Два года назад Женя разбился на мотоцикле и стал инвалидом. Благодаря курсам реабилитации он начал не очень четко, но говорить, пытается самостоятельно есть, может удержать в правой руке небольшие предметы, написать стилусом что-то в мобильном телефоне. Но он до сих пор не может ходить, самостоятельно сесть в кровати. У него совсем не работает левая рука. В горле все еще стоит трахеостома (искусственное дыхательное горло). Курсы реабилитации нужно продолжать.
– Слушай, у тебя мотоцикл есть? – Женя полулежит в инвалидной коляске и смотрит на незнакомого парня в коридоре реабилитационного центра.
– Есть! – уверенно отвечает тот. – А что?
– Продай! Не нужен он тебе! Смотри, что со мной стало! – Женя опускает глаза, задерживает взгляд на неподвижных ногах. И еще раз тихо, но настойчиво повторяет: «Продай!»
«Женя многих спрашивает про мотоцикл после того, что с ним случилось. Он с детства о нем мечтал, но мы с родителями были против. Говорили: “Купи что угодно, только не мотоцикл!” Хотели оградить его от несчастного случая, объясняли, что много аварий, люди гибнут или остаются инвалидами. Женя нас не слушал. Его друзья больше знали о его жизни, чем мы с родителями. Отслужив в армии, Женя уехал из Брянской области в Подмосковье. Работал сначала охранником, потом устроился на завод. О том, что у него был мотоцикл, мы узнали, только когда он оказался в реанимации», – рассказывает сестра Жени Марина.
Женя
«Если бы не этот парень, моего брата уже не было бы»
Женина мечта осуществилась, когда ему было 25. Он купил скоростной мотоцикл и гонял на нем по окрестностям подмосковного Селятина – в свободное от работы на заводе время. В воскресенье, 9 июля 2017 года, он надел экипировку – шлем, «черепаху» (специальную сетку с защитными вставками), сел на мотоцикл и поехал кататься. Что произошло на проселочной дороге – Женя не справился с управлением и врезался в легковой автомобиль, или водитель машины нарушил правила дорожного движения, – установить до сих пор не удалось. Камер на том участке дороги не было. Свидетелей, видевших момент столкновения, тоже.
«Рядом с местом ДТП были гаражи. Как мне рассказывали, люди услышали хлопок и выбежали. Женя полулежал на земле, упираясь спиной в какой-то забор. Один парень подбежал к нему, снял с головы шлем. Женя был весь синий, руки холодные, хрипел. Парень увидел, что Женя заглотил язык и вот-вот задохнется. Он достал ему язык и сидел рядом с ним до приезда скорой – чтобы Женя мог дышать. Если бы не этот парень, моего брата уже не было бы. Он спас его», – рассказывает Марина.
Женя с сестрой Мариной
О том, что случилось, Марина с мамой, гостившей у нее в Москве, узнали только на следующий день вечером – от Жениного друга. Рано утром 11 июля на первой электричке они поехали в нарофоминскую больницу, куда на скорой отвезли Женю. Он лежал в реанимации в крайне тяжелом состоянии – с черепно-мозговой травмой, переломами рук, носа. К счастью, благодаря мотоэкипировке не пострадал позвоночник. Женю ввели в искусственную кому, подключили к аппарату ИВЛ, ставили капельницы, чтобы снять отек мозга.
Врачи не верили, что Женя выживет. «Он не жилец. Ему осталось недели две», – говорили они родным.
Мама Жени плакала: «Мы же просили! Не послушал! Что он с собой сделал? Всю жизнь себе искалечил». Марина старалась держаться. Решила про себя: верить в то, что говорят ей про брата врачи, она не будет. К тому же среди них был один, который, потеряв когда-то своего сына – Жениного ровесника, – очень хотел помочь Жене. «Надежда умирает последней. Нужно верить», – повторял он. И ему Марина верила.
«Мы с мамой видели прогресс, но врачи уверяли, что это наше воображение»
Через две недели Женя начал открывать глаза и смотреть в потолок. А еще через две – врач-реаниматолог стал учить Женю дышать самостоятельно. Он отключал его от ИВЛ сначала на минуту, потом на две, потом на три. И рассказывал Марине о первых Жениных успехах. На все разговоры про вегетативное состояние и про то, что «больше ничего не будет», они старались не обращать внимания.
«Мы с мамой приходили к Жене каждый день. В какой-то момент мы поняли, что он нас слышит. Мы просили его сжать руку, повернуть к нам голову, и он это делал. Не все получалось сразу, но он старался. Я рассказывала Жене все новости, говорила, какая погода на улице и кто передает ему привет. Я была уверена, что он меня понимает, хотя никаких звуков он не издавал. А вот на врачей Женя не реагировал никак. Когда они просили его подать какой-то знак, он просто закрывал глаза. Притворялся, что спит. Нам с мамой доказывали, что у Жени нет никакой реакции, а то, что мы видели, – наше воображение. Но я-то знала, что это не так!» – говорит Марина.
Из нарофоминской больницы Женю на реанимобиле перевезли в гомельскую городскую больницу. Она была намного ближе к Новозыбкову, где жили Женины родные. Да и белорусские врачи комментировали его состояние совсем иначе: «Молодой, выкарабкается!» Но за три месяца состояние Жени, вопреки всем ожиданиям, не изменилось. Оставалось стабильно тяжелым. Родным посоветовали забрать его на время домой – отдохнуть от больницы: «Может, дома ему будет лучше. Не будет опасности подхватить вирусы, инфекции. Просто ухаживайте за ним».
«Женю мы привезли домой с трахеостомой, зондом. В больнице нам показали, как за ним ухаживать, но все равно было страшно. Дома мы организовали мини-реанимацию и реабилитацию. Нам с мамой пришлось ухаживать за лежачим больным: обрабатывать ему пролежни, менять трахеостому, кормить через зонд. Мама очень боялась это делать, но хочешь не хочешь, а пришлось через свою боязнь переступить. Потихоньку Женя научился открывать рот, а потом – жевать. Мы давали ему пробовать йогурты, растирали бананы. Но больше всего ему нравилось растаявшее мороженое. Он запросто мог съесть за день килограмм. При этом суп есть не хотел, злился. Показывал, что супом его нужно кормить через зонд. А вкусняшки он будет глотать сам», – рассказывает Марина.
Местные врачи, которых они с мамой вызывали на дом, долгое время охали и повторяли: «Мы вам ничего гарантировать не можем. Не можем дать надежду. Нужно ждать». Они не верили, что у Жени есть шанс. Но Марина с мамой продолжали бороться за Женю. Целый год после аварии он не издавал никаких звуков, не делал никаких движений – ни рукой, ни ногой. Его укладывали на бок, и он лежал в одном положении всю ночь.
Весной прошлого года он замычал, а уже в августе произнес первое слово – позвал сестру. Марина была так взволнована, что подбежала к брату и переспросила: «Ты звал меня?» Женя прикрыл глаза в знак согласия.
«Ой, ничего себе! Мы впервые услышали твой голос!» – обрадовалась Марина.
Она стала придумывать Жене разные задания, чтобы начался процесс восстановления утраченных функций. Просила знаком напомнить, что ей нужно выходить из дома через несколько минут.
Купила азбуку и предлагала по букве составлять слово. «Я листала азбуку и спрашивала: “Что ты хочешь сказать? Какая первая буква слова? Буква “а”? Нет? Тогда “б”? Может, “в”?” Женя отвечал глазами. Конечно, очень-очень много времени уходило на то, чтобы расшифровать то, что он хочет сказать, но вот так мы общались. Телевизор у нас в доме всегда был включен – для Жени. Помню, шел футбол и мне захотелось проверить, понимает ли Женя то, что смотрит. Ведь хлопать глазами – это одно, а понимать – другое. После матча, который я, конечно, не смотрела, я спросила у Жени, кто выиграл – одна команда или вторая. Он опять же ответил глазами. Я переспросила друзей, они все подтвердили. И мы с родителями убедились, что Женя – не овощ!» – говорит Марина.
Реабилитацию нужно продолжать
После первых курсов реабилитации Женя стал чуть лучше говорить, научился сидеть в инвалидной коляске, держать в правой руке легкие предметы, играть в шашки, домино, в карты, писать сообщения в мобильном телефоне при помощи стилуса. Он многое переосмыслил. Понял, что самые близкие для него люди – мама, папа и сестра, а не друзья. Когда Марина уезжает в Москву работать, очень по ней скучает и просит звонить ему каждый день.
Женя с сестрой Мариной
«Женя мне как-то сказал:
– Я маму и папу люблю, а тебя очень сильно люблю! Я жив благодаря тебе!
Я ему ответила:
– Да, жив, но какой ты! А если бы мы тебя потеряли?
– А что бы вы делали, если бы я умер?
Мама ответила, что плакала бы до конца дней. А я? Последние 2 года я живу жизнью Жени, его проблемами – лечением, операциями. Моей жизни больше нет. Когда Женя попал в реанимацию, он весил 70 кг, а когда мы его забирали – 35. У него были только медикаменты и энтеральное питание. Литр в сутки – это для человека, который весил 70 кг, вел активный образ жизни, занимался спортом, – ничто. Но какой бы перед нами ни был скелетик, мы его любили. Мы возили его в таком состоянии из больницы в больницу – боролись за него и молились. В этом году Женя перенес две операции. Одну из них – на тазобедренном суставе. Ему еще предстоит оперировать руки и стопы», – рассказывает Марина.
У Жени абсолютно точно есть шанс вернуться к нормальной жизни. Но для этого нужно продолжать реабилитацию. Ближайшие цели – разработать крупные суставы, научиться самостоятельно садиться на кровати и разговаривать. Помогите Жене восстановиться!
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Ведь это самое важное в любой сложной ситуации – не сдаваться. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.
Фото: Ирина Юдина