Память новомучеников и исповедников Российских
7 февраля 1999
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня один из самых славных и вместе с этим страшных, трагических праздников Русской Церкви. Мы празднуем день новомучеников и исповедников Церкви Российской, тех миллионов людей, которые за последние восемьдесят лет остались верными Христу, остались верными Церкви и через это остались больше, чем кто-либо, верными нашей многострадальной великой Родине.
Мученик — это не просто человек, который страдает. Это человек, который своим страданием свидетельствует о том, что его вера больше всего, что она дороже, драгоценнее всего на свете, и что ради этой веры, ради Бога, в Которого он верит, Кого исповедует, стóит не только жить достойно, но и умереть.
Не все, которые умирали, были героями в течение своей жизни. Некоторые из них были слабыми, грешными, но когда пришло время или исповедовать свою веру во Христа, или отречься от Него, они не отреклись. Тогда вдруг с их плеч спала всякая слабость и осталась только благоговейная верность, любовь не только сердца, но жизни.
И вот, празднуя их день, мы должны задуматься и над собой. Ничто нам не грозит как будто, так же как ничто не грозило членам Русской Церкви до революции; и вдруг разразилась буря. И в нашей жизни может разразиться подобная буря. Я сейчас говорю не об общественных трагедиях, а о трагедиях частной, личной жизни, когда перед нами встаёт вопрос: верую ли я во Христа и Бога больше, чем во что бы то ни было, готов ли я пострадать, то есть пожертвовать всем, что только у меня есть, ради своей веры, или я верую в Бога, во Христа, в Церковь, в истину, в правду, в жизнь только поскольку это ничего мне не стоит или поскольку охраняет и радует меня.
Вот над чем нам надо задуматься. И с какой благодарностью нам надо думать о тех людях, которые были немощны, порой немощнее даже нас, и которые, когда встал вопрос: “А ты верен своему Богу? Ты любишь Его? Он действительно твой Господь?” — ответили: “Да, чего бы это ни стоило”.
Некоторые пострадали до крови, измученные, а некоторые отдали самую жизнь и умерли ради своей веры. Мне сейчас вспоминается рассказ отца Всеволода Шпиллера, одного из самых значительных священников нашего времени в России, который мне говорил о том, как в его приходе маленький мальчик десяти лет пришёл к своим родителям и сказал: “Господь хочет, чтобы я молился о спасении нашей Родины. Я уйду в лес и буду молиться”. И родители нашли в себе мужество, веру, любовь к Родине и любовь к Богу, достаточные для того, чтобы его отпустить в лес. Долгое время о нём ничего не было известно. Но в какой-то день в лес зашёл крестьянин за дровами и нашёл маленького мальчика в лохмотьях и босиком, стоящего во снегу, который ему сказал: “Дядя, когда ты в следующий раз в лес придёшь, принеси мне какую-нибудь обувь. Так больно стоять всю зиму на снегу босиком!”. Этот мужик пошёл домой и вернулся; но живым он мальчика больше не застал.
И вот такие мученики, такие исповедники миллионами украшали и украшают сейчас на небесах Русскую Церковь. Будем поэтому не только благоговейно, благодарно, трепетно к ним относиться, но поставим перед собой вопрос, на что мы готовы? Неужели мы будем только всё от Бога принимать? Или когда встанет перед нами вопрос совести — не то что мученичества, но исповедничества, как бы открытого исповедничества жизнью нашей веры, готовы ли мы пострадать, чего бы это нам ни стоило? И возблагодарим Бога за то, что на нашей Родине столько тысяч и тысяч людей, мужчин, женщин, стариков, детей оказались верными Ему и что по их молитвам простёрся покров благодати над нашей Родиной и обещает нам в своё время возрождение для всего нашего народа. Аминь.
О Закхее
8 февраля 1970
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
В сегодняшнем Евангелии мы читаем удивительно простые слова. Христос дошёл до места, где был Закхей, Он посмотрел и увидел его. Слова совершенно обыкновенные, незаметные, и однако в этот момент решилась судьба Закхея. Пройди Христос мимо него, не посмотрев и не увидев, Закхей на всю жизнь запомнил бы, что когда мимо него проходил Бог, проходило спасение, проходила возможность новой жизни, она, эта новая жизнь, прошла мимо, не заметив его. Он, Бог, прошёл мимо и не посмотрел и не увидел. И Закхей потому только стал новым человеком, потому только стала для него возможна новая жизнь, что Христос, дойдя до того места, где находился Закхей, не только провёл по нему глазами, но остановил на нём Свой взор, его увидел и к нему обратился.
Как редко бывает с нами, что кто-нибудь остановит свой взор на нас, нас заметит, нас увидит — не только как телесное присутствие, но увидит нас вглубь, уловит страх, тревогу, тоску, боль, одиночество в наших глазах; надежду, радость, застенчивое ожидание, — увидит и остановится, и ответит на всё, что в нашей душе кроется, словами: “Подойди, дай мне побыть с тобой”. Сколько горя разомкнулось бы на земле, если каждый из нас умел бы никого не пропустить, не увидев и не отозвавшись душой.
Мы сейчас идём к Великому посту, и сейчас — не потом — время, когда мы должны остановить внимание на себе самих. Потом будут разворачиваться события, которые так велики и значительны, что пора будет забыть о себе. Будет восходить Христос в Иерусалим, будет восходить Он к Своей крестной смерти; тогда не до нас должно бы быть нам. Но теперь время, когда Церковь, образ за образом, ставит нас перед разными людьми, разными событиями из жизни Христа или перед Его словами. Остановимся именно теперь, до Прощёного воскресения, вниманием на самих себе, и посмотрим, к чему это нас обязывает. Сегодняшние простые слова Евангельские ясно говорят, к чему они нас обязывают. Поставим вопрос: сколько раз, как постоянно, как холодно, как беспощадно, как трусливо и малодушно я прохожу мимо людей? Как я боюсь увидеть — потому что увидеть значит связаться судьбой, отозваться, а мне лень, неинтересно или, что ещё чаще бывает, просто страшно. Сколько раз в течение одного дня мы проходим мимо, и как мы постоянно ожидаем, что другие должны никогда не проходить мимо, всегда заметить, всегда обратить внимание, всегда отозваться, всегда — иногда дорогой ценой — увидеть, приласкать, призвать к себе, утешить, дать силу.
Поставим этот вопрос для этой недели нашей жизни, посмотрим вглубь себя и начнём сразу учиться преодолевать в себе малодушие, страх, косность — и бороться. И тогда придёт вечная жизнь, спасение не только другим, но и нам, потому что тогда мы войдём в царство сначала просто человеческих отношений, а в глубине этого царства человеческих отношений мы увидим, что кроется Царство Божие, Царство любви. Аминь.
В Неделю о мытаре и фарисее
14 февраля 1965
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Как весна, грядёт на нас Великий пост, как возрождение, как радость новой жизни, как обновление; и образ за образом проходят перед нами люди Евангельские, которые являют нам, чтó стоит между нами и жизнью, жизнью вечной, открывающейся уже здесь, на земле, как радость, как торжество, как познание Живого Бога.
Сегодняшний образ — мытарь и фарисей — ясен, и вместе с тем трудно нам осуществить то, что нам так ясно: обрести добродетели фарисея и не приобрести в то же время его надменности. И, с другой стороны, прийти — не просто по сознанию нашей греховности, а глубже, по изумлению перед величием и красотой Бога — прийти в тот строй покаяния, сокрушения, который и есть Евангельский строй мытаря.
Две вещи поражают в фарисее: с одной стороны, его надменность, его гордыня, а с другой стороны то, что он в себе так ошибается. Он на самом деле добродетелен, он на самом деле не хищник, не прелюбодей, не вор, как будто даже не обманщик, он на самом деле человек, который по строжайшей своей совести старается жить согласно воле Божией. И всё это напрасно, ибо он ничего не приобретает из того, что является Божиим строем души. Потому что Бога нашего мы ведь знаем в Его бесконечном терпении, в Его кротости, в Его милосердии, в Его предупредительности, в Его смирении.
И вот фарисей стоит: он вошёл в храм, как иногда мы входим в храм, зная, какое наше место там; вошёл твёрдо, убеждённо, стал перед Богом и благодарит — и прав, что благодарит… Только беда в том, что он не благодарит Бога за то, что Бог его защищает настолько, что ему удаётся жить по-человечески, а благодарит за то, что он сам такой выдающийся, замечательный человек.
А кто из нас этого не делает? Не с такой наглостью как будто, на самом же деле с такой же дерзостью. Когда мы находимся среди друзей и хвастаемся, и стараемся им показать, как мы удачливо, умно, умело, благородно поступили — что мы делаем? То же самое, что фарисей, только как бы ступенью ниже. Он хоть Божие благоволение хотел стяжать, причём большим трудом, подвигом, а мы без всякого подвига, без всякого особенного труда хотим, чтобы нас похвалили люди, не заботясь о том, что Бог об этом думает, не заботясь о том, что совесть об этом говорит, довольные собой. Какой позор, как стыдно! И на самом деле бывает стыдно, когда мы уйдем, вернёмся к себе, если представим себе, какие мы были смешные, как мы подлизывались к нашим друзьям, чтобы только получить подачку, чтобы они сказали или сделали вид, что — да, мы замечательны. Как это низко и недостойно нас! Это хуже фарисея: тот, повторяю, хоть был добродетельным на самом деле, а мы — нет.
И вот, в противовес этой кажущейся добродетели, этой лжедобродетели — мытарь. Он на самом деле плох, — и в этом отношении мы все могли бы думать о себе одинаково: мы все плохи, и во многом. Если подумать о том, что мы называем себя христианами, и представить себе разницу между Евангелием и нами — кто посмеет войти и встать перед Богом? А всё-таки входим, потому что знаем, какой у нас изумительный Бог, сколько в Нём тепла, любви, ласки и терпения, и сколько Он готов положить труда на то, чтобы мы стали людьми, а потом, даст Бог, и христианами. Мы такие же, как мытарь, лишённые добра и добродетели, но мы в одном с ним разнимся. Мы не стоим у притолоки церковной, мы не бьём себя в грудь; мы смеем поднять глаза к Богу, мы смеем к Нему идти в молитве, мы смеем идти к Нему в Причастии. Всё мы смеем…
И вот почти на границе наступающего уже Поста перед нами образ этих двух людей. Говорит молитва церковная: Фарисеева убежим высокоглаголания, мытаря же низкоглаголание научимся стяжать… Не в одних словах, конечно, дело, а в высокомерии, которое в нас есть, и в смирении, которого у нас нет. И перед нами две задачи: не только осознать себя греховными и плакаться перед Богом — этого мало; но осознать себя греховными и взять себя в руки, и сделать над собой усилие, и коли Господь допустил называться именем Его — христианами — попробовать быть достойными этого Его удивительного смирения. Братьями Он нас называет: нас-то! И, с другой стороны, нам надо научиться понимать, что при всём нашем усилии — это всё же только усилие, а помощь, а успех, а дары — только от Бога. И лишь соединение в себе подвига одного и смирения другого может нас сделать христианами.
Вдумаемся хотя бы в продолжении наступающей недели в то, что мы собой представляем, чем мы похожи на фарисея, переберём тех друзей, те обстоятельства, места, где мы себя проявляем иногда — и начнём меняться. А когда придём в храм — будем помнить, что только Божией милостью, только Его жалостью и терпением мы можем здесь стоять. По достоинству нам нет здесь места. И тогда поплачем в сердце, опять-таки не надменно, не напоказ, а в сердце. Пусть станет нам стыдно и жалко; и если станет достаточно стыдно и достаточно жалко, может быть, и мы подвигнемся, как блудный сын, войти в себя, встать и пойти к Отцу, к Богу. Аминь.
В Неделю крестопоклонную
18 марта 1990
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Углубляясь дальше и дальше в недели Великого поста, мы можем со всё возрастающей благодарностью и радостью сказать: Жива будет душа моя, и в благодарности я прославлю Тебя, Господи!
В первую неделю Поста мы видели исполнение всех ветхозаветных обещаний о спасении: Бог стал человеком, спасение пришло, — возможно всё.
А потом, на второй неделе, святые всего мира торжествующе провозгласили нам, что Бог не только пришёл и жил среди нас, но и излил на нас, на Свою Церковь и в каждую человеческую душу, готовую принять Его, преображающий дар и вселение Святого Духа, Который постепенно всё глубже вводит нас в общение с Живым Богом, пока не придёт, не наступит день, когда мы станем причастниками Божественной природы.
И сегодня, если мы спросим себя: но как это возможно? как может быть, чтобы мы были прощены, как может зло упраздниться? — если мы себя так спросим, то, воззрев на Крест, мы ещё одной ступенью углубимся в благодарность, погрузимся в радость и в уверенность.
Есть в Евангелии место о том, как Христос говорил о спасении и о его условиях, и Пётр спросил Его: Но тогда кто же может спастись? — и Христос ответил: То, что невозможно людям, Богу возможно… Он пришёл Сам; полнота Божества обитала в человеческой личности, и Он имеет власть простить, потому что Он — жертва всего зла, всей жестокости, всей разрушительности в человеческой истории. Поистине, никто, кроме жертвы, не может простить тем, кто в её жизнь принёс зло, боль, горе, разрушение, смерть. И когда Христос говорит: Отче, прости им, они не знают, что делают! — Он прощает не только Своих собственных убийц, Он идёт гораздо дальше, потому что Он же сказал: Что сделали единственному из самых меньших Моих братьев и сестёр, вы Мне сделали, не только доброго, но, поистине, и самого худшего… Состраданием, солидарностью Он отождествляется, делается единым с каждым страдальцем, и смерть, боль, мука душевная каждого — Его смерть, и боль, и мука. И поэтому, когда Он молится: Отче, прости! Они не знают, что они делают, что они сделали… — Он молится за каждого из нас не только в Своё имя, но и во имя всех тех, которых в результате человеческого греха посетило зло.
Но прощает не только Христос: каждый, кто пережил страдание, в душе ли, в теле или в духе, призван отпустить на свободу тех, которые это страдание причинили. Ясно тогда, почему Христос говорит: Прости, чтобы и тебе было прощено: потому что жертва и виновный связаны в едином узле взаимной солидарности и ответственности. Только жертва может сказать: Господи, прости ему, прости ей! — и только тогда Господь может ответить: Прощаю!..
Но понятно ли нам, какую это на нас накладывает ответственность в отношениях со всеми и с каждым? А также какая дивно-бездонная глубина надежды распахивается перед нами, когда мы взираем на Крест и видим, что в солидарности со всем человечеством Христос, поднимая на Свои плечи всё страдание земли, вольной волей соглашаясь на невозможную смерть, сказал во имя всех страдальцев: Да — мы прощаем!
Это — ещё один шаг к свободе, ещё один шаг к тому моменту, когда перед нами предстанет Воскресение Христово, которое и нас охватывает целиком, потому что воскресший Христос всем и каждому из нас открывает полноту вечной жизни.
И снова и снова мы можем сказать, что Пост — это весна новой жизни, нового времени, обновления, и не только через покаяние, но и тем, что Христос Сам берёт нас, как пастух взял на Свои плечи заблудившуюся и найденную овцу, как Христос взял Свой Крест, принёс его на место смерти и упразднил смерть, упразднил зло прощением и отдачей Своей жизни. Ещё и ещё раз нам предложен новый шаг в свободу и в новизну. Вступим же ещё глубже в эту тайну, в это чудо спасения, и возрадуемся о Господе, и, радуясь, шаг за шагом, ещё и ещё, выразим свою благодарность новизной, обновлением своей жизни. Аминь!
Вход Господень в Иерусалим
8 апреля 1990
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Мы вступаем сегодня в страстные дни. Это не только дни, когда Христос, по любви Своей к нам, ради нашего спасения, принял на Себя человеческую плоть и человеческую земную трагическую судьбу, но время, когда Он, отверженный людьми, пошёл на смерть для того, чтобы со Креста иметь власть сказать: Отче! Прости им, они не знают, что творят… — и этим как бы снять грех с людей, даже тех, которые Его распинали.
Но эти события часто кажутся нам такими далёкими, — это когда-то было, две тысячи лет тому назад: можем ли мы их ощутить глубоко, живо? Можем! Мы можем превзойти те образы, которые нам даны в богослужении, которые пленяют наше сердце, которые глубоко нас трогают и которые, однако, иногда нам не дают видеть настоящую, жуткую трагедию того, что происходит.
И для того, чтобы обновить в вас это сознание, я хочу вам дать пример того, как другой человек, в наше время, дал свою жизнь, и как те люди, ради которых эта женщина, Наталья, умерла, целую жизнь прожили под знаком её величия и жертвы.
То было в дни гражданской войны. Молодая, лет двадцати пяти, женщина с двумя детьми оказалась в городе, который заняли красные войска. Она, жена белого офицера, спряталась на окраине города в лачужке, надеясь, что облава пройдёт и она спасётся. Но в тёмную ночь к ней кто-то постучался. Она с ужасом открыла дверь, но там был не ужас, а спасение: там стояла молодая женщина, которая ей сказала: Вас предали, сегодня ночью вас возьмут на расстрел; вам надо сию же минуту уйти! Мать посмотрела на своих малых детей и сказала: Как же мне уйти! Нас сразу узнают, да дети и не смогут далеко пройти! И эта женщина, которая ещё недавно была просто соседкой, вдруг выросла в меру того, что Евангелие называет “ближним” — самым близким человеком, готовым всё отдать, всё сделать для другого. Эта Наталья сказала: Нет, вас никто искать не будет, — я здесь останусь и скажусь вашим именем. — Но вас расстреляют! — Да, — сказала Наталья, — но у меня нет детей… И Зоя ушла с двумя своими детьми. Наталья осталась во тьме, которая всё сгущалась, в холоде, который пронизывал кости; она могла бы в одно мгновение выйти и стать снова не Зоей, а Натальей. Но она не вышла. Какие мысли у неё тогда были? Какое страшное искушение: вдруг меня расстреляют, а их всё равно возьмут и убьют, и моя смерть будет напрасна, — не уйти ли мне?.. Она не ушла. И когда утром за ней пришли и расстреляли, мать и дети были спасены.
Эта мать и дети мне близко знакомы, и они мне говорили когда-то, что всю жизнь прожили, помня, какой ценой они живы, помня, что им надо так прожить, чтобы смерть Натальи не оказалась напрасной.
А мы? Христос, Сын Божий стал человеком по любви к нам; Он был предан Своим учеником, от Него отрёкся другой ученик, Его самые близкие Апостолы бежали со страхом. Он остался Один, со Своей Матерью и апостолом Иоанном у Креста; один Он умирал, даже Богом оставленный: Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?!. — и всё это для того, чтобы нас спасти.
Неужели мы не отзовёмся на Его смерть так, как Зоя и её дети отозвались на вольную смерть Натальи? Неужели мы не отзовёмся, не станем жить так, чтобы Христу не стало стыдно за нас и чтобы нам не было стыдно, когда мы станем перед Крестом и увидим на Нём, на Его руках раны гвоздей, на Его ногах — раны гвоздей, на плече — рану от креста, на лбу — раны от тернового венца! Неужели мы станем и скажем: Да, мы знали, что Ты для меня умер, а я прожил в свою волю, потому что жить достойно Тебя мне было слишком трудно!
Подумаем об этом. Если не удастся вам ходить в храм молиться и предстоять перед ужасом этой недели, раскрываемым в богослужении, то думайте об этом дома; и не только думайте, переживайте, но решите так отныне жить, чтобы Христос на вас глядел и говорил бы: Я не напрасно умер, — он понял цену своей жизни и меру Моей любви! Он живёт достойно себя и достойно любви Моей! Аминь!
Пасха
15 апреля 1990
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Воплощением Своим, которое мы празднуем в день Рождества Христова, Бог вошёл в мир. Он приобщился не только душевно, но и телесно нашему человечеству, Он стал человеком в полном смысле этого слова, однако не приобщившись греху, не отпав от Бога. Вся полнота Божества обитала в Нём телесно. И Христос Своим словом, Своим примером и, наконец, смертью Своей на кресте открыл нам всю глубину, всё величие Божественной любви. Мы можем теперь с уверенностью сказать, что мы действительно любимы Богом, ибо, по Его слову, никто большей любви не может иметь, как тот, который жизнь свою полагает за своих друзей… А за друзей ли? Апостол Павел обращает наше внимание на то, что жизнь Свою Господь кладёт не только за тех, кто отвечает любовью на любовь, кто прислушивается к Его слову, чья жизнь меняется Его примером, а и ради тех, которые остаются Его гонителями, Его врагами: Прости им, Отче, они не знают, что творят!..
Да, такова любовь Божия! И не только любовь, но ответственность, которую Бог берёт за дар жизни, которую Он нам подарил, и за дар свободы, которую Он нам дал, и которая кажется нам порой такой тяжёлой. А в день Воскресения Христова одержана последняя победа. Он, став Единым с нами, умер нашей смертью для того, чтобы мы жили вечной Его жизнью. Он нас призвал к жизни, и Он нас призвал к свободе, к новой жизни и к новой свободе: к такой, которую ничто не может умалить, к свободе, которая непобедима, потому что это — свобода детей Божиих, которые посланы в мир не на радость, а на то, чтобы быть вестниками Живого Бога. Мы должны нести весть о любви Бога к человеку, но и ещё о чём-то другом, таком для нас важном. Ведь поймите: если Бог стал человеком, если Он жил, как мы, если Он умер за нас, значит, Бог так ценит человека, что мы для Него так много значим! Больше того: раз Бог мог стать человеком, это значит, что человек так глубок, что он способен соединиться с Богом, не переставая быть человеком, способен быть пронизанным Божеством, оставаясь человеком, и ещё больше того: только тогда и делаясь настоящим человеком, Человеком в полном смысле этого слова! Бог верит в нас, Бог на всё от нас надеется, Бог нас любит всей жизнью и всей смертью, и Он нас призвал так быть соединёнными с Собой, чтобы мы, по смелому, дерзновенному слову апостола Петра, стали причастниками Божественной природы.
Но Он нас послал в мир с этой вестью к людям, которые не всегда её захотят слышать, потому что величие — страшное призвание: достоинство покупается дорого! И вот нам, христианам, велено идти в мир, как нас посылает Господь: как овец среди волков, для того чтобы вместе с неверующими, с людьми, которые ни в Бога не верят, ни в человека не научились верить, строить град человеческий, который был бы одновременно градом Божиим, таким градом, первым гражданином которого мог бы быть Господь и Бог наш Иисус Христос. Разве не стоит жизнь свою положить для этого?! И сейчас, когда на просторах нашей Родины открываются новые возможности, не только верующие, но и неверующие могут соединиться, стать едиными если не верой в Бога, то верой в человека. И мы, верующие, должны раскрыть перед всем неверующим миром величие человека с тем чтобы строился мир свободный, построенный на любви, на взаимном приятии, на готовности жизнь отдать друг за друга. Поэтому так значительны слова, которые напоследок мы слышали перед провозглашением послания святого Иоанна Златоустого: Радостью друг друга обымем! Назовём друг друга братьями и всем простим всё воскресением! Будем так жить, и Царство Божие приблизится и раскроется, и воссияет на земле!
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! — ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!