Тренер мечтает, что когда-нибудь спортсмены-экстремалы сделают сальто на коляске, успешно приземлятся и обязательно покажут себя на международных соревнованиях. А пока — тренировки.
«Моему первому ученику было 9 лет»
На стенах в зале питерского скейтпарка висят спортивные велосипеды. В девять утра здесь практически никого нет. Именно в это время Виктор Кузнецов занимается с подростками. Места для колясок нужно много, быстро отскочить коляска не может. Это не ролики и не велосипеды, на которых через какой-то час будут взмывать вверх с трамплинов другие ребята.
На тренировку спортсмены немного задерживаются. У нас есть несколько минут на разговор. Виктор рассказывает, почему его «зацепил» этот вид спорта:
— Моя основная работа — инструктор по роликам. Этим я зарабатываю. А кросс на колясках — хобби. Однажды увидел и решил, что хочу заниматься им вплотную. Пять лет назад в «Инстаграме» случайно увидел ролик. Узнал, что живет в Америке Аарон Фотерингем, он и есть родоначальник этого вида спорта. Сейчас уже чемпион.
Я понял, что в России об этом мало кто знает. И уж точно никто не делает. Я решил: хочу, чтобы это у нас было.
— Но это же сумасшедшая ответственность. Как решился?
— Я сам люблю экстремальный спорт. В свое время занимался агрессивными роликами. Понимаю, что это ответственность. Но есть же медицинские страховки на крайний случай. Это вид спорта повышенной опасности, да. Но любой спорт опасен и травматичен.
Конечно, я сам по возможности страхую ребят, особенно когда речь идет об изучении нового элемента. С роликами так же: когда человек впервые встал на них, я его страхую, ловлю.
— Ну, с роликами более-менее ясно. Ты сам стоишь и понимаешь, что происходит с человеком и его телом. А в коляску садился, чтобы что-то для себя понять?
— Садился. Но не в скейтпарке. Я ходил на тренировку ребят-колясочников по регби. Понял, что суть управления телом в коляске почти такая же, что на роликах. Все зависит от того, куда ты переместил центр тяжести.
— Как объявил о сборе группы?
— Создал группу в соцсетях, и через нее меня нашли. Сейчас в общей сложности занимается трое ребят, но один — Никита — пока взял перерыв.
Это был мой первый ученик. Его привела мама. У нее очень активная жизненная позиция. Но таких мам немного.
Виктор Кузнецов
Помню ее реакцию на первое падение сына. Мы снимали тогда видео, и она заулыбалась. Она не относится к этому как к неудаче или катастрофе. Это как падение с велосипеда, когда человек учится, или когда начинает ходить.
Я никого не заставляю. Это выбор человека. Заставлять детей будут в школе.
— Но наверняка у детей есть страх. Как справиться с ним?
— Страх есть не только у детей. Это нормально. Но заставлять и помогать преодолеть страх — разные вещи.
Были моменты, когда по-разному приходилось убеждать. Нам с Никитой нужно было готовиться к выступлению, а он говорил, что не может и что ему все надоели, я поехал к нему домой. Нам с его мамой пришлось и на эго надавить, и уговаривать. Но мы не заставляли, а мотивировали.
Это был ежегодный питерский фестиваль «Есть контакт». Там представляют разные виды активности для людей на колясках. Нас пригласили выступить. Опыта у Никиты нет, и ему только девять лет. Народу не так много, но он переживал. А уже когда преодолел, выступил и у него все получилось — вот это было круто. Эмоции зашкаливали. По итогам выступления ребята из команды по регби подарили ему коляску. Она идеально подошла по размеру. До сих пор Никита на ней рассекает.
— Когда ты решил заняться кроссом на колясках, что тобой двигало, кроме тренерского интереса? Это амбиции и демонстрация того, что такого никто не делает?
— Амбиции — это когда ты занимаешься тем, чем занимаются другие, и твоя задача — делать лучше.
А тут получается, что я делаю то, до чего никому пока нет дела. Но мне интересно.
Возможно, это некий эксперимент. Ничего же нет по этой теме. Только ролики в сети. До всего нужно дойти самому. Методом проб, сиюминутным экспериментированием. Разработок, программ нет. Это интуиция, потом привносишь что-то свое, и постепенно выстраивается понимание.
Недавно разговаривал с таким же дядькой из Англии. Он так и сказал: материалов нет, дисциплине пять лет. Он точно так же все делает. Экспериментирует.
«В позвоночнике у тебя все-таки железо»
Через какое-то время в зале появляются четыре фигуры. Двое в колясках и обмундировании, которое используется в мотоспорте — шлем, защита. Это Алексей и Слава. Алексея сопровождают родители — Ольга и Владимир.
Сначала небольшая разминка. Ребята пару раз скатываются с небольшой, метра в полтора, возвышенности. Туда их закатывает Виктор. Он разгоняется, взбегает наверх, оставляет спортсмена в коляске и несется обратно — посмотреть, что из этого выйдет, при необходимости подстраховать. По дороге в несколько секунд они успевают перемолвиться парой слов.
Все проходит гладко. Ребята за это время успевают понять, что происходит с коляской, не уводит ли ее в сторону.
Задача усложняется, и сейчас им нужно не только съехать с наклонной поверхности, но и взобраться на другую, чуть ниже. Алексей, видимо, что-то не рассчитал и упал. По реакции видно, что ему привычно. Не смутился и не стал менее активным. Он то и дело норовит совершить подвиг масштаба скейтпарка, но с оглядкой на родителей. И когда Алексей собрался съехать с достаточно высокой точки, да еще с «фокусом», мама вскинула руки — куда? А папа негромко напомнил, что в позвоночнике у лихача все-таки железо. Это остановило Алексея.
На то, чтобы отработать новый элемент, ушло достаточно много времени. Глядя на все это, понимаешь, что здесь что-то может быть легче и гораздо органичнее. Дело в колясках. В перерыве об этом слабом месте в жизни спортсменов наперебой расскажут тренер и мама Алексея Коростина.
— Коляска для этого вида спорта должна быть специальная, спортивная, — объясняет Виктор. — Ты на ней только тренируешься и выступаешь. Для жизни — другая. А мы на чем живем, на том и тренируемся. Это сильно тормозит развитие. По большому счету все, что могли, выжали уже из наших бытовых колясок. Очень нужны другие. Делают их на заказ. В основном в Америке, Англии. Привезти сюда сложно в силу ряда причин. Мы сейчас нашли спонсора. Этот вопрос с места сдвинулся, но в связи с тем, что сейчас происходит в мире, остается открытым.
Ольга продолжает:
— Нашу коляску регулярно возим в ремонт к другу, у него автосервис. Через два занятия точно. Иногда чаще. Вопрос по спортивной коляске изучали. Ее нужно делать по габаритам человека. За границей. Просто так делать не берутся, нужно ехать туда, чтобы снять мерки. Ну и стоимость коляски — от 500 тысяч рублей. Потянет не каждый.
Ясно, что пока этот вид не будет развиваться в России — не будет целевых программ, поддержки государства тоже.
— Нас пока всего трое. Спорт не массовый. Для большинства тех, кто бы хотел этим заниматься, этот вид будет недоступным, — заключает она.
Во время занятий ребята периодически прерываются, чтобы попить и подтянуть расшатавшиеся болты. Алексей переживает, что коляска немного косит. Можно не вписаться так, как нужно. А еще пробует держать баланс на одном колесе.
Успевает думать об учебе. Рассказал, что скоро станет студентом технического вуза. Он прекрасно справился с олимпиадными задачами.
«На меня упала сосна, и жизнь поменялась»
Два года назад в мае Алексей ходил в поход с радиотехническим кружком. Он попал в беду. Огромная корабельная сосна упала юноше на спину, сильно повредила грудопоясничный отдел позвоночника.
— Алексей, ты сам принял решение прийти на занятия?
В разговор вступает мама:
— Довольно странно было бы диктовать человеку какие-то условия, когда ему почти восемнадцать. Он самостоятельный человек и сам принимает решения.
Алексей:
— Мама против этих занятий. Она считает, что это для меня максимально опасно.
— Как любая разумная мама, в первую очередь думаю о безопасности и здоровье Леши. Да, мне страшно, но его выбор готова поддержать.
— А почему выбрал именно этот спорт, Леша?
— До травмы я был очень активным. Аттракционы различные, лазания. После травмы все это стало недоступно, и я нашел замену. Пришел сюда осенью 2019 года. Узнал про это из интернета, да еще тренер оказался в нашем городе. Никакой паралимпийский спорт не привлекает так, как WCMX.
Помню первые впечатления. Съезжал вон с той маленькой, казалось бы, горочки. Но это оказалось максимально сложно. Не то что страшно, а именно сложно. Надо было понять, как съезжать. Здесь очень важно положение корпуса, удержание баланса. Чтобы пальцы не обжечь об обод колеса. Хоть руки в перчатках, я обжегся. Это не адаптивный, а больше экстремальный вид спорта. Здесь важно уметь исполнять фигуры, съезды, делать трюки.
Когда в первый раз съехал, колесо сразу в «восьмерку» скрутило.
Сам решаю, делать ли фигуры и трюки
В 2015 году Слава Приемышев упал со второго этажа, повредил позвоночник, оказался в инвалидной коляске. До этого никаким спортом не занимался. Сейчас это изменилось.
Только каждый раз, когда нужно на тренировку, приходится вызывать друзей, чтобы преодолеть лестницу на первом этаже. Одному не справиться, бабушка, с которой живет Слава, ему в этом не помощница. А на тренировки хочется. Мир квартирно-дворового масштаба расширился до скейтпарка. Про первые впечатления Слава говорит, что помнит страх сделать главное — оттолкнуться.
Слава и Алексей
Когда стал заниматься в секции, стало легче преодолевать поребрики. Делает он это играючи и часто превращает действие в тренировочный момент, когда все время нужно помнить о балансе. Потому что процентов семьдесят всех элементов в этом виде спорта построено именно на балансе.
— WCMX — довольно опасный вид спорта. Это твой осознанный выбор?
— Да, это моя личная ответственность. Мне он очень нравится. За пять лет в коляске наконец я занялся чем-то интересным и достойным. Я взрослый человек и сам за себя отвечаю. И я сам принимаю решение, делать какой-то элемент или нет. Готов я к нему или пока рано. Виктор предложил, я прислушался к себе: смогу ли? Есть сомнения — не делаю, оставляю на следующий раз.
О нас, конечно, разное говорят. Иногда слышим такое: «Что вам, мало, что ли?» Типа хотите, чтобы у вас все было еще хуже?
Но это дело такое. В боксе отбивают себе много чего тоже. И туда идут не все.
Виктор добавляет:
— Это как клеймо какое-то, оценки люди дают: получили травму и еще прыгают. Стереотип о том, что человек на коляске по умолчанию не должен идти в экстремальный спорт. Есть установленные правила игры для колясочников — следж-хоккей, танцы, другие игровые виды — вот и пожалуйста. Но и в этих видах кто-то когда-то был первым.
— О чем мечтаете, как тренер? Что бы хотели увидеть в исполнении ребят?
— Чтобы прыгнули в поролоновую яму с большого трамплина. Разогнаться, сделать хороший пролет и приземлиться. Конечно, мечтаю увидеть в их исполнении сальто. Но пока у нас не будет спортивных колясок, это невозможно. Естественно, думаю о соревнованиях. Это мотивирует любого спортсмена.
Виктор
Мечтаю о том, что этот вид спорта будет развиваться, я готов делиться опытом. Меня ждут на мастер-класс в Москве, но, к сожалению, нет доступных для колясочников крытых скейтпарков. Это все второй этаж и выше. Может быть, летом? Тогда можно будет заниматься на улице.
Пространство вокруг нас заметно оживает. Высоко летают велосипедисты, роллеры. Чтобы человеку на коляске съехать с трамплина, нужно выбрать подходящий момент. Такое ощущение, что его просто не видят.
Самая высокая точка, которую взял Алексей в этом парке — 2,5 метра. Не на каждую высоту есть доступность. На семь метров пока смотрят, как на Эверест. Возможно, кому-то из ребят он покорится. Но очень нужны коляски.