Приколы, «пирожки» и просьба быть проще. Как вместе с языком меняются ценности, а культура становится игрой
Сегодня молодые люди уже не скажут: «Не кричите во всю ивановскую», не сядут в кружок, чтобы травить анекдоты, к книжному языку в лучшем случае отнесутся с усмешкой, а то и опробуют на вас свой юмористический жанр – прикол.
Культура ориентирована на них, подростков, и через нее все мы немного «молодеем». Что об этом можно узнать из нашего повседневного языка, почему «пирожки» – вовсе не упадок русской поэзии и как на наши ценности влияет англоязычная культура, рассказывает доктор филологических наук и специалист по аксиолингвистике Владимир Карасик.
– В языке отражаются ценности общества. Можно ли увидеть изменения наших ценностей, наблюдая за языком?
– Вопрос о ценностях – это ключевой вопрос культуры. Культура и язык тесно связаны – это аксиома, а ценности в языке выражаются различными способами.
Есть так называемые ценностно маркируемые, ценностно порождающие правила поведения. Я имею в виду прямые запреты на определенные действия, отношения. Они проходят в языке. В общем-то, традиционно их относят к сфере религии, к сфере юриспруденции, к сфере этики, иногда даже к сфере обычной жизни. Есть предписания. Самые жесткие нормы – это нормы запретов, чего делать нельзя. Это отражается в языке – осуждаются те, кто это делает, и есть специальные слова, называющие тех, кто ведет себя вопреки определенным требованиям, кто нарушает запрет.
Есть и предписания: «Следует делать то-то, то-то». Это прописано прежде всего в религиозных текстах. Это то, что должно быть так или иначе выражено, сказано, пересказано из поколения в поколение. Ценности выражаются и в пословицах, и в устойчивых речениях, причем стоит обратить внимание, что они выражаются прямо и косвенно, скажем, через сравнение, через метафору, через ироническое высказывание. Очень интересные способы выражения ценности.
Ценности выражаются в значении слов, которые называют определенные характеристики поведения, поэтому, например, в русском языке детально-детально отражена сфера уважительного и неуважительного отношения к другим людям. Это очень интересно, когда мы сравниваем, скажем, русский и английский.
Владимир Карасик. Фото: Pushkin State Russian Language Institute
Кто занимался английским и знает русский язык, сразу обратят на это внимание: в русском языке в значениях слов, в глубинных смыслах заложено требование не только вести себя уважительно по отношению к другим людям, но и испытывать внутри себя, в душе, в обязательном порядке уважение к другим людям. Потому что, скажем, как мы по-английски будем передавать значение слов «нахал», «наглец», «хам»? А это осуждается в русском языке. По-английски будет сказано: «Он ведет себя грубо», «Он ведет себя невежливо». То есть там внутренний мир человека закрыт, не нужно в это дело лезть. В русском языке четко говорится: «Нет, ты должен уважать». Есть разница между нахальным и наглым поведением.
Все высокое и книжное становится игрой
– Вы много работаете со студентами. Говорят, что молодые люди, даже те, кто учится на филологическом факультете, меньше стали употреблять фразеологизмы, пословицы. Значит, молодежи стали менее важны те ценности, которые выражаются через эти устойчивые речения?
– В языке меняется все, в том числе и фразеология. Меняется субъективный аспект фразеологии, все великое богатство фразеологического фонда остается. Для обиходного общения достаточно ограниченного количества слов, нам не нужна высокая синонимика, а из современного общения ушел высокий стилевой регистр. Соответственно, в общении школьников, студентов фразеология стала отходить на второй план. Никто сейчас не скажет: «Не надо кричать во всю ивановскую». Всё. Это такой фольклорно-диалектный тип фразеологизмов. Он ушел и замещается другими типами фразеологизмов, сравнений, игрой слов, какими-то другими единицами. Согласен с вами в том, что речь очень многих наших современников стала гораздо беднее. Почему? Потому что уходит из повседневного употребления книжность.
– Почему?
– Книжное общение уходит, потому что оно выглядит неестественно. Повседневная разговорная речь тяготеет к другим формам, к сниженности. Появляются новые табу, например, табу на патетику. А книжное ассоциируется с патетикой, а патетика – это неискреннее поведение. Значит, все патетичное превращается сразу же в иронию, в игру.
Но я думаю, что широкий круг носителей современного русского языка неоднороден, и в нем есть и люди, которые по-прежнему много читают, есть люди, которые способны к языковой игре, к языковому творчеству, и есть люди, которые могут быть отнесены к языковым экспертам, которые поправят собеседника, если он скажет как-то «не так», причем поправят, может быть, даже мимически: просто улыбнутся или посмотрят внимательно, и всё, этого будет достаточно.
Посмотрите на использование цитат из художественной литературы в речи: какие-то цитаты у нас проходят все время, какие-то уходят, и это не только художественная литература, точно так же работают библейские цитаты. Скажем, для англичан выражение «Посылать свой хлеб по водам» очень актуально. Для русских актуально что-то другое.
Властно внедряются различные новые прецедентные тексты. Я имею в виду строчки из популярных песен, строчки из анекдотов, строчки из рекламных текстов. Знаете, на современных копирайтерах лежит большая ответственность, они должны понимать, что теперь подключились к очень важной категории людей – людей, определяющих уровень культуры. И если у копирайтера есть чувство ответственности за это дело, хорошо, а бывает, что и нет.
– Вот вы говорите, что используются строчки из анекдотов, а ведь наши студенты практически не рассказывают анекдоты.
– Анекдоты тоже, как и все остальное, видоизменились. Они остались, анекдоты есть, есть шутки. Посмотрите на стремительно развивающиеся в интернете смеховые жанры, посмотрите на демотиваторы, как они прекрасно развиваются, посмотрите на «пирожки» и «порошки», среди которых есть настоящие шедевры. Юмор никуда не денется, юмор – обязательная часть общения. Другое дело, что есть разные типы юмора, есть разные языковые личности, уровни разные.
– Если в обществе существует некий запрет на патетику, не возникает ли запрет и на некие формы юмора, к которым мы привыкли, потому что это тоже своего рода патетика? Ведь в анекдоте очень много патетики и языковой игры.
– Суть анекдота, по Бахтину, карнавальная. Анекдот должен что-то переворачивать. Раз что-то должно вызвать улыбку, оно: а) актуально; и б) говорящий показывает, что оно так или иначе вызывает критику. Актуальное и вызывающее критику.
Я думаю, что патетика сейчас осуждается явно, неявно отодвигается. Это требование всей современной культуры. Молодежь является носителем этого требования, но не только молодежь его выполняет. Посмотрите: политики встречаются без галстуков, уходит в сторону официоз, он закрепляется в определенных, очень жестких сферах, когда в каких-нибудь бизнес-структурах говорят, какого цвета должны быть колготки, дресс-код вводится. В бизнес-структурах да, а в других сферах – нет. И мы понимаем: а вот здесь мы можем играть по другим правилам. И, соответственно, патетика противоречит некоторым принципиальным характеристикам современного общения, современного поведения.
– Каким же?
– Прежде всего патетика противоречит демократизации, а демократизация связана с искренностью поведения.
Если я говорю высоко, если я стараюсь в своей речи как бы встать на котурны, люди говорят: «А что случилось? А почему? А что, нельзя это сказать проще?»
И существует целый ряд фраз. Обратите внимание: «Будь проще, и к тебе потянутся люди». Эти фразы ироничные, но они сразу же ставят на место человека, который недостаточно чутко воспринимает свою речь.
– А как же добиться чуткого восприятия речи?
– Мы ведь не сами с собой говорим. Мы живем в окружении людей, и достаточно того, что кто-то из наших писателей назвал «полуулыбочки», но очень заметной полуулыбочки. Как только собеседники начинают иронически улыбаться, каждый человек начинает понимать: «Стоп, я что-то не то говорю, я что-то не так говорю». И поэтому здесь будет очень мощный фактор выравнивания. Потом посмотрите: философы, культурологи, социологи говорят о том, что современное общение в значительной степени игровое. Игра и патетика – это антонимы. Можно играть в патетику, но тогда это будет намеренное переворачивание патетики. Можно, конечно, взять и надеть кринолин и пойти в кринолине на дискотеку, но это будет игра. Значит: первое – это демократизация, второе – это игровое общение, рост игрового общения везде, в выступлениях политиков на самом высшем уровне, где угодно проскальзывают нотки игрового поведения.
Мы все становимся подростками
– Ставшее знаменитым «подхрюкивает» – знак, что политик себе позволяет играть?
– При встрече с журналистами он считает, что это уместно. Ну, собственно говоря, требование уместности – цицероновское требование.
Есть еще одна характеристика общения – то, что мы называем ювенилизацией культуры, ориентация современной культуры на молодежь. Не на людей среднего возраста в традиционном понимании, не на людей старшего поколения, не на детей.
Кстати, интересная вещь: очень часто наших современников упрекают в инфантильности. Инфантильность – это поведение маленьких детей, это плохо, это осуждается, это нехорошо. Если кто-то ведет себя инфантильно, значит, кто-то должен ему утирать нос. Это не годится! А вот ребячливость, поведение подростков – вот это выводится на первый план. Не случайно в свое время культурологи обратили внимание, что голливудские фильмы сориентированы именно на эту категорию людей. Мы все становимся подростками.
– Обвиняют в инфантильности, а нужно говорить о ребячливости?
– Ювенильность, ребячливость. Есть такой термин, он у нас в стране не прижился – «пуэрилизм». Вот мальчик. Мальчиковское такое поведение, но не детское. Кстати, в русском языке есть и шалость, и озорство, и целый ряд синонимов.
– При этом они практически все ушли из активного использования?
– Тем не менее, это наблюдается. Очень интересные явления, которые связаны с ценностями поведения и с юмором. Можно даже выделить несколько типов юмора. Я не претендую сейчас на полноту, просто предлагаю такой вариант: поведение может быть серьезным и несерьезным, а несерьезное поведение распадается на три типа.
Тип первый – полусерьезное поведение. Это когда у человека серьезное лицо, а в глазах чертики. И с такими людьми всегда очень интересно общаться, потому что человек в любой момент может переключиться на смех, а может сказать: «Вы меня не так поняли…» Это держит в тонусе, это интересно. Сюда же относится, кстати, ирония. Интересный вопрос: почему в русском традиционном коммуникативном поведении не принята ирония в таком количестве, как, скажем, в англоязычном общении? Там сплошная ирония, сплошные скрытые уколы.
– Сейчас англоязычная культура активно влияет на русскую. У нас может появиться такое же количество иронии?
– Думаю, у нас против этого очень мощный иммунитет. Английская лингвокультура сориентирована, как считают культурологи, на приоритет такта, а русская культура – на приоритет искренности. Тактичностью можно пожертвовать в ряде случаев, искренностью – нет. По-английски – наоборот. Но это заслуживает отдельного обсуждения.
Итак, первое – это полусерьезное общение, юмористическое. Второе – это, собственно говоря, шутливое общение. Это шутки, это анекдоты, это смешные истории, это смешные сравнения и много-много-много всего. Интереснейшая вещь. Это есть в любой культуре и есть в русской культуре, конечно же. Главная характеристика этого типа юмора – желание сделать приятно собеседнику, развеселить, сблизиться. Это очень хороший, позитивный юмор. А вот за этим идет третий тип юмора, который, к сожалению, в наши дни стал очень активно распространяться. Я имею в виду не только черный юмор. Я имею в виду любой юмор, назначение которого – развеселить себя любимого, а не собеседника. Я смеюсь главным образом для собственной потехи.
Для этого появилось слово, которое почти стало термином – «прикол».
Я прикалываюсь, я смеюсь, я получаю удовольствие, нехорошее удовольствие, потому что, возможно, я делаю кому-то больно при этом. Распространение этого типа юмора должно нас насторожить.
Как себя вести, когда кто-то над тобой прикалывается? Конечно, с одной стороны, если надо мной прикалываются, значит, я что-то не так сделал. А может быть, это уже просто внутренняя агрессивность моего партнера? Или что-то еще?
Кстати, обратите внимание, даже по словарю пословиц Даля в списке русских пословиц огромное количество шутливых речений. Каких угодно, начиная с фраз, скажем: «В каждой избушке свои погремушки». Я занимался сопоставлением англоязычных и китайских пословиц и заметил, что у них шутливых речений гораздо меньше. Возможно, сам жанр пословиц у них связан с нравоучением, назиданием. Об этом говорят серьезно. Но в русском языке это считается уместным, назидание может быть не только серьезным, может быть и смешным.
Очковтирательства стало больше, а слово ушло
– Мы уже говорили, что есть влияние англоязычной культуры на русский язык, русское общество и русскую культуру. А на ценности это как-то повлияло?
– Повлияло, отрицать не буду. Но есть разные сферы и разные зоны ценностной картины мира. Есть такие зоны ценностной картины мира, которые поддаются влиянию в большей мере, и те, которые в меньшей мере поддаются влиянию. Влияние глобализации на художественное сознание, на художественную литературу, на поэзию, на что-то еще вот такое – не настолько глубоко. Это сфера с очень мощным иммунитетом великой культуры, у нее есть чем защищаться.
А вот то, что связано с деловым общением, с бизнесом, с продвижением, с рекламой – это самая уязвимая часть. Посмотрите на школьную нашу практику. Сейчас внедряется стереотип портфолио: каждый ученик должен иметь достижения, которыми он, подчеркиваю, должен уметь похвастаться. Это вступает в очень резкое противоречие с традиционным опытом, с традиционной моделью поведения: хвастаться нельзя.
Кстати, англичане тоже осуждают это. Хвастовство там очень осуждается. Нет культуры, которая бы продвигала: «Хвастайся!» или что-то там еще. Нет, этого нет. Но портфолио пришло именно оттуда, это не наше изобретение. Теперь остаются сферы, где люди начинают думать: «Значит, в этой ситуации я лучше промолчу, но в этой ситуации мне необходимо сказать».
– На молодежь сейчас влияет в большей степени язык уже ювенилизированный, или мы можем говорить о том, что соблюдается баланс традиционной языковой культуры и новой?
– Молодежь по природе своей стремится к обособлению, поэтому в любую эпоху молодежь говорит так, как говорит молодежь. И в этом ее суть. Молодежь ощущает свою обособленность, и как только начинает ее терять, значит, перед нами уже не молодые люди. Это просто социальная характеристика. Это и было, и будет всегда. Другое дело, что есть разные группы молодежи, и есть люди, которые очень остро переживают свою возрастную идентичность, а есть люди, которые, в общем-то, не настолько остро это переживают. Есть разные психотипы.
– За все время, которое вы занимаетесь ценностями, вы заметили, что в языке какие-то ценности отодвинулись на второй план, а какие-то, наоборот, стали максимально подчеркиваться?
– Очень сложный процесс! Когда смотришь на язык, то возникает ощущение магмы, лавы, в которой то одно всплывает, то другое всплывает…
– И можно обжечься?
– Обжечься, конечно, можно. Лава и есть лава. Конечно, некоторые ценности отодвигаются на второй план. Я имею в виду прежде всего ценности коллективистской культуры, выраженные прямолинейно в лоб. Сейчас фраза «Прежде думай о родине, а потом о себе» вызовет в ответ неприятие. Не потому, что не нужно думать о родине, а потому что не нужно говорить это в лоб. Раньше это можно было сказать в лоб, теперь нет, теперь это должно остаться чем-то личным, интимным.
Меня в свое время интересовал очень интересный концепт в русской лингвокультуре, в русском языке – «очковтирательство». Я задаю вопрос своим студентам: «Знаете ли вы, что такое очковтирательство?» Они пожимают плечами, кто-то знает, кто-то – нет, в конечном счете говорят: «Ну, это обман». Я говорю: «Хорошо. Если вы пообещали молодому человеку пойти на свидание и не пришли, это очковтирательство?» Они говорят: «Нет, не очковтирательство». «А если вы начальник какой-то и вам отрапортовали о выполнении на сто процентов, а на самом деле выполнено под сомнением на 70, это что?» Они говорят: «А вот это очковтирательство». «Значит, вопрос такой: очковтирательство – это специфический обман контролирующих официальных организаций. И как вы считаете, сейчас очковтирательства стало больше или меньше?» Все хором говорят: «Больше!» Я говорю: «А почему тогда это слово ушло? Почему оно стало неактуальным?»
Потому что оно не вызывает внутреннего протеста! Мы перешли на ценности индивидуальные. Вот обмануть товарища – плохо, обмануть руководство – это не товарищей. Поэтому возникают такие проблемы нашего развития, над которыми надо думать.
– Вы сравнили язык с лавой… Если язык – это лава, то что в языке, какое событие в языке или культуре – извержение вулкана?
– Поэзия. Конечно же, поэзия. Кстати, хочу отметить: вот говорят о падении культуры, говорят о падении уровня, а ведь, если подумать, сейчас в наши дни наблюдается небывалый расцвет поэзии на русском языке. Ушла цензура. Да, хлынул поток низкопробной поэзии в интернете. Но в этом потоке попадаются такие бриллианты, такие сокровища!
Когда-нибудь литературоведы наверняка найдут терминологическое определение этому периоду. Вот был золотой век русской поэзии, был серебряный век русской поэзии. То, что мы переживаем сейчас, это явно не чугунный, не медный век. Это расцвет, очень интересный расцвет, заслуживающий внимания и положительной оценки, поэтому у нас есть все основания, чтобы смотреть вперед с оптимизмом.
Фото: rawpixel.com