В Санкт-Петербурге не сразу, а по окончанию следственных действий, будут хоронить 24-летнюю Настю, в убийстве которой основной подозреваемый ее возлюбленный — профессор СПбГУ Олег Соколов. Пока в сети многие неуместно удивляются кинематографическому сюжету или вспоминают Достоевского, я удивляюсь, что Закон о профилактике насилия до сих пор не принят. Помог бы он Анастасии Ещенко? Возможно, нет. Даже в странах, где закон существует, насилие не исчезло полностью. Там тоже есть побои и убийство. Мог ли он помочь? Однозначно мог. Статистика таких преступлений в странах, где закон существует, значительно снижается.
Про Соколова нельзя сказать «никак никто не ожидал», ожидали. На него уже писала заявление о побоях и истязаниях молодая девушка. Сейчас в СМИ пишут, что авторитет и социальное положение известного ученого позволили ему избежать наказания.
Михаил Тимошатов
— Жестокие убийства встречаются в семьях с любым социальным положением. Большая часть таких происшествий проходит в более маргинальной среде, но и социальное положение – не страховка от подобных трагедий, — отмечает адвокат и бывший следователь Михаил Тимошатов.
Но заявление в полицию на своих менее известных мучителей писали когда-то и Маргарита Грачева, и Алена Верба. С их мужьями участковый даже провел беседу (о вреде насилия, полагаю). Маргарите Грачевой через некоторое время муж отрубил в лесу кисти обеих рук, с окровавленным телом Алены Вербы сын провел несколько часов, отец оставил его спящим в соседней комнате и ушел на работу, предварительно «наказав» маму. Говорят, что женщины сами виноваты, мирятся и забирают заявление. Эти женщины – не забирали, зато имели отличную возможность убедиться в его полной бессмысленности и в собственной беззащитности заодно. Теперь их мужья отбывают срок. Действующих законов вполне достаточно, чтобы защитить человека, когда он остался без конечности или бессмысленно погиб, но не запаздываем ли мы с защитой? Может, надо действовать чуть раньше?
Фото: РИА Новости/Александр Гальперин
Не стоит бросаться словами “психопат” и “шизофреник”
Легко было бы подумать, что Олег Соколов просто страдал тяжелой психической патологией и сделать с этим, если человек не лечился, ничего нельзя. Но убийство, даже совершенное с особой жестокостью, не всегда свидетельствует о болезни, как и положение профессора, не страхует от наличия психической патологии. Делать выводы до экспертизы пока рано.
Профессор МГППУ, кандидат медицинских наук, психиатр Борис Воскресенский поясняет, что не все психические заболевания сопровождаются снижением интеллекта. Существуют патологии, при которых страдает мозг, как материальный орган. В этих случаях действительно развивается выраженное снижение памяти и интеллекта, но именно эти болезни обычно сравнительно просто поддаются диагностике на развернутых стадиях. Такими патологиями занимаются совместно психиатры и неврологи. Эти болезни сходны с соматическими: терапевтическими, хирургическими. Их легко диагностировать. Но существуют и другие, при которых специфических поражений мозга нет. Современные исследования могут найти и в этих случаях некоторые отклонения от норм, но они не объясняют заболевания, и интеллект при них может оставаться сохранным. Человек с психическим заболеванием запросто может быть обычным, способным, талантливым и даже гениальным.
Борис Воскресенский
— Проблема гениальности в сочетании с психическим заболеванием встречается нередко, но одно совершенно необязательно сопровождает другое! — говорит Борис Воскресенский.
Не стоит делать выводы на основании увлечения личностью Наполеона или бросаться словами «психопат» и «шизофреник».
— Встретившись с человеком с необычным поведением, модусом существования, мы должны с разных сторон рассмотреть удивляющие нас поступки. Уверяю, что далеко не все из них будут говорить о психическом расстройстве. Окончательный вывод может сделать только психиатр. То, про что мы говорим «это необычно», «это преступно» с человеческой, религиозной, поведенческой и юридической точки зрения, не всегда говорит о болезни. Понятие психиатрической нормы и религиозной или культуральной часто не совпадают, — отмечает психиатр.
Аналогичным опытом уже из юридической практики поделился Михаил Тимошатов:
— Многие поражены не просто убийством, но и расчленением жертвы. Могу сказать, что в юридической практике это – просто один из способов сокрытия преступления, который не квалифицируется, как отягчающее обстоятельство, например, глумление над телом, это просто способ сокрытия преступления, который также используют преступники из любой социальной среды. Жуткий способ, но, после того как люди осознают, что совершили, действуют они не в зависимости от социального положения, а так, как ведут их инстинкты. Кто-то вызывает полицию, кто-то пытается убежать, а иногда и продолжить вести обычный образ жизни, сокрыв следы преступления. Зачастую преступник обладает определенными личностными особенностями, но не всегда признается экспертизой невменяемым. Убийство даже с расчленением – это не всегда показатель психиатрическим проблем.
Мы еще не знаем результатов экспертизы и был ли Соколов вменяемым, отвечал ли за свои действия в момент совершения преступления, но нетрудно допустить возможность, что он страдал психическим заболеванием. Работай закон о профилактике домашнего насилия, Соколова пригласили бы на принудительные беседы со специалистом по контролю гнева еще после первого эпизода побоев. Этот специалист был бы психотерапевтом. И ему проще, чем другим людям, не получившим специального образования, было бы заподозрить такое заболевание, а, значит, вовремя остановить того, кто становится опасен для себя и других. Оказать медицинскую помощь, если она необходима. Спасти потенциальных жертв.
Действующих законов достаточно, чтобы описать труп
Брат погибшей Анастасии Ещенко уже дал комментарии СМИ. За несколько часов до убийства Соколов ударил ее головой об пол в ходе ссоры. Сергей Ещенко посоветовал сестре немедленно уезжать, но она хотела вернуться, чтобы забрать свои вещи, а следующим утром перестала выходить на связь. Если бы закон о профилактике насилия работал, Анастасия могла бы обратиться в полицию, при вызове которой сейчас нельзя сказать «постойте тут пока я не соберу сумку», до окончания разбирательства Соколова попросили бы покинуть их общее жилище, а еще могли выдать Анастасии охранный ордер, который запретил бы Соколову приближаться к ней хотя бы на срок достаточный, чтобы она могла взять из дома то, что ей принадлежит. Слаженная работа всех организаций, занимающихся помощью пострадавших от насилия, обратилась бы к самой Анастасии. С ней тоже говорил бы психотерапевт.
— Помочь сократить количество таких преступлений в любой социальной среде мог бы закон о профилактике домашнего насилия. Тем более, если человек ранее был замечен в агрессивных действиях. Если бы по подобным заявлениям принимались правильные меры, человек бы уже понимал, что еще чуть-чуть, и он переступит черту. Почти во всем мире есть такая практика. Согласен, что она не поможет полностью искоренить такое насилие, ведь убийство – это часто молниеносное событие, которое происходит за несколько секунд, на эмоциях, не каждое из них можно предотвратить. Но сократить количество подобных дел можно однозначно, — говорит Михаил Тимошатов.
Нельзя сказать, что в нашей стране не работают законы о насилии. Насилие – это широкое понятие, когда о нем говорит юрист. За убийство девушки преступника обязательно накажут. Действующих законов достаточно, чтобы описать труп. Теперь нужен еще один, чтобы люди оставались живы.