказал: «После этого фильма дискуссии закончатся». Мы сегодня проверим, закончатся ли дискуссии, будет ли нам, о чем говорить после просмотра серии фильма. Небольшое вступление Виктора Сергеевича Правдюка, режиссера и автора этого фильма.
Правдюк: Уважаемые друзья, здесь написано «фильм Виктора Правдюка», это так принято в союзе кинематографистов. На самом деле, этот фильм коллективного производства: режиссера Галины Ясногородской, Кирилла Александрова, психолога Михаила Иванова и еще одного историка, Валерия Петровича Островского, и Виктора Суворова, который известен в нашей истории как Виктор Резун, один из основателей совершенно другой версии о начале второй мировой войны и о советско-нацистской войне.
Мы сегодня посмотрим несколько серий. Одна, я надеюсь, будет о коллективизации, а вторая будет уже о более поздней эпохе. Потом, я надеюсь, мы сумеем с вами поговорить, потому что у Кирилла Александровича есть совсем свежие документы, которые он привез из одного американского архива, о том, как проводилась коллективизация. Так что, надеюсь, что мы сможем и показать вам сейчас две серии, и потом поговорить, ответить на ваши вопросы.
«Дело» Иосифа Сталина». Пятая серия «Лес и щепки»
Виктор Правдюк
Появление крепких, уверенных в себе собственников, особенно в деревне, не устраивало Сталина, потому что они являлись очевидным препятствием на пути к абсолютной власти. XV съезд генеральный секретарь провел с удивительным политическим мастерством. 2 декабря 1927 года съезд ВКПБ открыл Алексей Иванович Рыков, что если будет отсечено от партии левое крыло, то наступит черед и правого.
Но ни Рыков, ни Бухарин его не услышали, тем более, что Рыков в стенограмме удостоился той же чести, что и Сталин. Ремарки на их избрание в президиум были одинаковые, бурные аплодисменты, крики «Ура», все стоя приветствовали Рыкова и Сталина. Остальным деятелям скупые аплодисменты.
Зачем нужна была сталинская коллективизация, которая привела к таким страшным человеческим жертвам? Действительно, если посмотреть на ее результаты, то становится страшно. Всего в Советском Союзе за первые три года было раскулачено не менее одного миллиона крестьянских хозяйств с общим населением в 5-6 миллионов человек.
За 10 предвоенных лет депортациям, принудительным выселкам из родных мест подверглись почти 4 миллиона человек, из них более 2,5 миллионов кулаков и членов их семей. От 1 миллиона до 1 миллиона 800 тысяч спецпереселенцев умерли в спецпоселках в условиях, которые были нечеловеческими для их возможного существования и проживания. Особенно очень много умирало детей раскулаченных в 1930-1932 гг.
Кирилл Александров
Александров: В марте этого года я работал 2,5 недели в архиве Стэндфордского университета, США, где довольно много хранится копированных документов из архива ЦК партии и политбюро.
В начале 90-х с них были сняты копии, которые были выкуплены американцами для занятия своих историков. Я хочу просто несколько цитат из этих документов привести, потому что они непосредственно касаются той темы, которой была посвящена эта серия.
Вот этот документ, который у меня в руках, — это копия шифровки, которая была направлена в ЦК партии 14 января 1930 года, то есть еще за две недели до того момента, когда было принято постановление политбюро о начале сплошной коллективизации форсированной. Это произошло 30 января 1930 года, а шифровка эта направлена двумя неделями раньше. Она направлена из Архангельска, из архангельского обкома партии в центральный комитет Кагановичу. Она довольно пространна, я прочту только начало и один пункт из нее.
«Москва, ЦК ВКПБ, товарищу Кагановичу».
Тут стоят все шифры, все номера, отметки, положенные документам такой секретности. Северное ГПУ запросило о возможности принятия к весне до ста тысяч кулацких семейств из южных районов страны. Таким образом, еще постановление политбюро не принято, а органы уже готовятся к отправке на Север ста тысяч кулацких семейств. Учитывая, что одна семья – это 6-7 человек, речь идет, как минимум, о 600-700 тысячах людей. И вот что архангельские чекисты докладывают в Москву. Я зачитаю пункт 4. «На первый период дать им голодные нормы снабжения, ибо в местах предполагаемого заселения нет никаких рынков и населения».
Теперь еще один совершенно жуткий документ, который произвел на меня неизгладимое впечатление. Это докладная записка, которая была написана в августе 1933 года в Нарыме, в поселке «Новый Путь», в притоке реки Назины. «Инструкторам-пропагандистам Нарымского обкома партии Величко». Тут номер его партбилета указан, отметки 59-го года о том, где находится оригинал этой записки. Записка на имя Сталина секретаря Нарымского окружного комитета партии Велидова и первого секретаря западносибирского райкома партии Эйхе. Она пространная, здесь 12 страниц, у нас, конечно, мало времени. Я тоже зачитаю только несколько абзацев.
«29-30 апреля 1933 года из Москвы и Ленинграда были отправлены на трудовое поселение 2 эшелона деклассированных элементов. 18 мая первый и 26 мая второй эшелоны, состоя из трех барж, были высажены на реке Оби, в устье реки Назина на остров Назино, северная окраина Нарымского округа. Первый эшелон составил 5070 человек, второй – 1044, всего 6114 человек. В пути, особенно в баржах, люди находились в крайне тяжелом состоянии: скверное питание, скученность, недостаток воздуха, и в результате высокая смертность. В первом эшелоне она достигала 35-40 человек в день».
Показателен такой факт: «Первый эшелон пристал к острову в прекрасный солнечный день. В первую очередь на берег были вынесены до 40 трупов, и потому что было тепло, а люди не видели солнца, могильщикам было разрешено отдохнуть. Пока могильщики отдыхали, мертвецы начали оживать. Из этих трупов ожили и встали 8 человек, их не закопали. Сам остров оказался совершенно девственным, без построек. Люди были высажены в том виде, в каком они были взяты – в весенней одежде, без постельных принадлежностей. На острове не было ни инструментов, ни продовольствия. Весь хлеб вышел в баржах.
Такое положение смутило многих товарищей из сопровождавших первый эшелон. Однако эти сомнения комендантом Цепковым были разрешены так: выпускай, пускай пасутся. Жизнь на острове началась. На второй день выпал снег, поднялся ветер, а затем мороз. Люди были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову, есть гнилушки, кору и мох. По острову пошли пожары. Люди начали умирать. Они сгорали у костров во время сна, умирали от истощения и холода, от ожогов и сырости. В первые сутки после солнечного дня могильщики смогли закопать только 295 трупов…»
Наконец, последний результат: «В результате всего из 6100 человек, выбывших из Томска, и добавленных к ним 500-700 человек (точно установить не удалось) на 20 августа в живых осталось 2200 человек…»
Этот документ еще никогда не публиковался, мы его целиком, конечно, опубликуем с комментариями. Это реальность, таких документов я видел десятки. Они производят страшное впечатление. Меня совершенно не интересует, кто он был – великий менеджер или великий полководец.
Очевидно другое: из почти 2,5 миллионов спецпереселенцев, которые в эти спецпоселки попали за первые 3 года коллективизации, в так называемой кулацкой ссылке до второй мировой войны умерло до 1-1,5 миллионов. Мы даже не знаем точно сколько. Это больше, чем умерло в блокадном Ленинграде в условиях войны. Это только одна маленькая деталь правления и властвования этого человека.
Убитый XX век
Лобанова: Последние 20 лет мы так много говорили внутри Церкви о том, что да, наша Россия, наш народ так много претерпел, искорежен наш народ, искалечен, убит, закопан, испорчен за 20-й век. Но именно из православной церкви начнется моральное, нравственное, духовное возрождение всей нашей страны как некой закваски. И вот что получается: когда портрет Сталина на автобусе коммунисты вешают сумасшедшие, сразу протест, как только есть попытки обелить Сталина, какой-то протест есть.
А у нас в церкви появляются иконы Сталина в большой количестве. В нашей епархии, Санкт-Петербургской, недавно, несколько лет назад, и только вмешательством владыки митрополита остановили. В приходе настоятель заказал и повесил такую икону. У нас появляются и священники, и православные, и известные люди, которые придумали словосочетание и называют себя «православными сталинистами».
Понимаете, это у нас тоже появилось. Что с нами происходит? Если мы имеем совесть, у нас, прежде всего, должна была произойти перемена и переоценка, и прежде всего, к самому одиозному, нам всем знакомому образу отношение должно быть однозначным.
Почему именно у нас в Церкви возникла такая проблема? Я к Виктору Сергеевичу обращаю вопрос: что для вас этот фильм?
Правдюк: Мне кажется, что это сегодня очень актуально, и на целый ряд вопросов, на которые фильм отвечает, мы обязаны ответить. Я понимаю, что фильм будет встречен неоднозначно. Скорее всего, его нигде не будут показывать, потому что он, как мне уже объяснили, слишком выпукло ставит проблемы, мягко говоря.
Я надеюсь, что на историческом канале его все-таки покажут, а на большее мы, в общем-то, и не рассчитываем. Сегодня и наше общество, и если взять отдельные сословия, от студенческого до управленцев, достаточно расколото, не едино.
Я только что вернулся из Испании, был по приглашению общества изучения жизни и деятельности Франциска Франко, испанского каудильо, которому удалось выиграть гражданскую войну и спасти Испанию от того же самого большевизма, который был у нас и таким пышным цветом за 70 лет расцвел.
Испанцы в свое время очень хорошо понимали ту ситуацию, из которой их вытащил Франко, но сегодня их общество так же расколото, как и наше. Там одних франкистских партий уже 3. Это значит, что есть там левые франкисты, центристы, правые франкисты. Для них уже те события, которые были в Испании в 30-е годы, тот же ужас, когда так же, как у нас, убивали священников, поджигали храмы, взрывали их, убивали на улице.
Когда многочисленные левые, правые анархисты друг друга убивали по ночам – все это было, и когда это прекратилось с помощью национального движения во главе с генералом Франко, то тогда испанцы были ему благодарны. Сейчас это далекое прошлое, и Испания, которая находится накануне очень сложных ситуаций, экономических и прочих, там и безработица уже больше 20%, не желает подумать, а что с ней было тогда. Мне кажется, что это какой-то общий процесс.
Куда нам возвращаться?
Люди в основном помнят только то, что с ними было хорошего. Понятно, что при любом диктаторском режиме в любой стране мы помним, что мы были молоды, мы учились в школе, там были девушки, в которых мы влюблялись. Мы помним все хорошее, а все, что там было страшного, как-то уходит мимо. Это чисто психологический мотив, хотя есть еще одна причина, которая не из сознания произрастает, а сверху.
Дело в том, что в 90-х годах мы как следует не произвели анализ того, что с нами произошло, в отличие от многих других европейских государств того же социалистического лагеря.
Конечно, этот процесс захватил очень многих, но повеление общее под влиянием пропаганды советского союза в 20-30-е годы было очень заметно в Европе. Вот один пример: известный французский поэт и писатель Луи Арагон в 27 году напечатал поэму, которая называлась «ГПУ». Об этом есть в одной из серий фильма. Содержание поэмы было таким: ГПУ – это самое лучшее, что воспитано за тысячелетия, и пока во Франции не будет ГПУ, Франция жить счастливо и хорошо не будет. Вот смысл этой поэмы – призыв ГПУ во Францию. К счастью, оно туда не дошло.
Этот процесс настолько сложный, настолько трудно вернуться назад к некоторым истокам. Мы сегодня тоже думаем: а куда нам возвращаться? Сегодня государство Россия, которое только строится, надеюсь, у него еще есть перспективы вопреки Бжезинскому и прочим западным политологам, но куда нам возвращаться? То ли к какому-то периоду Советского Союза – оттепели Хрущева – то ли еще куда-то. По сути, это все есть некие издержки нашей жизни, некий вывих. Тело может быть здоровым, но вот у вас вывихнуло плечо. Я считаю, что 70 лет, которые мы прожили, — это был вывих, и надо это плечо обратно вставить и возвращаться к той исторической России, которая была до 1917 года.
Я не говорю про монархию, думать надо, какая будет Россия. Суть состоит в том, что та историческая Россия, которая имела блестящие перспективы до первой мировой войны, и, по словам Черчилля, всего немного не дотерпела до того, чтобы быть победителем в первой мировой войне, а значит, нормально развиваться, может быть, до конституционной монархии, но совершенно очевидно, что та Россия не дожила. Она была убита здоровой, она была тем организмом, куда вывих и нужно вернуть.
Я так сумбурно говорю, потому что мы живем в очень сложной ситуации, когда у нас есть очень проблем. И то, что мы сегодня не очень удачливы, это все, на мой взгляд, наследие сталинизма, потому что в нас выбита некая предприимчивость, мы разучились самостоятельно думать, делать какие-то выводы, менять свою жизнь в нормальном русле, не ценой каких-то репрессий, а просто взять и поменять свою собственную жизнь.
Нам пытаются внушить, что Сталин любил Церковь
В этом смысле мы все очень слабы сегодня, а поскольку мы слабы, значит, некие неудачи мы должны кому-то адресовать. Поэтому возникает сегодняшний образ Сталина, который национал-большевиками, неосталинистами возвеличивается. Нам пытаются внушить заново, что там был порядок, что он любил христианскую Церковь, что он носил икону Казанской Божьей Матери у себя в кармане и тайно молился. Тайно от кого? У меня вопрос.
Вот «Литературная газета» пишет о возрождении церкви, что он в 1943-м году наконец-то решил восстановить церковь. Но на самом деле репрессии не прекращались и после 43-го года, а этот ход Сталина с выбором патриарха был нужен в силу того, что он был настоящий прагматик. Ему нужен был патриарх, потому что более 11 тысяч церковных приходов и храмов на оккупированной территории ожили до 43-го года.
Кроме того, в войсках Третьего Пути, которые ему противостояли, в казачьих формированиях, в армии Власова воинские подразделения окормлялись русскими православными священниками, и это тоже беспокоило Сталина. Поэтому он решил очень просто эту проблему. Патриарх будет у нас в церквях, а они пусть в своих церквях молятся. Поэтому они в этом смысле будут в какой-то степени подконтрольными, потому что для каждого православного христианина существует иерархия. Патриарх – это все. Поэтому храмы у них там, в оккупации, а патриарх будет здесь в Москве, и все в порядке.
Тем не менее, если мы посчитаем, какое количество было репрессивных православных священников, особенно молодежи, которая пыталась пойти по православному пути. Самые страшные репрессии были по отношению к ним, даже в 60-70-е годы наиболее сурово преследовались все христианские молодежные организации подпольные, которые были в Советском Союзе, потому что власть чувствовала, что здесь ее слабость.
И сегодня я смотрю, какая была реакция на то, что мы здесь увидели Пояс Пресвятой Богородицы. Сразу же появилось огромное количество статей, сразу начались обвинения тем грекам, которые ее привезли, сразу арестовали одного из этих монахов. Масса ситуаций.
Сейчас в Греции — проамериканское правительство. Оно мгновенно отреагировало на то, что миллионы людей пришли к Поясу Богородицы. Им показалось, что это опасно, потому что если мы будем объединяться, если у нас будет не 20 партий, а одна нормальная российская православная партия, нам будет легче преодолеть очень многие трудности, которые мы сегодня все вместе переживаем.
Я надеюсь, что мы сейчас еще одну серию посмотрим, а потом поговорим.
«Дело» Иосифа Сталина». Восьмая серия «Цена коммунистических…»
Речь, прозвучавшая по советскому радио 3 июля 1941 года, была, конечно, незаурядной. Сталин написал ее карандашом сам. Даже ближайшие соратники вождя не знали содержания речи. Это была нижайшая просьба к народу, к братьям и сестрам, которых у него никогда не было. Не было до войны, не будет и после. После будут уже винтики, но главное в этом выступлении было другим. Сталин нашел беспроигрышное оружие, которым он сможет победить Гитлера. Этим оружием будет ужесточение войны.
Вот кинокадры лета 41-го года. Вермахт идет на Восток, идет мимо горящих полей, городов и сел. Кто их поджигает? Конечно, те, кто отступает. Зачем же немцам уничтожать то, что будет их тылом, а то, что на оккупированной территории остается большинство населения, это чем хуже, тем лучше. Им еще предстоит испытать и бомбардировки советской авиации. Сегодня мы знаем уже десятки свидетельств этого.
Зачем наши самолеты бомбят оккупированное население своей страны? Чтобы им несладко жилось.
Конечно, величие вождя, его дикое упрямство проявлялось и в руководстве войной. Воспоминания Рокоссовского, Жукова, Еременко не дают нам забыть об этом.
Две вещи, которые нам оставил Сталин
Лобанова: Какое главное наследие сегодня Сталин для нас оставил? Это две вещи. Первое, понимаете, у нас уже стало привычкой такое отношение к человеку, к народу, что человек – это ничто. Человек – это грязь, это пыль. Вот это Сталин все. И второе – это страх. Страх, прежде всего, сказать правду. Наверное, первое, самое страшное, преодолевается через второе. Когда мы начинаем говорить правду, появляется какое-то самоуважение, самостояние.
И вот это самоуважение уже только потом может как-то перерасти в наше предстояние Богу. Потому что иначе, в таком состоянии, когда непонятно, кто Богу предстоит, какая это грязь и пыль, как Сталин относился к людям, к тем, кем он управлял, без этого не будет ничего. Мне кажется, это самое главное, что мы будем преодолевать. И тот же вопрос к Виктору Сергеевичу адресую. Что сегодня – современное наследие Сталина, которое не дает нам покоя?
Маятник для России
Правдюк: Единоличная власть должна оцениваться, по крайней мере, двумя факторами. Первое – преумножение народа, когда его после власти стало больше, а не меньше. И то, что народ за эти годы стал жить лучше.
Если вспомнить знаменитую статью Дмитрия Ивановича Менделеева о народонаселении России, которая была написана в конце 90-х годов 20-го века, где Менделеев, один из русских гениев, полагал, что если Россия будет нормально развиваться без эпидемий, без войн, без бунтов, то к середине 20-го века в России будет примерно 450 миллионов человек населения, она будет доминировать абсолютно во всех категориях. В финансовом, экономическом, политическом – любом аспекте.
Если это предвидение Менделеева сравнить с тем, что произошло с Россией в 20-м веке, мы видим, что это ситуация маятника. Не преумножение народа, а уничтожение его. Где наши 450 миллионов к середине 20-го века? А сейчас, при общей динамике развития, нас должно было быть 700-800 миллионов в России.
А теперь представим себе эту совершенно невозможную вещь, что нас столько. Кто бы сегодня в мире мог с Россией, которой Бог дал богатства воды, леса, полезных ископаемых, соревноваться? Это была бы держава абсолютного мирового доминирования, и к этому она шла в 1913 году. Может быть, это и есть одна из причин полного крушения.
Стал ли народ жить лучше? Если мы объективно будем сравнивать потребление мяса, рыбы, стоимость жизни, сколько получал учитель, сколько люди платили за квартиру (я знаю это по большой семье Розановых, очень легко проследить Василия Васильевича Розанова, вначале учителя гимназии, а потом известного писателя и журналиста), так вот мы никогда после 1917-го года не жили вровень с 1913-м годом русской императорской России. Вот никогда и близко даже не приближались, и сейчас не приближаемся.
О чем тогда может идти речь? Какие идеалы мы должны сегодня в себе воспитывать, защищать? К чему стремиться? Мне кажется, что в этом свете все довольно ясно. Период, который мы называем сталинским, нанес нашему народу страшный ущерб. И вот как от этого ущерба избавиться, это и есть наша главная сегодня задача.
Растливший целую нацию
Лобанова: Кирилл Михайлович, попрошу вас тоже ответить на вопрос. В чем сегодня наследие Сталина?
Александров: Мне кажется, проблема заключается в том, что все те миллионные жертвы, о которых Виктор Сергеевич вслед за очень многими мудрыми русскими людьми пытается кричать, нанесли нашему народу урон, от которого мы как народ, может быть, уже и не оправимся. Я имею в виду в первую очередь русских, конечно же. Это был самый истребительный век. Но мне кажется, что это не самое страшное, что принес большевизм в Россию.
Самое страшное – это настоящее духовное растление целой нации, когда людей не только расстреливали. Как понятно, расстреливали или сажали в концлагеря по отношению к огромной массе населения ничтожное меньшинство. Если взять 200 миллионов и 1 миллион раскулаченных или несколько миллионов погибших в ГУЛАГе за 20 сталинских лет, это вроде такие величины несопоставимые. Но проблема заключается в том, что всех остальных людей научили врать, говорить на партсобраниях или профсоюзных собраниях одно, а дома другое.
Каждая ступенька карьеры была оплачена этим враньем. И, в конце концов, Виктор Сергеевич правильно сказал, что к 90-му году все заврались настолько, что просто система не выдержала и развалилась. Вот эта ложь, цинизм, которые делали людей, мыслящих на трех уровнях и потерявших способность различать дух, отличать добро от зла, — вот это самое страшное.
Мне кажется, что наши все попытки включить, вписать Сталина в какой-то позитивный ряд и оправдать сталинщину как явление связаны с тем, что мы из этой лжи не можем выбраться. Мы до сих пор не научились различать духов, отличать Христа от дьявола. Соответственно вся проблема заключается только в нашем христианстве, в том, стремимся ли мы к тому, чтобы жить по Евангелию, или нет.
Почему именно святая Русь попала в коммунистическую давку?
Вот вопрос задала одна пожилая дама. Первый пункт: «Мне кажется, что пока мы не назовем зло злом (Сталин), нам не выйти из порочного круга». Нам с Виктором Сергеевичем тоже так кажется. Хотя опять же, не в Сталине дело, просто персонаж наиболее зловещий. Мы живем в городе, который носит имя святого апостола Петра, у нас есть улица Бела Куна как пример. Их много – и Ленина, и прочие.
Может ли такое быть? Может ли в городе, который носит имя святого апостола Петра, быть улица человека, который виновен за истребление в Крыму в 1921 году десятков тысяч людей? Так или иначе, это палач и убийца. И пока наши улицы носят имена палачей и убийц, гонителей Христа, тех, кто попирали его церковь и верующих, у нас ничего не может быть. Это происходит именно потому, что мы до сих пор не можем назвать правду правдой, а зло злом.
Второй вопрос: «Почему именно святая Русь попала в коммунистическую давку?» Очень сложный вопрос, над которым бились лучшие умы русской религиозной и философской школ, и ответ на него есть. Просто сейчас в пяти словах, в трех минутах не сформулировать. Мне кажется, опять-таки все упирается только в одно: может быть, святая Русь была крещена, но не была просвещена? Может быть, наше исповедание Христа оставляло желать лучшего, несмотря на все наши благолепные храмы и монастыри к 1917-му году?
Страшные же цифры совершенно: в 17-м году в России было 56 тысяч храмов, часовен, молитвенных зданий, соборов и 140 тысяч духовенства, включая монашествующих. К 39-му году только расстреляно было 120 тысяч из 140, и из этих 56 тысяч храмов и часовен остались открытыми 200 или 300. Это произошло в самой большой православной стране мира – повод задуматься о нас самих и поискать ответ на этот вопрос.
Правдюк: «Сталин – бич Божий. Как вы относитесь к этой идее?» Я думаю, что это одна из причин. На самом деле, причин того, что с нами случилось, очень и очень много. Если бы она была одна, мы бы давно уже все всё поняли. Но их очень много. Есть и внутренние, и внешние. И то, что, может быть, вера была нетвердой, и то, что мы от нее отступились, мы оскоромились. Когда большевики закричали «Грабь награбленное!», все побежали.
Здесь вы видели брата А.Т.Твардовского Ивана, вообще все Твардовские были очень и очень талантливыми. Иван после Колымы, после того, как он был в плену в Финляндии, он вдруг, уже став директором восстановленного хутора Твардовских на Смоленщине, стал писать книги и две книги написал удивительной русской прозы удивительным чистым языком.
Я думаю, даже он считал их выселение в район Нарыма, о котором документ зачитывал Кирилл Михайлович, там где-то недалеко и умирала семья Твардовских, Божьим наказанием за то, что они оскоромились в 1918 году. За то, что они грабили награбленное, за то, что они брали чужое, не заработанное своим трудом. «Сталин – это бич Божий». Возможно, что это одна из причин нашей нетвердой веры.
Александров: Я думаю, что бич, но не Божий. Сталинизм – это идолопоклонство, свойственное части «православных» людей. «Может быть, стоит подумать о специальной молитве в нашей поместной церкви о том, чтобы Господь очистил нас от этого греха?» Я совершенно согласен, но это должно исходить от нашего священноначалия.
Вопрос: Вся моя семья была в блокаде, они мне все говорили: «Мы жрали корочку хлеба, а в Смольном жрали икру».
Александров: Это чистая правда, потому что самый страшный документ, который я вообще в своей жизни видел, — это меню на встречу нового, 1942 года, в обкоме партии, здесь, в блокадном Ленинграде. Ведь для того, чтобы деликатесы в Ленинград завозить по воздуху, выделяли истребители, прикрытие воздушное, когда каждый самолет был на счету.
Тема, которую не только Солонин поднимал, но она и раньше звучала, просто Солонин это сделал в публицистическом духе, к ней историки еще не приступали. Это проблема того, можно ли было увеличить снабжение Ленинграда зимой 41-42 года. Какие для этого были возможности? Это вопрос, который мы задавали финнам.
Ведь поразительно, что точно так же, как Советский Союз сохранял дипломатические отношения с Японией, против которой воевали наши союзники (англичане и американцы), так и Финляндия, которая вела войну с Советским Союзом, сохраняла дипломатические отношения с американцами до июня 44-го года. Существовала прямая возможность вступить в переговоры с правительством Маннергейма, например, о том, чтобы пересмотреть условия Московского мирного договора 40-го года, который финнами был очень тяжело воспринят, и вывести Финляндию из войны.
В этом случае блокада Ленинграда просто бы рассыпалась, потому что северная дуга блокады проходила по Карельскому перешейку, это были позиции финской армии. Я спрашивал у финских профессоров, есть ли в архивах Финляндии какие-то документы, которые позволяют говорить о том, что в конце 41-го года, когда в Ленинграде началась массовая смертность, по 10-20 тысяч человек умирало в неделю, по линии наркомата иностранных дел предпринимались какие-то шаги через американцев или шведов для зондирования почвы.
«Нет», — говорят финны. — «Нам ничего неизвестно. Мы тоже ищем, но пока нет никаких оснований предполагать, что зимой 41-42-го года Советский Союз пытался обсудить с финнами возможность прекращения войны». Ведь у финнов с немцами тогда даже не было договора о взаимопомощи. Они формально даже союзниками не были, потому что Финляндия вела свою собственную войну, отдельную от войны Германии. Это, конечно, отразилось на положении жителей города.
Вопрос: Я блокадница, блокадный ребенок. Был детский дом, где свирепствовал тиф, и наши в такое суровое время смогли его победить. Но я болела тифом, мама болела тифом, многие погибли от тифа. Так вот, тогда за кусочек можно было все купить, а мама 28 суток лежала без сознания, и приносили ей еду, как полагается. И вот нянечка, которая ухаживала, могла взять эту еду и озолотиться. Но ничего подобного: она ее кормила и выходила. То есть, русский человек – очень добрый человек, порядочный и честный. Не надо нас поносить.
Правдюк: Я не говорю о том, что русский человек за эти 70 лет озверел. Вообще ничего антирусского мы здесь не говорим. У меня, например, внутренний тезис: мир будет русским, или его не будет. Но это не потому что нужно его завоевывать гранатами, ракетами или атомными бомбами.
В русском человеке есть некоторые качества, на мой взгляд, которые очень нужны всему миру: доброта, отзывчивость, самодостаточность, потому что даже наши купцы в богатстве никогда не стремились стать миллиардерами. Когда у них было богатство, они начинали возвращать. Почему нас сегодня не 700 миллионов? Почему эти русские в земле? Почему они не родились? Где они? При нормальном развитии нас должно быть гораздо больше. И самое главное, что мы утратили вот это нормальное развитие. Вот это и есть результат Сталина и советской власти.
Читайте также:
Десталинизация: длина исторической памяти