Татьяна Краснова
Семь последних лет я «занимаюсь благотворительностью». Кавычки тут стоят не случайно, а по двум причинам. Во-первых, мой персональный вклад в большую общую работу ничтожен, а во-вторых – это в лучшем случае «организация благотворительной помощи», потому что быть настоящим благотворителем мне не позволяет мой хилый материальный ресурс.
Я – как раз тот самый «мелкий жертвователь», на котором и держится благотворительность во всем мире. Лично я, персонально, со своей зарплаты и по мере сил помогаю кошкам.
Вот, собственно, с кошек давайте и начнем.
Я на кошек «жертвую» тайно. Исподтишка. И вы, наверное, знаете почему.
Потому что кошки НЕДОСТОЙНЫ.
В то время как тысячи больных стариков умирают без помощи, нельзя жертвовать на кошек. Это аморально.
Впрочем, нельзя жертвовать и на стариков. Они свое пожили, и будет с них. Они – обуза для общества, и нет смысла тратить миллионы на лекарства для этих бесполезных людей – ведь в это время без помощи страдают еще вчера полезные и дееспособные, а сегодня прихворнувшие люди среднего возраста, на которых держится наша экономика.
Впрочем, и тут есть о чем подумать. Если этот вчерашний нужный член общества захворал не гайморитом и не геморроем, а, к примеру, раком, то и от него в дальнейшем не получить уже прежней пользы. Велика вероятность, что он будет до конца своих дней чувствовать себя «так себе», на троечку. Да и вообще, человек 40 лет у нас резонно считается НЕМОЛОДЫМ. А значит…
…и особенно в то время, когда без помощи страдают дети.
Ну, тут-то мы, наконец, добрались до несомненных величин. Дети – это святое.
Впрочем…
Имеет ли смысл помогать ребенку с церебральным параличом?
Ну, помилуйте. От него же никогда не будет нормальной отдачи. Он не сможет защищать Родину, играть в футбол, ходить в баню и делать множество других вещей, ради которых стоит жить.
Или вот, к примеру, ребенок-аутист. На него уходит куча средств. Какие-то мудреные программы, специальные школы… А сможет ли он когда-нибудь полноценно водить элементарный троллейбус – неизвестно.
Есть еще синдром Дауна. И синдром Ретта. И синдром Хантера. Этих мои бравые соотечественники иногда предлагают попросту абортировать, чтобы не вешать обузу на плечи общества. Абортировать – это то же самое, что «усыплять» в применении к кошкам. Ну, то есть убивать – если без реверансов. Мы же взрослые люди.
Несколько проще дело обстоит с раком. Тут статистика на нашей стороне. В Европе и Америке лечат все лучше, в Израиле творят чудеса, да и мы стараемся не отставать, и наши «проценты» все более уверенно ползут в сторону от кладбища.
Тут, наверное, стоило бы остановиться, но все эти семь лет я получаю письма. Иногда – в виде комментариев на Фейсбуке и в «Живом журнале», иногда – в виде личных сообщений…
Эти письма содержат еще более подробную классификацию тех, кто достоин помощи, а значит – жизни. Я не буду утомлять вас подробностями. Тем более что любой человек, живущий на территории Российской Федерации, сам запросто расскажет вам, по каким критериям стоит отсортировывать претендентов на ваше и мое милосердие.
Кроме того, в этих письмах часто пишут о том, что среди нас, «благотворителей», попадаются мошенники. Поэтому нас нужно запретить. Ведь если у вас украли кошелек в трамвае, самое верное дело – разобрать рельсы…
***
То, что я вам сейчас пересказала, – разговор бабий, кухонный. «Кого вам больше жалко». Сопливый разговор, недостойный суровых мужчин с широким масштабным мышлением. НЕ ЖАЛКО должно быть НИКОГО. Потому что важнее – ПРИНЦИП. Перспектива. Масштаб.
Собирая свои жалкие гроши «на благотворительность», мы подменяем собой государство. А если бы мы прекратили это делать, то прямо на другой день государство спохватилось бы и сделало бы все само, как и положено. Изменило бы законы, перенаправило бы средства, прекратило бы пускать пыль в глаза неизвестно кому и выкидывать миллиарды на ветер.
И в домах престарелых настал бы ремонт, и взрослый, заболевший раком, перестал бы ждать квоту и подыхать как собака без обезболивания, завидуя тем, кому есть из чего застрелиться. И счастливые родители смогли бы выбрать – то ли им учить своего малыша в специальной коррекционной школе, то ли в общей, инклюзивной. И от рака в Саратове стали бы лечит так же, как в Москве, а в Москве – так же, как в Тель-Авиве.
И все, что для этого нужно – это перестать «подпирать прогнившее» и «латать дыры».
***
Знаете, я люблю помечтать.
Вот что бы я сделала, будь у меня много денег? Нет, не просто много, а МНОГО. Даже вот прямо МНОГО. Во что бы я вложилась, будь я, к примеру, миллионером?
Честно вам скажу, из всех моих нынешних «бенефициаров» остались бы только кошки. Все остальные деньги я вложила бы в образовательные программы. А точнее – в создание в России информированного, смелого, честного гражданского общества.
Я вложила бы в воспитание патриотизма, извините меня за эти слова. Ибо патриотизм, на мой взгляд, состоит не в том, чтобы бездумно хвалить свое и оголтело ругать чужое, не в том, чтобы искать врагов за любым пригорком, а в том, чтобы всякую кривизну в своем Отечестве пытаться выпрямить, любое зло – исправить, любого обиженного защитить, больного – вылечить, а нуждающемуся – помочь.
Нас очень мало – тех, кто «занимается благотворительностью». Нас слышно и видно только потому, что мы все время кричим. Мы очень активные и громкие, иначе мы не смогли бы помочь даже тем, кому помогаем сейчас.
Вот что пишет героическая Лена Грачева из питерского фонда «Адвита», большого и знаменитого фонда, на который надеются многие сотни людей, попавших в беду:
«В Петербурге 150 тысяч онкологических больных. «Адвита» помогает тысяче человекам в год, из них питерцев – человек сто. То есть мы помогаем менее чем одному проценту петербуржцев, больных раком. На самом деле, вся благотворительность в стране – это капля в океане, совершенно незаметная в общем масштабе бедствия».
Вот о чем я рассказала бы в своих «школах» молодым и храбрым. Я научила бы их не бояться и ходить на выборы.
И гнать в шею поганой метлой тех, кто не хочет работать, и заменять их теми, кто хочет. И предлагать правильные законы.
И добиваться их принятия, а потом – выполнения. И каждый, каждый росток социальной инициативы снизу – холить и лелеять как самое дорогое. Потому что дороже, и правда, нет ничего.
Я бы научила их относиться к своей стране по-хозяйски. То есть с любовью и заботой.
Я постаралась бы научить их ценить каждую жизнь. КАЖДУЮ, какой бы странной она им ни казалась.
Я постаралась бы внушить им, что пятьсот палестинских террористов в обмен на одного израильского мальчика – это не слабость, а сила.
Что девочка, родившаяся без ног, – это не обуза, а будущая Олимпийская звезда и гордость семьи.
Я научила бы их, что год жизни не имеет цены, а час без боли – важнее любой большой политики.
И тогда, лет через 10, они изменили бы мою Родину. Так, что никому и в голову не пришло бы «валить» из этой разумной и справедливой страны.
***
Но это все мечты.
Пока моих личных доходов хватает на кошек.
А моих общественных сил – на то, чтобы с вашей помощью раз в месяц оплачивать лечение какого-нибудь «бесперспективного» ребенка, на новый матрас в каком-нибудь заштатном доме престарелых, или на реализацию такого мощного проекта, как монтаж душевой кабины в гинекологическом отделении одной районной больницы.
Я не могу уйти со своего места.
Этого не могут сделать и мои друзья.
Прибегнем к аллегории.
Вообразите, что неподалеку от вас расположен пруд. И зимой мимо него проходит скользкая, ничем не огороженная дорожка. И на ней играют, например, дети. И по неосмотрительности поскальзываются и падают. И попадают в прорубь.
Разумно, честно и правильно будет собраться всем миром, поставить ограду, посыпать песком дорожку, всыпать на орехи тому местному депутату, которого вы выбрали, а он «мышей не ловит», навести порядок и повесить указатель.
Но если ДО всего этого благолепия в прорубь угодит ваш ребенок – вы же захотите, чтобы кто-то бросился и вытащил?
Мои друзья «тащат из проруби».
Я возьму на себя смелость от их имени пригласить всех вас: соберитесь, и начните строить ограду и носить ведрами песок.
Бог милостив. Может, и победим.