Первая конференция из цикла «Покровские встречи» состоялась в Государственном центральном музее современной истории России 18 ноября.
Впечатлениями от встречи поделился протоиерей Алексий Уминский:
Начну с того, что мне была очень интересна такая постановка вопроса: в центре объединенной Италии лежат не только подвиги Гарибальди и карбонариев, и того движения, которое завершилось объединением Италии. К этому Италию подготовила Церковь, именно она изменила внутреннее состояние общества, людей, их отношений между собой, отношение к женщине, отношение к человеку. Эти идеи, которые вчера были высказаны в докладах, для меня стали новыми. Я, конечно, более или менее представлял себе историю объединения Италии и того, что происходило в тот период, но это было высказано очень интересно, под другим углом зрения.
Второе, что мне было радостно, это услышать мысль – она давно уже мне запала, я над ней думаю, рассуждаю – что в Италии существует такое явление: социальные святые. Оно существует не только в Италии, а вообще – в Западной Европе, но в Италии оно особенно развито. И один из вчерашних докладов рассказывал о святых города Турина, которые в XIX веке занимались тем, что все свое внимание, всю свою христианскую миссию направили на людей, находящихся в тюрьмах, на падших, на проституток, на приговоренных к смерти, на детей, исключенных из школы. Это было не просто тем, что сейчас мы называем социальным служением. Имеется в виду, что люди жизнь свою на это положили.
Св. прав. Иулиания Лазаревская (Муромская)
Мы сегодня имеем некоторую проблему в почитании святых, как мне кажется. Для нас святые – это люди слишком далекие от нас по уровню своей высокой святой жизни. Среди канонизированных святых у нас прежде всего – преподобные, то есть монахи, либо святители, либо мученики. То есть форма подвижничества такая, что она недоступна для обычного христианина, для среднего христианина. Поэтому святость воспринимается нами как нечто такое, что лично к нам не относится. У нас нет канонизированных мирян, есть только Иулиания Лазаревская, святая XVI века. У нас нет практически канонизированных святых из белого духовенства. Иоанн Кронштадтский – исключение, отец Алексий Мечёв, который был по-настоящему женат, у которого были дети – это крайний случай.
Cреди нас нет тех, кто по-настоящему, глубоко живет подвигом этой святости. Святости в миру, святости среди людей. А это так необходимо, ведь есть люди, на которых можно смотреть как на святых. Вот, отец Глеб Каледа – это настоящий святой среди нас. По всей его жизни, по всему его служению, по его отношению к смертникам, к тюремному служению, к его священнической деятельности, по его отношению в юности, когда он служил нашим новомученикам. Это Николай Евграфович Пестов, например. Праведник, мирянин, который еще недавно жил среди нас. Это настоящие праведники, и мы на них не обращаем внимания. Для нас это как бы не святые. «Несвятые святые» — отец Тихон Шевкунов нашел это удачное выражение.
Связано это с нашим историческим осмыслением святости, как чего-то недосягаемого, исключительного. И, конечно, в этом есть некое, веками воспитанное в нас, недоверие к человеку. Внутри нашего российского общества. Хотя Церковь от этого не избавлена, но и само российское общество относится к человеку как к тому, кому, по большому счету, нельзя сильно доверять.
Илья Григорьевич Чавчавадзе
Для меня это было колоссально важно. Вот, например, Грузинская Церковь канонизировала недавно праведного Илию Чавчавадзе. Это один из прекрасных примеров выявления человеческой святости, настоящего примера добродетельной жизни. Чистой, светлой и вокруг себя оставляющей прекрасные плоды. Мне кажется, этот посыл и этот рассказ о святых католической церкви очень важен. И важно узнать, кто эти люди, и почему церковь их считает святыми.
И последнее: это великолепный доклад о знаменитой сиенской фреске «Аллегория доброго правления». Я сам прекрасно помню эту фреску – величайшее произведение искусства Амброджо Лоренцетти. Это такая аллегория и прекрасный философский трактат, запечатленный в красках, о том, каким должно быть правление. Я всегда думал, что это сверхактуально для нашего сегодняшнего дня: отношения Церкви и государства, отношение государства к своему народу, отношение к своему правлению – все то, что было высказано еще тогда, в XIV веке в Италии.
«Аллегория доброго правления» Амброджо Лоренцетти
И, конечно то, чем завершилась эта лекция: трогательнейшим рассказом о том, как во время второй мировой войны на Сиену были сброшены американские бомбы, некоторые из них попали в храм святого Бернардина. Там было знаменитое деревянное расписанное распятие, в которое как раз попали бомбы. Когда священники пришли в разрушенную базилику, они обнаружили только голову Христа от распятия. И когда они ее взяли, голова в их руках разломилась на две половины, потому что это был склеенный кусок дерева. И они увидели, что внутри, в полости главы Христа, лежит пергамент – с молитвой того человека, который это распятие делал – настоящее чудо! И стало известно, во-первых, имя мастера, а во-вторых стала известна молитва этого человека, который прежде всего молился о спасении своей души, потом молился о спасении своей семьи, а третья часть этой молитвы – была молитва о всех людях, обо всем мире.
И лектор, которая читала этот доклад, рассказала, что когда она ранее смотрела на эту фреску «Доброго правления», она считала, что это такие вещи, которые могут быть заявлены, но никогда в жизни не могут быть исполнены. Что не бывает на свете такого доброго правления, о котором говорится на фреске, что это такая утопия, прекрасная модель, но неисполнимая на деле. Но когда она прочла этот пергамент, который относится к тому же самому времени, что и фреска, она стала понимать, что если люди живут так, как жил этот мастер, автор Креста, с таким же удивительным, проникновенным взором на Христа, то именно тогда это становится возможным.