Портреты
Они — бездомные, бродяги, алкоголики, наркоманы. Он — профессор вуза, летчик-истребитель с Украины, мастер спорта по горным лыжам, верстальщик журнала, выпускник философского факультета… Двенадцать лет он их кормит, одевает, восстанавливает паспорта, отправляет домой. Они называют его Александр Иванович. Он их — «свежеобворованные». К нему приходят стоящие у последней черты — тюрьмы, суицида, беспробудного запоя.
В конце 90-х успешный бизнесмен Александр Древицкий потерял бизнес, а следом и семью… Несколько лет мыкался по заработкам, пока не оказался в Москве.
— Все началось в 2007 году, когда я приехал в Москву из Петербурга. Хотел добиться помощи в администрации президента. У меня ведь все отняли. Денег почти не было, искал ночлег, на два-три дня. Так я и попал в храм на Гороховом поле.
Храм на Гороховом поле. Фото из открытых интернет-источников
Идти мне было некуда. Остался в храме — был послушником, разнорабочим — там большое хозяйство, всегда нужно что-то делать. А в то время туда с Курского вокзала всегда приходило много спившихся, обворованных, бездомных. Батюшка и говорит: «Давай, корми их, корми». Назначил меня на социальную работу. Ну и пошло-поехало…
— Зачем вы стали этим заниматься? Общаться с бездомными — сомнительное удовольствие…
— У меня не было к ним брезгливости. Наверное, потому что я знал, каково это — вдруг потерять всё. А была некая… духовная потребность. В те годы по десятку случаев в день было: приезжает человек, ему на вокзале предлагают выпить, подливают клофелин… Он приходит к нам — ни денег, ни документов. Им зимой даже ботинки резали — искали деньги в носках. А его же потом домой как-то надо отправить. И таких случаев… Из Питера в Магнитогорск ехали две сестры с заработков. Двести тысяч заработали, в банк не положили, везли с собой. В Москве на пересадке их обокрали. Приходят. В конце концов удалось в Питер обратно на работу отправить.
Никакого отношения к социальной помощи сам Александр прежде не имел. Скорее наоборот, жизнь его проходила в сферах, где нет места слабости и сочувствию… Проведя детство в городке под Винницей (тогда Украинская республика в составе СССР), после армии он не знал, куда податься, поехал в Ленинград, где учился в Институте советской торговли. Наступала перестройка, и Александр ощутил свое главное призвание — организовывать, развивать… Как и многие тогда, на волне предпринимательства, он создал с друзьями кооператив.
— Мы были первыми, кто привез в Ленинград пластиковые колпаки на колеса. Которые ставят для красоты. Тогда с такими ездили партийные чиновники и бандиты. И делали сами же. Под Винницей, где я жил, организовали производство, сюда мне привозили товар, я продавал.
— То есть вы были успешны?
— Вполне. Мне как-то все доверяли. И поставщики, и покупатели. У меня как-то получалось все организовать, чтобы работало. Это потом мне помогло здесь, в социальной службе. Тут же по сути ничего не было. Бездомных кормили время от времени.
— Правильно организованная социальная помощь — это что?
— Всё. От родов до похорон. Сколько было — бездомная, роженица — вызываем скорую, прямо к нам в церковь. Или умрет на улице. Приедет милиция, увезут в морг… Случаи разные. Отправлял бездомных в ночлежки, монастыри, больницы… Потом стал делать документы.
Паспорта
Со временем Александру Ивановичу стали помогать студенты-волонтеры, предприниматели-благотворители. Магазины привозили еду, одежду, обувь. Одна из главных забот — восстановление документов. Обворованные, бродяги, наркоманы, попавшие в трудовое рабство приходят без документов. Надежда на новую жизнь начинается с возвращения в ряды сограждан.
— Сейчас стало проще, — припоминая, вздыхает Александр Иванович. — Можно восстановить паспорт в любой точке России, где бы ты ни находился. До этого — только по прописке. Но и это все с трудом у нас. Наладили связь со здешним УФМС. Они шли нам на уступки, в других отделениях нам не делали паспорта, хотя и должны по закону.
— Многие без паспортов?
— Да, очень. Кто-то потерял по пьянке, кого-то обокрали. А без документов никуда. Ни домой вернуться, у многих же где-то есть семьи… и ни сделать ничего.
— Сколько паспортов восстановили за все время?
— Больше 800. Позавчера вот только Вадику паспорт заказали. А как-то раз я 14 паспортов сразу делал. Пять из них украинских, одноразовых, чтобы уехать могли. Бывает очень сложно. То за десять минут сделать можно, то месяц ждешь.
Александр Древицкий. Фото: Илья Луданов
Похороны
Несколько лет Александр Иванович помогает в организации похорон бездомных. Организовать в столице традиционное прощание с общепринятыми обрядами оказалось задачей из области «миссия невыполнима».
— Все началось с Сергея. Это мои первые похороны бездомного были, 2013 год. Смотрю, на паперти весь какой-то перекошенный человек стоит. Грязный весь, ну, бездомный. Мы его устроили в больницу. Стало лучше. Вернули к нам. Пристраивали по разным местам, в монастыри, но он снова попадал в больницу, становилось все хуже. И вот его снова привозят к нам, в два часа ночи. А в восемь утра он умер прямо у храма. Вот лежит он у нас здесь, и куда его девать?
— Такие похороны сложно организовать?
— Очень сложно. Шутят — в Москве легче дом купить, чем похоронить. Разве найдешь место? Я давай звонить всем своим волонтерам, друзьям. Познакомили меня с Еленой из одного ритуального агентства, и она вдруг говорит: «Я вам все бесплатно сделаю» — одежду, даже крест дубовый дала.
— Так бывает?
— Я подобные случаи считаю Божьей помощью. Рационально не объяснишь… Но это не всё. Еще с моргом рассчитать надо, они там как начнут насчитывать… Я к депутатам обращался, ко всем. Помогли деньгами. Автобус нашли до кладбища, волонтера сопровождающего. Отвезли, по-христиански похоронили. С тех пор я шесть похорон таких организовал.
— Если не заниматься организацией, как это происходит с бездомными?
— Приезжает полиция, вызывают труповозку, увозят в морг. Они же числятся «неопознанными». Там делают описание особых примет, татуировки. И хоронят, обычно на каком-то кладбище выделяют место для неопознанных захоронений. Или кремируют, это тоже часто.
Рабство
В свои пятьдесят пять лет подопечный Александр оказался в рабстве у цыган. У него отняли паспорт, избивали, заставляли попрошайничать, оформили на него несколько кредитов… Журналисты отбили его у цыган, Александр Иванович помог сделать паспорт. Устроили на работу…
Александр. Фото: Татьяна Бондарева
Но так везет не всем. Множество бездомных — инвалидов, людей с формами умственной отсталости и психическим расстройством забирают, по сути, в трудовое рабство.
— Как это происходит?
— Это целые организации. Официально оформленные. Они берут бездомных в рабочие дома. Снимают коттеджи за городом, заселяют туда человек по пятьдесят, и те там работают. Есть дома-то приличные, там зарплату платят каждую неделю. А многие дома — отношения тюремные: денег не дают, паспорта забирают — почти рабство. Уйти оттуда очень сложно.
— Чем занимаются?
— Стройка, озеленение. Сезонные работы.
— Много таких домов?
— Вокруг Москвы — десятки.
— А как же полиция?
— Вот случай недавно. На моих глазах забирали в такой дом девушку, Инна, 30 лет. Она бездомная, ВИЧ-инфицированная, еще и с психическим расстройством. Я вызвал полицию. Они — мы ничего сделать не можем, это благотворительные организации, они помогают бездомным. Вот так. Они ж их там кормят, одевают-обувают, не подкопаешься.
— Инну забрали?
— Да. Но после того, как мы шум подняли, с ней сейчас там хорошо обращаются, постоянно звонит, рассказывает.
— С этим можно бороться?
— Конечно. Ну вот бывало — хотят кого-то забрать. Вмешаешься, окружат десяток зазывал: «Это наша территория, чего сюда пришел?» Надо работать, не лениться. Отошел, вызвал полицию. А если они чувствуют безнаказанность, видят, что за человеком никто не стоит…
— А у нас кто-то за человека стоит вообще?
— Только сам… Спасение утопающего, как говорится… За ними ничего нет.
Фото: Илья Луданов
Александр Иванович говорит про беззащитность, и видно – знает, о чем говорит. Не сериальный «бандитский Петербург» сыграл в его судьбе роковую роль — он всё потерял. А вернее — всё отняли. Приложили к этому руку и бывшие товарищи. Потом распалась и семья… Он давно «перевернул страницу» и с неохотой говорит об этом. Но именно цепь таких событий привела его в Церковь и службу социальной помощи. Благодаря опыту ему так много удалось сделать и продолжать помогать тем, кому, как кажется, помочь нельзя.
Тимофеева слабость
Волонтер Тимофей — алкоголик со стажем, несмотря на молодой возраст. Тимофею всего тридцать лет. Закончил философский факультет, защитил диссертацию. «Очень талантливый, во всем. От кулинарии до языков, — рассказывает Александр Иванович. — И при этом — за тридцать лет ни дня не работал. Ничего не делает. Причем шустрый такой, помогал все мне с бездомными, волонтерил. Но потом раз — и сбегает.
Александр Древицкий. Фото: Илья Луданов
— И пьет?
— Да. Еще и наркоман. Три дня назад его собутыльники порезали, повредили артерию на ноге… Напоролся на буйного. У того с собой нож, как мачете. В Склифе лежит. Сам главврач говорит: «Такой хороший парень. Что ж такое с ним…»
— А вот что? Это всё алкоголь?
— Если смотреть глубже — халява. Зачем работать, когда можно выпиваючи жить? Им это нравится. Одна цель — на водку. Люди им подают. Это ведь не так давно. В Советском Союзе такого не было. Три бомжовские статьи: тунеядство, алименты, паспортный режим (если проживаешь без прописки). Забирали в вытрезвитель или в милицию. А сейчас этого нет, никто не забирает. И слабых людей это затягивает. Нужна сила воли. Стрессы, испытания, в жизни что-то случилось. И он хватается за бутылку. А тут подходят опытные алкоголики. Он с ними пробудет неделю, и ему понравится. Есть такие, кто хочет выйти из такой жизни. А есть такие, которым все равно.
Фото: Илья Луданов
— Если человек хочет выйти, ему можно помочь?
— Да. Я им говорю — я вас вытащу. Но ты потом не убегай туда, обратно.
— А если не хочет выйти?
— Ничего не получится. Любой психиатр скажет — если человек не захочет сам, ты его не заставишь. Если он не захочет прекратить пить, если не хочет бросить колоться — ты его не заставишь.
Фото: Илья Луданов
Серега из Ельни
Сейчас Александр Иванович при храме не работает, уже полтора года он — сам себе социальная служба. Хотя организованной работы, где можно было бы создать крупный центр помощи бездомным, наподобие такого, как был у него раньше, ему не хватает. Он не скрывает — хотел бы вернуться на социальную работу. Пока же к нему обращаются по знакомству, иногда он «патрулирует» известные места дислокации бездомных — в районе метро «Сухаревская» или на Чистых прудах. Здесь мы и встречаем Серегу — обросшего и опухшего, с большой головой, узкими, хилыми плечами и руками в зековских наколках. Обворованного, с паспортом и десятирублевой монетой в кармане. Ночевал он сегодня на газоне у Чистых прудов и понятия не имеет, что делать дальше…
Фото: Илья Луданов
Серега из-под Ельни — старинного городка под Смоленском. После 9-го класса с ватагой местной шпаны его осудили за кражу, дали 7 лет. В тюрьме отучился на автомеханика. Вышел. Бывший заключенный, без высшего образования… приличную работу не нашел. Вот и слоняется Серега после освобождения по городам и весям, по заработкам… и — по собутыльникам.
Теперь Серега стоит перед нами:
— Мужики, дайте попить, — просит севшим голосом.
Сергей. Фото: Илья Луданов
На улице жара под тридцать. Покупаем воду, он много и жадно пьет.
— Возвращаюсь с заработков из Тульской области.
Решаю проверить его:
— А откуда конкретно?
— Недалеко от поселка Куркино. Строили свинарники, — на «чистом» (но очень мутном) глазу отвечает Серега.
Похоже, не врет. Александр Иванович просит посмотреть его паспорт.
Фото: Илья Луданов
— Сколько заработал?
— Четырнадцать тысяч дали за полтора месяца.
Со своей строительной бригадой он добрался до Москвы, где должны были разъехаться по домам.
— Ну и… расслабился, — отводит глаза.
Очнулся без денег и вещей. То, что сохранил паспорт — везение.
— Чего хочешь?
— Домой надо. Там жена, огороды…
Александр Иванович достает телефон, договаривается с одним из своих волонтеров. Выясняется — ехать можно только завтра.
— До завтра продержишься?
— Да.
Александр Иванович поворачивается ко мне:
— Не продержится.
Не стесняясь Сереги, спрашиваю:
— Что бы с ним дальше стало?
— Сейчас бы прибился к какой-нибудь группе, их тут много слоняется. Налили бы ему… и все. Или спился бы, или посадили снова за мелкую кражу.
Смотрит на Серегу.
— Поедешь со мной. Найдем угол переночевать. А завтра отправим.
— Не сопьется? — спрашиваю.
Александр Иванович пожимает плечами.
— Жена, дом… Не должен.
Они уходят. Смотрю им вслед.
— Ну, удачи тебе, Серега.