Валерий Чевжик работает заведующим детским хирургическим отделением №2 Тюменской областной клинической больницы №2. Он ежедневно оперирует детей всех возрастов и не раз спасал, казалось бы, обреченных больных. А еще уже больше десяти лет Валерий Петрович – врач Центра медицины катастроф – при тяжелом состоянии и нетранспортабельности ребенка выезжает санавиацией в отдаленные уголки юга региона и оказывает специализированную медицинскую помощь.
«Видимо, у детей есть ангел-хранитель»
Последний раз Валерий Петрович экстренно вывез в областную больницу №2 шестимесячного малыша с сепсисом и синдромом полиорганной недостаточности, а потом с командой всего детского стационара несколько месяцев боролся за жизнь маленького пациента. Тело умирающего младенца сдавалось – «отказывали» сердце, почки, печень и другие органы, а хирурги не отступали. Одна операция за другой, чрезвычайное напряжение каждую секунду – врачи ОКБ №2 тогда сотворили настоящее чудо: сохранили жизнь малышу с заболеванием, при котором выживают единицы.
«Мы шли на большой риск, но остаться безучастными не могли», – объясняет Валерий Чевжик.
Специалисты, работающие в Центре медицины катастроф – особого склада. Они прекрасно понимают, что могут понадобиться пациенту в любую секунду, поэтому очень часто жертвуют личной жизнью, чтобы спасать больных в экстренных ситуациях. Надо – в любое время дня и ночи сел в вертолет или автомобиль и отправился туда, где тебя очень ждут.
Сейчас Валерий Чевжик чаще оказывает консультативную помощь, но в свое время, в 2000-х годах, он объездил практически весь юг Тюменской области, начиная с самых отдаленных территорий. Хирургу часто приходилось оперировать на месте, а также вывозить сложных пациентов из дальних населенных пунктов на «большую землю» – в Тюмень.
«При советской власти была санавиация, как и сейчас, а в то время, когда я начинал работать, мы добирались до пациентов только наземным транспортом, – рассказывает Валерий Петрович.
– Бывало и так, что 9 часов добираешься до места, два часа оперируешь, потом 9 часов едешь обратно в больницу.
Выезжали с работы и приезжали на работу. Сегодня, конечно, времена изменились – к больному выезжает бригада врачей с анестезиологом, хотя сложных случаев и сейчас встречается много. Помню, как-то выехали в село Голышманово к ребенку с остеомиелитом – гнойным воспалением кости с разрушением. Пациент тяжелый, оперируем, уже заканчиваем, и вдруг возникает массивное неконтролируемое кровотечение – это значит, что мы не можем его остановить и определиться, где оно возникло. Специальных инструментов нет, чтобы прошить вену и остановить кровь. Думали, что операция закончится ампутацией. Но, видимо, у детей есть ангел-хранитель, потому что исхитрились тогда, зажали вену, на свой страх и риск эвакуировали ребенка в Тюмень. Год назад видел его – такой мужик вырос».
Сейчас врачи Центра медицины катастроф реже выезжают к экстренным больным, которых нельзя транспортировать в больницы областного центра. Потому что местные врачи оперируют хорошо.
ОКБ №2 в Тюмени. Фото: dz.admtyumen.ru
«Задача Центра медицины катастроф – не только помощь в экстренных случаях, но еще и обучение, – объясняет Валерий Чевжик. – Не всегда есть возможность ждать приезда доктора из областного центра – помочь нужно здесь и сейчас. Так что очень много времени, сил и лет мы отдали тому, чтобы наладить систему оказания хирургической помощи детям, чтобы она работала, как часы, и на местах везде работали именно детские хирурги. В небольших больницах обучали хирургов общего профиля, чтобы они знали принципы оказания первичной хирургической помощи и в экстренной ситуации могли помочь пациенту на своем этапе, пока мы организовываем транспортировку пациента в областной центр».
«Дети, которые стали бы инвалидами и жили бы со стомой, выздоровели»
Первым в Тюмени в начале 2000-х Валерий Чевжик внедрил эндоскопические методы оперативного лечения хирургических патологий у детей – специально ездил учиться, чтобы освоить новую технику. Первым пациентом стал ребенок из Нового Уренгоя со спайками в брюшной полости, которого оперировали 35 минут.
«К нам тогда в стационар перевели ребенка с осложненным течением послеоперационного периода с непроходимостью кишечника. Мы пошли оперировать, возник заворот кишечника, орган был нежизнеспособным. И мы столкнулись с дилеммой – либо по хирургическим канонам убирать все и оставить ребенка инвалидом, либо попытаться сохранить кишечник. Договорились с анестезиологом, развернули кишечник, согрели его. Стало получше. Потом пересекли кишку ниже зоны ишемии, вывели энтеростому, а неповрежденный конец кишечника соединили с жизнеспособным отделом кишки. Такой способ позволил восстановить микроциркуляцию в пораженном отделе кишки за счет уменьшения внутрибрюшного и внутрикишечного давления и, как следствие, сохранить кишечник. Потом у нас было еще несколько подобных случаев. Дети, которые стали бы инвалидами и жили бы со стомой, выздоровели. Мы отслеживали лет пять таких пациентов, они здоровы».
Валерий Чевжик проводит 200-300 операций в год. Самая длительная операция у Валерия Петровича длилась шесть часов:
«Это был сложный пациент – из реанимации новорожденных нам привезли килограммового ребенка с пороком развития желчевыводящей системы с перфорацией. Все делали впервые, спасли тогда эту девочку. В три года она приехала на реконструктивную операцию, во время которой ей восстанавливали целостность и проходимость кишечника. Сейчас ребенок здоров».
А практическая работа привела к тому, что Чевжик стал соавтором трех методических пособий для детских хирургов и имеет патент на изобретение «Способ восстановления функции кишечника после механической непроходимости».
«Ребенок – это не взрослый в миниатюре»
Врачам сегодня работать непросто, и дело не в их непосредственной профессиональной деятельности. Сложно общаться с родителями, которые черпают информацию в интернете, читая даже то, как нужно проводить операции, а потом диктуют свои условия хирургу, забывая о том, что у них нет опыта, чутья, интуиции врача, оперирующего по нескольку больных в день.
«Детский хирург – в первую очередь врач-педиатр, потому что ребенок – это не взрослый в миниатюре, – считает Валерий Петрович. – Помимо своих нюансов в хирургической технике, анестезиологической помощи, выхаживании, с маленьким пациентом нужно уметь договориться, чтобы даже просто его посмотреть.
А еще надо суметь найти общий язык с его родителями. И, честно скажу, порой это сделать сложнее, чем с ребенком.
Так что хирург – не только врач, но и психолог, и воспитатель».
По действующему законодательству, на выполнение операции ребенку нужно получить в письменном виде информированное добровольное согласие родителей или иных законных представителей. Иногда бывает, что родители по разным причинам отказываются от операции, необходимой для сохранения здоровья или спасения жизни ребенка.
Случается, что позже юный пациент снова попадает в больницу с тем же диагнозом, но уже в более тяжелом состоянии. В таких ситуациях у больницы есть возможность отстоять интересы своего пациента, однако предусмотренные законом процедуры занимают время, а в некоторых ситуациях счет идет на минуты. Для докторов такие ситуации не проходят бесследно – переживания за ребенка сказываются на самочувствии.
«Как-то ради любопытства я провел небольшое исследование, – рассказывает Валерий Чевжик. – С помощью пульсоксиметра перед операцией замерил у хирурга частоту сердечных сокращений и сатурацию – уровень насыщения крови кислородом. Датчик показал 78-82 удара сердца в минуту. Операция закончилась через 7 минут, все прошло хорошо. Снова надеваю пульсоксиметр на палец хирургу – уже 115 ударов. Казалось бы, с чего бы? Стрессовых ситуаций не было, все прошло в штатном режиме, а вот нервная система среагировала – сказалось осознание ответственности за пациента. А если операция длится часами? Представляете, какие нагрузки испытывают хирурги и все, кто входит в операционную бригаду».
«Каждый случай у нас – экстремальный»
Хирургическое отделение №2 Тюменской областной клинической больницы №2 Валерий Чевжик называет уникальным. Здесь детям оказывают экстренную и плановую хирургическую помощь, стремясь избежать инвалидизации ребенка. За год в отделении оперируется свыше трех тысяч пациентов.
Детские хирурги переживают за своих пациентов, но эту жалость приходится загонять глубоко внутрь, потому что важно пойти и сделать все, чтобы спасти ребенка, помочь ему, даже если для этого понадобится стать на время психологом, воспитателем, актером. Нередко, пока маленького пациента везут в операционную и готовят к хирургическому вмешательству, врачи и медсестры развлекают его песенками, пальчиковыми играми, лишь бы малыш не волновался – от этого отчасти зависит успех операции. Не меньшего внимания требуют и родители пациентов – их ведь тоже нужно успокоить после того, как все завершилось.
Маленький пациент на операции
«Почти каждый случай у нас – экстремальный, это огромная нагрузка на врачей: и физическая, и моральная. К нам доставляются дети после ДТП и других чрезвычайных происшествий, с тяжелыми травмами. Остаться равнодушным невозможно. Лет пятнадцать назад в одном из отдаленных районов области ребенок попал под ассенизаторскую машину. Сбитый мальчик получил серьезнейшие травмы – множественные переломы костей, повреждения внутренних органов, разрывы легкого, селезенки, желудка и поджелудочной железы. Мы смогли доставить его в Тюмень, несколько часов буквально собирали по кусочкам, а потом длительное время выхаживали всем стационаром. Выжил, здравствует до сих пор. Был случай, когда оперировали ребенка, придавленного бетонной плитой, – по недосмотру взрослых дети играли на строительной площадке. Спасли, с ним тоже все хорошо сейчас. Давненько привозили ребенка, грудная клетка которого была насквозь проткнута флагштоком – а всё неосмотрительный прыжок с крыши. Выписали через две недели в удовлетворительном состоянии».
Вспомнил Валерий Петрович и как в отделение привезли трехлетнего ребенка, который проглотил 50-копеечную монету. Она долго стояла в пищеводе, из-за чего стенка органа разрушилась, а сама монета проникла в средостение и вплотную подобралась к сердцу – еще бы немного и всё. Хирурги ОКБ №2 очень аккуратно, словно через минное поле, подобрались к монетке и осторожно извлекли ее, после чего восстановили целостность пищевода. Ребенок выжил. Врачи сохранили жизнь и еще одному юному любителю пробовать всё на зуб. Родители длительное время самостоятельно лечили кашель ребенка, однако виной всему была не простуда, а едва заметная округлая деталь телесного цвета от пластиковой куклы – такие тоненькие полупрозрачные кружочки образуются при вдавливании руки в корпус куклы и остаются в теле игрушки. Из-за особенностей материала деталь не было видно на рентгенологическом исследовании, однако интуиция врачам подсказывала – дело в инородном теле. Не ошиблись, кусочек пластика извлекли, и ребенок выздоровел.
Но наибольшую опасность, по словам доктора, для детей несут магнитные шарики.
«С разницей в неделю к нам в стационар были госпитализированы двое детей с такими шариками в желудочно-кишечном тракте. Инородные тела вызвали перфорацию кишечника. Оказалось, что до госпитализации полуторагодовалый мальчик и двухлетняя девочка играли с конструктором и проглотили несколько шариков, которые притянулись друг к другу, захватив петли кишечника и вызвав сдавление, омертвение и повреждение его стенок. В обоих случаях родителей насторожило вялое состояние детей, а на рентгенологических снимках мы увидели характерную картину – множество инородных тел и «завязанные в цветочек» петли кишечника. Единственным способом остановить некроз тканей и воспаление брюшины была открытая операция. В каждом случае мы извлекли по четыре магнитных металлических шарика, перитонит удалось предотвратить».
«Мне все время везло – с момента поступления встречался с хорошими людьми»
Валерий Чевжик никогда не мечтал быть врачом, планировал пойти по пути военного, но жизнь рассудила иначе. Семья у него была с медицинским уклоном – сестра работала врачом, мать – медицинский работник, так что и Валерий Петрович решил поступать в медицинский институт, легко прошел по конкурсу и так же легко закончил вуз. Самым тяжелым, вспоминает он, был первый год – пришлось приехать в другой город в 16 лет, жить в общежитии.
«Специальность детского хирурга я тоже, можно сказать, выбрал случайно, – рассказывает Валерий Петрович. – Когда подавал документы, проводилось так называемое психологическое тестирование на профпригодность, и меня спросили, кем я хочу стать. Я ответил: «Ну, наверное, хирургом». Мне говорят: «Какая тебе разница, кого оперировать, взрослых или детей, иди на педиатрический факультет». Предполагаю, что мальчишек на этом факультете не хватало, поэтому и агитировали».
После окончания института в 1993-1997 годах Валерий Чевжик работал в Голышманской районной больнице общим хирургом. То время было крайне нелегким.
«Кто не любил свою профессию, тогда и ушел из нее. Остальные работали, несмотря на нерегулярность зарплаты и нехватку кадров, порой по трое суток подряд дежурили – просто так было надо. Но мне все время везло – с момента поступления в вуз на пути встречались хорошие люди – сокурсники, коллеги, наставники. Так что мысли бросить институт, а уж тем более профессию никогда не возникало. Несмотря на сложное время в 90-е годы, никто из моих однокурсников не оставил медицину. Сейчас все, с кем я учился, работают врачами», – говорит детский хирург.
Валерий Чевжик с коллегами
«Ради таких моментов и стоит жить»
«Пациенты у нас в отделении взрослеют очень быстро, – говорит Валерий Чевжик. – Они переносят боль, страдания, даже взгляд становится как у взрослого. А у кого-то наступает переломный момент – помню, у нас лежал парень 16,5 лет, обычный подросток со всеми психологическими особенностями. Он посмотрел, как малыши переносят операции, как тяжело потом восстанавливаются, терпят, и начал им мастерить забавные поделки, чтобы хоть как-то порадовать, отвлечь от боли. И не считал это унизительным для себя, уже взрослого. И это не единичный случай неожиданного проявления доброты. Ради таких моментов и стоит жить».
Отдыхать детскому хирургу редко удается. И общепринятый совет – уметь переключаться – не всегда применим.
Невозможно не думать о пациенте, который лежит в стационаре в тяжелом состоянии.
Доктор объясняет: «И ночью позвонишь в отделение, как он там, и утром бежишь в больницу пораньше, чтобы самому оценить состояние, потому что, если есть шанс, – его нужно использовать. Несмотря на многолетний опыт, я до сих пор волнуюсь перед каждой операцией».
Фото предоставлено пресс-службой Тюменской областной клинической больницы №2