16 мая, в четверг, в 19:00 в московском христианском культурном центре «Покровские ворота» состоится презентация и обсуждение новой книги протоиерея Андрея Дудченко «Евхаристия: прошлое, настоящее, вечное». Книга вышла в свет к Пасхе в киевском издательстве «Quo Vadis».
Почему автор считает необходимым говорить о литургии? Чего больше от частого причащения и частой исповеди — пользы или вреда? Кто должен определять интенсивность духовной жизни христианина? Об этом и многом другом — в интервью с отцом Андреем.
— Отец Андрей, чем был продиктован такой выбор тем в вашей книге, представляющих для Вас наибольший интерес — осмысленная церковная жизнь, частота исповеди и причастия? В чем вы здесь видите проблему?
— Божественная литургия была и остается не просто главным богослужением Православной Церкви, но самой сердцевиной, на которой всё держится. Сама Церковь как Тело Христово становится таковой через причастие Христу. Отними Евхаристию — и всё рассыплется. Будет община, исповедующая определенное учение, пусть даже очень хорошая, живущая по высоким моральным принципам, но если она не причастна Христу, не соединена с Ним в одно целое через единство Тела и Крови — то это будет что угодно, но только не Церковь.
Божественная литургия, на которой совершается Евхаристия, и сегодня занимает центральное место в церковном богослужении. Она — центр, с которым связаны все прочие таинства, которые либо совершаются на самой литургии (или совершались в древности), либо устремлены к ней.
Центральное место литургии в церковной жизни сегодня, к счастью, осознается уже гораздо лучше, чем десятилетие назад. Во многих храмах уже трудно представить себе литургию без причастников. Однако и сейчас многие люди, посещающие храм и регулярно причащающиеся, с трудом понимают смысл того, что совершается на литургии, кроме того что за ней происходит причащение. Вот именно в раскрытии смысла литургии — самого простого смысла, так сказать, лежащего на поверхности, — я и вижу главную задачу своей книги.
Самым простым смыслом я называю тот, который можно понять из самих молитв и песнопений литургии, из действий, которые производят священнослужители. При этом надо обращать внимание и на историю: когда появилась в чине литургии та или иная молитва или действие, и почему? Какой смысл вкладывали в это христиане тогда?
Я избегаю «иллюстративно-символических» толкований литургии, которые не вытекают из ее молитв, но навязаны извне. Например, вход с Евангелием в начале литургии после пения антифонов — это процессия, в которой ныне соединено то, что раньше представляло два действия: вход верующих непосредственно в храм и принесение в храм из хранилища книги Евангелия. При этом в толкованиях литургии часто можно встретить объяснение этого «малого входа» как выхода Иисуса Христа на проповедь.
Сразу же возникает диссонанс: действие, которое до сих пор в литургических книгах называется «входом», объясняется как «выход» — видимо, потому что ко времени возникновения такого толкования это уже действительно был выход, как и сегодня. Ведь теперь процессия сначала выходит из алтаря, чтобы снова войти в него. Однако этот более поздний обычай не отражен в молитве входа, которая и сегодня, как и раньше, говорит о входе: «удостой с нашим входом быть входу и святых Твоих Ангелов, сослужащих с нами и вместе славословящих Твою благость…»
В молитве входа, как и во всех прочих молитвах литургии, не идет речи ни о каком иллюстративном «символизме»: действия означают то, что происходит сейчас с нами и для нас. Литургия — не «священная драма», но наше участие в вечере Господней.
К сожалению, сегодня очень мало издается книг для мирян с параллельным переводом или даже просто хотя бы с текстом Божественной литургии, включающей священнические молитвы. Помню, первые издания популярной брошюры «Всенощное бдение. Литургия» включали и молитвы священника, кроме того, в сносках объяснялись самые трудные для понимания славянские слова и выражения. Теперь же издатели почему-то выпускают такие брошюры с купюрами, не печатая священнических молитв. Но как же тогда понять литургию?! Ведь основной смысл того, что происходит, выражен как раз в этих молитвах, называемых теперь «тайными».
Вот, кстати, еще одна проблема — неслышимость молитв литургии для верующих. Так называемые «тайные» молитвы стали понимать как своего рода «секретные», в то время как славянское слово «тайный» означает «таинственный, мистический, духовный» (см. словарь Ольги Седаковой), а вовсе не секретный или недоступный! Молитвы литургии — потому «тайные», что через них совершается таинство, а не потому что их нельзя произносить громко вслух!
Сегодня, к счастью, все больше священников понимают это, хотя и не все понимающие что-то предпринимают. Однако первый шаг сделать очень просто: можно просто установить в алтаре микрофон и читать молитвы вслух на фоне тихого протяжного пения, как поступает, например, Патриарх Кирилл или архиепископ Александр (Драбинко) — настоятель храма, в котором я служу. Вот для того, чтобы показать, что чтение молитв литургии вслух — это нормально и желательно, в качестве приложения к книге опубликовано Окружное послание Элладской Церкви, где об этом идет речь.
— В Вашем понимании осмысленная церковная жизнь достижима на обычном приходе? И как к ней приходить? А как складывается в вашем приходе? Есть ли какие-то успешные приходские практики сегодня?
— Вполне достижима. В большом приходе, конечно, всегда будет определенный, и даже значительный процент тех, кто не очень интересуется подобными вопросами, будет и процент так называемых «прохожан», то есть проходящих через приход и не задерживающихся в нем, будет и достаточно тех, кто ищет в храме только удовлетворения своих личных нужд, но вместе с тем, при заинтересованности священника, будет много и таких, кому интересно, что же именно происходит на службе, и как можно в этом осмысленно участвовать. Очень многое в данном вопросе зависит от пастыря — от его служения и проповеди.
В Киеве, в том числе и в нашем приходе, много людей, которые причащаются на каждой или почти на каждой литургии, в которой участвуют. О том, что это не только возможно, но и желательно, мы говорим не только на проповедях, но и в беседах при исповеди. Кроме того, литургией ведь не исчерпывается христианство. Осмысленная христианская жизнь включает все грани жизни человека вообще. Но регулярное участие в литургии, включающее причащение, дает силы и «настрой» для того, чтобы быть христианином всегда.
— Если говорить о частоте причащения — как можно оценить существующую сегодня практику? Как чаще всего происходит в Церкви? И насколько Вы с этой практикой согласны или не согласны?
— Труднее всего согласиться с тем, когда священники вместо того, чтобы поощрять человека к более частому причащению, удерживают его от этого. Ведь что значит «часто»? Каждое воскресенье, например, — это часто или нет? Во времена святителя Василия Великого (вторая половина 4-го века) многие христиане причащались 4 раза в неделю — по средам, пятницам, субботам и воскресеньям, и святитель не считал это «частым».
В то же время уже во времена Златоуста (рубеж 4–5 веков) было достаточно и таких, кто уходил с литургии, не дожидаясь причащения. Так что и стремление к «интенсивной» христианской жизни, и непонимание и нежелание такой жизни были и тогда, и есть сегодня. Надо стремиться к вершинам, а не к падениям.
Вот, например, только что окончилась Светлая Седмица. В больших храмах каждый день на Светлой служилась литургия, в других храмах — только в понедельник, пятницу, субботу или как-то еще. Священникам в этой связи приходится слышать вопрос: можно ли причащаться в эти дни? Но ведь на сей счет существует каноническое правило — 66-е Трулльского собора (правила этого собора размещены в нашей Книге правил под именем Шестого Вселенского собора), которое не только позволяет, но предписывает всем верным в течение всей Светлой седмицы каждый день причащаться!
Однако и сегодня даже в Киеве есть люди, которые учат, что причащаться без предварительного несколькодневного поста — нельзя, и на Светлой причащают только детей. «Упразднили заповедь Божию преданием вашим», — эти слова Спасителя в адрес фарисеев исполняются и на нас…
Есть еще один вопрос в связи с этим: кто решает, как часто причащаться? Как правило, у нас это решает священник. Но разве так должно быть в норме? Да, на первом этапе, когда человек только приходит на исповедь и причастие впервые или после долгого перерыва, священник может и должен порекомендовать, когда прийти в следующий раз. Но так же не должно продолжаться всегда!
Нельзя перекладывать на священника ответственность за свою христианскую жизнь. Когда человек ведет сознательную христианскую жизнь, то есть старается исполнять заповеди, регулярно молится, соблюдает установленные посты, он может исповедоваться по мере необходимости, а причащаться — всегда, когда приходит на литургию. Это нормально, не нужно бояться того, что люди станут взрослеть.
— Вопрос о частоте исповеди звучит… неожиданно. Разве частое покаяние — это плохо?
— Частое покаяние — не плохо, а плоха профанация таинства, когда оно сводится к «пропуску на Причастие». Исповедь и Причастие — два разных таинства, которые соединились в одну прочную «связку» достаточно недавно — в эпоху, когда основная масса христиан перестала причащаться часто.
Если частое причащение для Церкви в древности было традиционно, то этого нельзя сказать об исповеди. Исповедь была редкой и совершалась только в случае очень серьезных, «смертных» грехов, причем за исповедью следовал продолжительный период покаяния, епитимии.
Такими смертными грехами Церковь считала прежде всего три греха: убийство, прелюбодеяние и отречение от веры. Совершивший что-либо из этих грехов отпадает от Церкви и может вернуться в нее, пройдя определенный покаянный путь. Слава Богу, с подобными грехами христиане и сегодня не часто приходят.
Сегодня же мы под исповедью понимаем прежде всего то, что родилось в монашеской традиции как форма духовного руководства — так называемое «откровение помыслов». Молодой послушник или монах каждый день рассказывал своему духовному наставнику о том, что у него на сердце — открывал свои помыслы, чтобы получить совет. Это не было таинством исповеди: наставник-монах мог вовсе не иметь священного сана. Такая форма отношений складывается как результат личного выбора такого особенного пути. Но не может каждый священник быть подобного рода наставником для всех.
Сначала у молодых священников еще нету опыта, а им берутся навязывать роль «старца» (а некоторые и сами охотно берут ее на себя). Потом, люди разные, и не каждый священник обязательно найдет для каждого нужные слова… Кроме того, при частой исповеди она часто превращается в формальность: не успев совершить серьезных грехов за несколько дней, человек начинается каяться хотя бы в чем то, например, в «недостатке любви» и пр. Исповедь вместо того чтобы быть таинством исцеления, возрождения и обновления, превращается в рутину…
— Частота часто связана с проблемой привыкания к церковной жизни. С привыканием. С формализацией. Реально ли как-то их победить?
— Привыкнуть и охладеть можно к чему угодно: не только к церковной жизни, молитве, причащению, но и к светским мероприятиям. Но я чаще встречал охлаждение или равнодушие к церкви как раз у тех, кто причащался редко. Регулярная литургия и причащение задает нормальный ритм жизни, в который входит и молитва, и чтение Писания, и обязательно чуткое отношение к людям вокруг, и так далее.
Мне, например, очень помогает чтение Библии — не по какому-то строгому графику, а по желанию. Читай свежим взглядом, постарайся разглядеть, о чем же тут Господь говорит тебе сегодня…
Формализация действительно убивает. Именно поэтому причащаться тоже нужно не по графику, а по зову сердца, по жажде и потребности. Желаешь Христа — иди в храм на литургию и причащайся. Литургию не надо «отбывать», ей нужно жить.