Пространство общенародного пения

Фото Алексея Морозова, http://amoroz.photosight.ru

Только теперь я понимаю, за какое непростое дело я взялся. Если только на вступительную статью получено множество самых противоречивых комментариев, то это значит, что тема выбрана актуальная.

Спасибо вам, дорогие читатели. Ваша заинтересованность и очень аргументированные отзывы дали мне представление о структурности последующих статей. Что же касается противоречивой оценки самого факта пения прихожан во время службы, то я с равным уважением отношусь к противоположным мнениям на этот счёт, и вот почему: за любым мнением стоит свой собственный опыт участия в богослужении. Но каждый конкретный храм имеет свою неповторимую атмосферу, свой СТИЛЬ богослужения, который формируется и священниками, и клирошанами, и прихожанами. То, что в одном храме является твёрдой нормой, в другом не происходит никогда или является редким исключением. Поэтому прихожанин своего храма волей-неволей привыкает к этому стилю как к НОРМЕ. Любое изменение этой нормы в другом храме часто воспринимается этим прихожанином в предвзято-негативном ключе – так уж мы устроены. Всяк кулик своё болото хвалит.

Противоречивость в ваших мнениях, дорогие читатели, связана ещё и с тем, что одно и то же определение (общенародное пение) у каждого вызывает свои ассоциации, у кого – положительные, у кого – отрицательные, в зависимости от своего личного опыта встречи с этим явлением. Да и само понятие «общенародное пение», боюсь, мне придётся подвергнуть серьёзному разбору – является ли оно ПЕНИЕМ, и должно ли быть таковым?

Ну, с Богом.

1. Пространство общенародного пения

Речь пойдёт не столько о ФИЗИЧЕСКОМ пространстве храма, а о том, каковы предпосылки для потребности прихожан издавать на службе какие-то звуки. В первую очередь я назвал бы главную причину – НЕФОРМАЛЬНОЕ взаимоотношение друг с другом трёх основных групп «сослужителей» – духовенства, клироса и прихожан.

Например, есть множество приходов, в которых основную массу прихожан составляют «захожане», и священник вряд ли знает их по именам, в лучшем случае – некоторых в лицо. Да и клирошане часто приходят «отработать» службу, не особенно интересуясь всем, что находится за пределами клиросного пространства.

Мой личный опыт 25-летней давности: я – опытный певчий хорошего правого хора и начинающий регент. Репертуар – Чесноков, Кастальский, Турчанинов, Ведель, Дегтярёв. Хороший заработок, изысканная авторская библиотека, перепрыгивание из храма в храм – как и у многих таких же профи. Цель одна – так спеть, чтобы все вокруг ахали, восторгались и мысленно аплодировали. Ах, как мешали мне смешные «подвякивающие» бабульки. Они меня раздражали, и я набирался ценного опыта – так петь, чтобы им было НЕУДОБНО мне подпевать. Я этому хорошо научился.

Сегодня я стою на клиросе перед Литургией и смотрю в наш приход. Каждый человек, находящийся в храме – это часть моей жизни, моей судьбы. Вот стоит моя жена, мои дочери и внуки. Вот примостилась в уголке старейшая наша прихожанка, одна из первых членов общины. А этим я пел венчание, потом крестины их первого ребёнка… кажется через три-четыре месяца ещё одного крестить будем. А эта девица совсем недавно к нам пришла, всего вторую службу стоит. С ней мои клирошанки уже подружились. Вот читает часы сын моего близкого покойного друга, которого я отпевал несколько лет назад здесь же. Два священника, духовники всех наших клирошан, исповедуют тех, кто припозднился.

…и я понимаю, что для меня давно перестало существовать безликого понятия «прихожанин», а есть совершенно конкретные мои друзья и родные , которые приходят в храм, как и я, к «общему делу», но в отличие от меня и клирошан, обладают менее острым слухом, и ещё менее точным голосом… или просто боятся такого сложного и ответственного дела, как пение на клиросе. Они не поют, но при всём при этом я почти ФИЗИЧЕСКИ чувствую, насколько велико их желание участвовать в службе. И это чувство давно стало для меня самым главным стимулом для возрождения, а потом и доведения до привычной нормы в нашей общине пения прихожан. И я, и они – мы твёрдо знаем, что в службе обязательно будут эпизоды, когда они станут моим хором.

Понимаете, к чему я веду? Все умные рассуждения о технологии пения прихожан (они у нас с вами ещё впереди) бессмыслены, если среди совершающих службу (духовенство и клирос) не найдётся хотя бы одного заинтересованного человека, для которого эти прихожане будут действительно БРАТЬЯМИ И СЁСТРАМИ, посильно участвующими в службе. Священник, диакон, регент, певчий – этот человек должен стать ЛИДЕРОМ, опекуном прихожан в те моменты службы, когда по традиции данного храма хором становится весь приход. Общенародное пение нельзя пускать на самотёк, им нужно управлять. Это дело не менее тонкое, чем управление грамотным клиросом.
Следующие статьи будут посвящены тому, с какими проблемами я сталкивался и сталкиваюсь в этом процессе и как я их решал.