В Госдуме планируют вынести на рассмотрение законопроект о снижении возраста привлечения к уголовной ответственности до 12 лет. Ведь преступники часто используют именно детей, зная, что тем «ничего не будет». Должен ли 12-летний ребенок уголовно наказываться за свои действия? И, если он будет нести ответственность наравне со взрослыми, нужно ли уравнять его и в других правах?
Комментирует настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря, директор портала «Правмир» протоиерей Александр Ильяшенко:
Я бы хотел напомнить, что такой возраст уголовной ответственности – 12 лет – был введен при Сталине. Если депутаты являются последователями той жесткой политики, то пусть никогда и не критикуют ни Сталина, ни вообще советскую власть.
Рост подростковой преступности – страшный укор социальной системе, которая бросает совсем маленьких детей в лапы преступного мира и толкает их на преступление. Надо спросить у депутатов, почему на Руси стало так плохо жить.
Проблема есть, но нельзя трудную проблему решать только запретительными или карательными мерами. Талейрану принадлежат крылатые слова: «Штыки – замечательная вещь. С их помощью можно добиваться всего, чего мы хотим. Только одного нельзя с ними делать – на них неудобно сидеть».
Так вот, карательная мера – мера очень односторонняя, которая неизбежно вызывает противодействие. Жестокость со стороны государства вызовет ответную жестокость преступного мира или просто асоциальных личностей. Этот процесс заведет в тупик.
Ребенок, попавший за решетку в 12 лет, почти наверняка туда вернется. Наверное, есть статистика по детской преступности, рецидиву. Если нет, то опять же вопрос к депутатам: куда эта статистика делась, почему не ведется? На основе объективных данных можно выносить очень взвешенные решения. А у нас раз за разом реализуют одну и ту же максиму: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Плохо хотели, как лучше, потому и получается, как всегда! Думая над законом, надо тщательно изучать проблему.
Екатерину II, которую недаром называют Великой, как-то спросили, почему ее распоряжения выполняют с охотой. Она ответила: «Я очень долго изучаю проблему и ищу такие решения, которые будут исполняться охотно». Нужно приложить государственный ум (на то он и государственный), а не брать с потолка первое попавшееся решение и объявлять его лучшим и единственным. Мы же берем, не особо раздумывая, объявляем лучшим, и получается, как всегда.