Греческое начало
– По словам французского профессора Карлоса Леви, первыми стали переводить тексты греческих философов на родной язык римляне. Почему вопрос о языке и переводе так важен?
– Римляне перевели не только философов. Они начали с того, что перевели на латинский язык «Одиссею» Гомера, став первым народом, который понял, что может выразить чужую культуру на своем языке. Так они создали механизм вхождения в европейскую культуру для других народов. Перевод на свой язык сделал возможным восприятие чужой культуры как своей без отказа от собственной: прекрасные и сложные тексты, созданные на греческом языке, становятся образцами для литературы, создаваемой на латыни, а потом и на европейских национальных языках.
Греческое начало остается фундаментом европейской культуры именно потому, что прочие народы, входящие в нее, воспроизводят греческое наследие на своем языке.
Эта потрясающая целостность европейской цивилизации – принципиально важная вещь. Перевод греческих текстов на латинский язык можно назвать событием общечеловеческого масштаба: римляне стали образцом мудрого смирения для всех народов, приобщающихся к европейской цивилизации.
Без переводов с греческого не существовало бы римской культуры, а без переводов с греческого и латинского не было бы и всей последующей европейской культуры в том виде, в каком мы ее знаем сегодня.
Возьмем пример развития так называемой Византийской империи, а собственно говоря, Римской империи, или империи ромеев. Что там происходило? На греческом языке сохраняется вся греческая литература, всех классиков переписывают, толкуют, изучают, пишут схолии и, разумеется, создают школы, где всё это изучается и преподается.
Ромеи оказались верными хранителями прежней культуры, но в известном смысле они были неспособны творчески развивать определенные пласты богатого наследия своих предков. Но именно это делают варвары, очень медленно осваивая исходно чуждое для них наследие. Германцы, франки, лангобарды усваивают культуру римлян и развивают ее на латинском языке, и только значительно позднее обращаются к переводам на национальные языки, находя в самой работе над пониманием и переводом классических текстов источник для невероятного расцвета своей культуры на родном языке.
С чего начинается действительное противопоставление Западной и Восточной частей Римской империи? С Карла Великого, который создает Аахенскую академию: благодаря ей на Западе у христианизированных варваров появляется первый очень скромный, но принципиально важный центр восприятия и репродукции латинской культуры, самых ее азов. Серьезный интерес к грекам появляется тремя веками позже, а переводы классических текстов на национальные языки начинают систематически появляться на Западе еще позднее.
Но когда мы говорим обо всех этих процессах, мы выпускаем из виду, что наряду с классической литературой была христианская литература, которая создавалась на греческом языке и уже опиралась на греческий перевод Семидесяти толковников (греческий перевод Библии, сделанный во II веке до Р.Х. – прим. ред.).
Фото: mgl.ru
Когда сам порядок слов – тайна
– Есть ли связь принципа перевода культурных текстов с принципом перевода текстов религиозных? Может ли перевод священного текста стать основой религиозного роста?
– Если мы посмотрим переводы и бесконечные переложения Цицерона, то будет совершенно ясно, что Цицерон был занят не столько переводом, сколько развитием собственного представления о языке, о мире, возможностью выразить тонкости, которые он видит в греческом тексте.
Другое дело – Иероним Стридонский (перевел Библию на латынь в IV веке, его перевод получил название Вульгата и стал основным библейским переводом Католической Церкви до середины ХХ века – прим. ред.), знаток и почитатель текстов и стиля Цицерона, он переводил сакральные тексты не на язык Цицерона, а используя и все латинские переводы, и перевод Семидесяти, и древнееврейский текст, будучи тем самым во всеоружии предшествующей традиции.
При этом Иероним специально размышлял и рассуждал о принципах перевода, особо отмечая, что в переводах с греческого он передает не слова, а мысли. Но Иероним делает оговорку: это не относится к текстам Священного Писания, где сам порядок слов – тайна. Верность этой тайне умели сохранять переводчики на церковнославянский. Но если мы попробуем переводить Библию на русский язык дословно, то не много преуспеем. Здесь нужна работа другого уровня и качества.
Перевод культурного и религиозного текста – разные вещи. Религиозные тексты часто предполагают символическое толкование. Поэтому, с одной стороны, мы должны точно перевести слово и текст, а с другой стороны, закрепить за этим словом всю ауру его толкований.
Почему создается Гекзапла (переводы Библии на разных языках, выписанные параллельно в шести столбцах. Труд был выполнен Оригеном в III веке, до нас полностью не дошел, так как списки были уничтожены после того, как в VI веке Ориген был объявлен еретиком – прим. ред.) – сличение разных переводов? Потому что важно посмотреть, как текст выглядит на других языках.
Можно сколько угодно переводить классическую литературу. Это способствует интеллектуальному и эмоциональному развитию, и появляющиеся новые переводы классических текстов подтверждают возможности каждого нового поколения интерпретировать эти тексты.
Другое дело – тексты сакральные. Они живут в церковной традиции. Запретить переводить их вне традиции, конечно, никто не может, но – каков может быть результат? Если перевод делается вне Церкви, то сакральность текста ускользает, что в значительной степени обессмысливает труд переводчика. Перевод, который приобретает авторитет, создается в церковной традиции.
Благодаря ромеям мы приобщились к европейской традиции как к церковной. К XIX веку мы усвоили ту же традицию еще раз – на рационалистическом уровне. Наше духовное образование, как и светское, усвоило западные образовательные и научные достижения.
Даже в XIX веке именно в Церкви были лучшие специалисты по греческому, латинскому, древнееврейскому языкам. Именно тогда, в период расцвета нашей светской и духовной культуры, было создано такое церковно значимое явление, как Синодальный перевод Библии на русский язык, под руководством святителя Филарета, митрополита Московского.
Создавались и создаются другие русские переводы текстов Священного Писания, и в довольно большом количестве. Они свидетельствуют о самосознании переводчиков, о том, что новое поколение хотело бы лучше понять эти тексты. Но для подлинного освоения священного текста этих индивидуальных усилий недостаточно. Критерий верности перевода – церковная традиция как таковая.
Сейчас у нас в Церкви пока нет такого потенциала, который был тогда. У нас еще очень слабо знают греческий язык. Я, как Катон, который всегда говорил: «Карфаген должен быть разрушен», всегда говорю: «Греческий надо изучать».
Фото: pstgu.ru
Греческий язык – в средние школы?
– По моему мнению, было бы неплохо факультативно ввести классическую филологию и в общеобразовательные школы.
– Это очень сложно сделать. Это же огромная цивилизационная, культурная, образовательная работа. Но это чрезвычайно важно! Почему у нас в России такое количество переводов произведений святых Отцов? Только потому, что в масштабе всей Церкви было представление, что нужно тратить усилия на сохранение их наследия. Святитель Филарет Московский был одним из инициаторов перевода Библии, но в значительной степени он продолжил то, что было начато до него.
Русский перевод Священного Писания – только один из результатов огромной работы, наиболее зримый для постсоветского человека, приходящего в Церковь. Опекаемый тем же святителем Филаретом перевод творений святых Отцов, создававшийся в четырех духовных академиях, – ничуть не менее значимый, чем перевод Библии или переводы Платона и Аристотеля.
Переводчики светских и священных текстов могут работать вместе в рамках одной цивилизации, реализуя то, о чем говорил отец Георгий Флоровский: возвращение к Отцам, многие из которых прекрасно знали и Платона, и Аристотеля. И только этот опыт чтения творений святых Отцов на языке оригинала, то есть по-гречески и по-латыни, даст ту базу, при наличии которой всерьез можно будет говорить о появлении нового авторитетного перевода Священного Писания.
Перевод творений святых Отцов дал огромный подъем интереса к патристике. Но в ХХ веке процесс «возвращения к отцам», то есть к их текстам на том языке, на котором они были созданы, по известным причинам прекратился.
Сегодня перед нами снова стоит цивилизационный выбор. Уровень общей цивилизованности России в значительной степени будет определяться тем, осознает ли наша Церковь необходимость возвращения к отцам Церкви через их греческий и латынь или не осознает? Если судить по изменению программ духовных школ, академий и семинарий по древним языкам, то принципиально это осознание произошло; поэтому будем ожидать результатов этой правильной установки и трудиться ради ощутимого подъема в этой области.
Но если мы заговорили о путях возвращения, то надо сказать, что эти пути должны начинаться раньше, не со святых Отцов, а с античной классики. Первые школы, основанные в Риме, были греческими. И многие святые Отцы получали прекрасное греческое образование. Значит, и мы сначала должны изучать греческий язык, а уже потом переводить.
– Изучение греческого языка – это для избранных или для массовой школы?
– Скорее для избранных, но не нами, а Богом: количество универсально одаренных детей всегда составляло и сегодня составляет очень небольшой процент от всего количества школьников. Именно они должны получать классическое образование в общеобразовательных школах повышенного типа – классических гимназиях.
Массовое обучение греческому языку не нужно. Но в то же время государство должно обеспечить возможность всем желающим получать классическое образование, для чего необходимо воссоздавать в России систему классических гимназий.
– Возможно ли в России сделать массовым интерес к латинской и греческой филологии, а также к Библии и патристике?
– Это уже делается. Все наши дебаты по вопросам науки и культуры, в частности, критика современного образования в России, ведут к тому, что мы приходим к необходимости введения хотя бы элементов классической филологии в курс среднего образования. Мы видим, как меняется интерес к этому предмету. Когда я говорю «мы», я имею в виду тех, кто связан с образованием в России, в частности, учителей и чиновничество.
Раньше можно было говорить, что чиновники в подавляющем большинстве своем не понимают, для чего классические гимназии создавались и развивались в России, не верят в то, что они нужны сегодня, и не понимают даже того, что высшее образование без подъема среднего невозможно. Сегодня уже появляются те, кто это понимает. Разрушается система образования мгновенно, но восстанавливается очень постепенно. У нас в этой области есть скромные успехи, и появляются они тоже очень постепенно. Недостает сознательности, которая бы вошла во все слои общества.
Важно не то, чтобы каждый изучал греческий язык, но чтобы каждый понимал, что от степени развитости наших общеобразовательных школ повышенного типа зависит очень многое – и знание русского языка, и знание русской истории, и понимание литературы, искусства и так далее.
Фото: neoskosmos.com
Чему учиться у средневековых итальянцев
– Относительно недавно прошла конференция с участием Патриарха Кирилла, где говорилось о возможности создания нового перевода Библии на русский язык, которому даже уже дали название «Патриарший» по аналогии с Синодальным. Вы поддерживаете идею нового перевода Библии?
– Конечно! Но только если работа над ним будет как следует подготовлена. Мы не должны считать, что если у нас есть один-два образцовых переводчика или мы внезапным образом обучим двадцать и даже двести переводчиков, то они сделают нам хороший перевод.
Должна быть создана школа, которая будет накапливать опыт из года в год. Новый перевод Священного Писания может быть создан только как результат работы всей Церкви.
– В Церкви перевод Библии неразрывно связан с переводом богослужения. При этом в Церкви часто существует определенная оппозиция самой идее перевода священных текстов, тем более богослужебных. Как вы считаете, может ли новый перевод Библии стать базой для церковного перевода богослужебных текстов на русский язык?
– Это вопрос очень тонкий и, на самом деле, один из самых важных вопросов, стоящих перед Русской Православной Церковью. В XIX и ХХ веках изучение древнерусской литературы почти не связывалось с изучением литургических памятников. А ведь подавляющее большинство текстов и рукописей, созданных до Петра I, – это именно литургические памятники.
Сегодня недостаточное знание этих памятников создает большой пробел в наших знаниях о древнерусской литературе. Мне кажется, что и сегодня переводить литургические памятники нужно с греческого на церковнославянский язык. Подчеркну: не поновлять уже имеющиеся переводы, как это сегодня делают, а создавать новые.
В Древней Руси создавались так называемые «буквальные переводы» с сохранением форм, структур, предложений, фраз, понятий, характерных для греческого текста. Древнерусский и церковнославянский язык выстраивался на этом фоне. Я всегда привожу в пример «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона. Он совершенно владел всеми приемами греческой риторики, которых не было в древнерусском языке. И писал на живом языке, в рамках той культуры, в которую русские вошли, приняв христианство.
Русская культура и цивилизация создавались в общении с греческой культурой, так же, как когда-то и римская. Произошло соединение двух культур. Это возможно тогда, когда материнская традиция перенимается от начала до конца, полностью, это значит, что она вводится в школьное образование. Если это происходит, то национальная культура мощно развивается.
Почему итальянцы так поднялись в средние века? Потому что они сумели к концу XV века воспроизвести всю предшествующую традицию, начиная с Гомера. Она вошла в школы. И мы в России сегодня должны сделать то же самое, если хотим развивать нашу культуру. Но и у итальянцев, и у римлян, и у болгар это развитие всегда происходило на национальном языке, примеров чему можно привести множество. Если мы сегодня хотим развивать русскую культуру, то мы должны это делать на русском языке. Но при этом мы не можем развивать свою культуру, не понимая ее происхождения, не зная того, как она создавалась и к чему восходит.
В современном мире государство может стать цивилизованным, только если оно осознает, что пользуется всеми действительными достижениями единой многовековой европейской цивилизации. Речь идет не о том, чтобы мы что-то заимствовали у Европы. Мы должны представлять европейскую цивилизацию сами с учетом нашей истории и на фундаменте христианских ценностей.
– Насколько сегодня в России значим римский принцип перевода других текстов – философских и сакральных – на наш национальный язык?
– Он уже не римский, он давно стал европейским. Этот принцип имеет огромную значимость. Ведь если мы не переводим классические тексты, то мы не можем их понять на современном уровне. Мы сплошь и рядом держимся сегодня на «переводах с переводов» (когда переводят не с оригинала, а с европейских языков – прим. ред.), на старых переводах и так далее. В деле переводов у нас пока нет больших достижений, а они необходимы.
Фото: samaragid.ru
Переводить ли богослужение на русский?
– Если развитие народной культуры возможно только на национальном языке, пусть на основе изучения древних языков, то получается ли, что развитие религиозной культуры в России возможно тоже только на русском языке? Практикующих христиан в нашей стране по статистике от 1 до 10% населения. А перед нами стоит задача массового распространения христианских религиозных текстов – библейских и богослужебных – среди всего русского народа.
– Приведу такой пример. Данте явил в своих произведениях то, чего до него не было в итальянском языке. Ему это удалось, потому что он представил в своем языке всю предшествующую культурную традицию, начиная с Гомера. Без Данте некий сам по себе абстрактный итальянский язык или его тосканский диалект этого не воспринял бы.
Нам нужно, чтобы у нас появлялись свои Данте. Есть ли в современном русском языке средства для описания религиозной реальности? Разумеется, есть, но для поиска этих средств мы будем обращаться не только к современности, но, например, и к прозе эмигрантов, которые в ностальгии о том, что они потеряли, дали описания и церковных обрядов, и практики; обращаться к нашей классике и церковной гомилетике, и так далее.
Мы можем и должны использовать все, что есть в нашей традиции. Но прежде всего при создании современного русского языка, достаточно развитого, чтобы полноценно вместить опыт современного христианина, мы должны обращаться к церковнославянскому.
– И всё-таки, возможно ли в рамках общеевропейского процесса перевода основополагающих текстов на национальные языки сделать перевод богослужебных текстов на русский язык и создать новую национальную традицию, которая дополнит культурно-религиозную традицию вселенской Церкви, как это сделала в свое время латинская или та же кирилло-мефодиевская традиция?
– Если найдутся православные христиане или целые общины, которые будут создавать богослужебные тексты на русском языке, и такие тексты неким неясным для меня способом будут приживаться в Церкви на богослужениях, то это, возможно, и произойдет. Но на сей день я, признаться, не могу усмотреть в этом предположении реальность церковной жизни.
Я считаю, что с церковно-славянского не нужно ничего переводить: нужно изучать его во всей полноте его исторической и церковной жизни, тем самым и продолжая эту жизнь.
– А если переводить непосредственно с греческого?
– Для этого сначала не худо было бы понять, на какой русский вы предлагаете переводить богослужебные тексты и для каких прихожан? Сегодня я не вижу в Церкви такой мощной и авторитетной силы, которая испытывает потребность в переводах богослужебных текстов на русский язык, способна создать соответствующие переводы или новые тексты и ввести их в церковный обиход. В связи с почитанием Всех святых, в земле Российской просиявших, новомучеников или новопрославленных святых в Церкви создавались и создаются тексты на церковнославянском, и мне это представляется правильным.
У нас есть живая литургическая традиция, и к чему это менять? Думаю, что больше пользы принесет ее изучение. Лучшие специалисты по древнерусскому языку и литературе советского периода практически совершенно исключили изучение литургической древнерусской традиции из своего поля зрения. И какое после этого у нас получается представление о русской культуре, о русском языке, о русской истории? Если реальное вмещение этой традиции теми, кто говорит сегодня по-русски, приведет к новому расцвету литературного творчества в Церкви, – то и слава Богу!
Шичалин Юрий Анатольевич родился в 1950 году. В 1974 году закончил филологический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Профессор кафедры классической филологии МГУ, ведущий научный сотрудник Института философии Российской академии наук, заведующий кафедрой древних языков и древнехристианской письменности Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Кандидат филологических наук, доктор философских наук. Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации.
В течение многих лет преподавал древние языки в Московской духовной академии и семинарии. Создатель Греко-латинского кабинета, в качестве издателя выпускает научную и педагогическую литературу по древним языкам, истории философии и культуры, истории педагогики (свыше 100 книг, в том числе словари, учебники и учебные пособия по греческому и латинскому языку, учебник по античной литературе, историю римской литературы и др.).