5 февраля 2013 года завершил работу Освященный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. В работе Архиерейского Собора, в состав которого входит 290 иерархов, приняли участие 280 из них. Члены Собора приняли ряд документов, была утверждена новая редакция Устава Русской Православной Церкви.
О значении состоявшегося Архиерейского Собора, о самом важном и интересном рассказал участник редакционной комиссии Архиерейского Собора протоиерей Владимир Вигилянский.
В этом году Архиерейский Собор состоял из 280 архиереев (человек 10 по болезни не прибыло). Такого количества участников наши Соборы еще не знали. Например, в 2004 году на Архиерейском Соборе, на котором я тоже присутствовал, было, по-моему, втрое меньше.
Одна из особенностей этого Архиерейского Собора заключалась в том, что архиереи заранее знали почти все тексты и документы, которые они будут принимать. Таким образом, они могли подготовиться к более активному и вдумчивому их обсуждению.
Очень приятно было наблюдать, с каким вниманием и уважением относился председатель Собора, Святейший Патриарх Кирилл, к выступлениям каждого архиерея.
Мы как-то привыкли к тому, что раньше архиереям давали тексты на самом Соборе, они не успевали их вдумчиво изучить, а поскольку требовалось скорое принятия документов, участники Собора, доверяя профессионалам, которые составляли эти тексты, поднимали руки. На этом Архиерейском Соборе ко всему было очень внимательное отношение. Иногда один абзац или один пункт обсуждался целый час. Каждый епископ, каждый участник Собора знал с самых первых минут, что его выступление не останется без внимания.
Порядок работы был следующим: редакционная комиссия в режиме онлайн вносила по замечаниям участника Собора новую редакцию текста, который отображался на больших мониторах. Причем была видна и старая редакция, и другим цветом новая редакция, таким образом, можно было сравнить, улучшался или ухудшался текст. Затем Собор голосованием утверждал изменение. Но и это еще не все. Текст с внесенными в него исправлениями потом (после перерыва или на следующий день) распечатывали и раздавали участникам, и, если не было новых замечаний, он принимался целиком.
— Можно ли сказать, что этот Собор отличался большей степенью демократизма по сравнению с предыдущими?
— Собор начался с неожиданного для всех участников предложения Патриарха считать всех архиереев – и правящих, и викарных – наделенными правом решающего голоса. Раньше это была привилегия только правящих епископов. Это предложение было воспринято с большим воодушевлением и единогласно принято. Поэтому все без исключения архиереи были включены на равных правах в работу Собора.
А работа была очень напряженная, трудная, требующая постоянного внимания и терпения. Некоторые документы, разработанные и утвержденные комиссиями Межсоборного присутствия, несмотря на то, что в обсуждении их принимало большое количество народа, претерпели существенное изменение. Кстати, обсуждение документов в интернете, на заседаниях Межсоборного присутствия, и так далее можно назвать проявлением демократизма. А вот то, что происходило на Соборе, я бы демократизмом не назвал. Атмосфера, царящая на заседаниях Собора, была красноречивой иллюстрацией такого понятия как «соборность». Для меня лично это было очень важно, поскольку конкретизировало и наполняло некую отвлеченность, абстрактность этого понятия.
Кроме того, на Соборе присутствовали участники из 15 стран, считающихся канонической территорией Русской Православной Церкви — это люди с разным культурным багажом, с разной историей, условиями жизни православной церкви в той или иной стране. И поэтому надо было, чтобы документы отражали интересы не только какой-то одной страны (потому что Россия представлена на Архиерейском соборе больше всего). Но говорили, например, что в Казахстане совершенно другая ситуация, документ не отражает реалий Казахстана. И меняли все, чтобы документ был актуален для каждой страны.
Особая, конечно, проблема с Украиной. Потому что на втором месте были украинские архиереи. И реалии украинской политики, жизни, конечно, учитывались в обсуждении этих вопросов.
— Какие вопросы Вы больше всего хотели бы отметить среди поставленных перед Собором?
— Конечно, все эти документы надо разделить. С одной стороны, решались какие-то вопросы внутрицерковные. Ну, например, вопросы об изменении Устава, порядке избрания Патриарха, церковном суде или положение о наградах. Это, вроде бы, не относится к общественной жизни или политике тех или иных государств.
Или документ, связанный с поддержкой священников, священнослужителей-пенсионеров, вдов, церковных многодетных семей, и так далее. Все это — внутренние церковные вопросы .
С другой стороны, были документы социальные, связанные с обществом и жизнью христианина в современном обществе, документы, связанные со взаимоотношениями Церкви с государством.
Не было ни одного документа, который был неинтересен. Все они так или иначе отражали огромный спектр жизни Церкви, современного общества и христианина.
Вопрос, на который больше всего было потрачено времени, — это доклад Патриарха, который был очень разносторонним и всеобъемлющим. Там разбирались вопросы, которые дают некую модель взаимоотношения Церкви с современным миром.
Например, вводная часть, где говорится о реформе церковного управления, об умножении епархий и приходов. К моему удивлению, у нас увеличилось количество приходов с предыдущего собора с 30,5 тысяч до 33 тысяч. За последние 25 лет увеличение было постоянным, но я думал, что рост числа храмов когда-то должен остановиться. Однако этого пока не произошло, тот же самый темп. Не говорю уже об умножении количества епархий.
Кроме того, в докладе были затронуты юридические проблемы, образование и наука, миссионерская деятельность, монастыри и монашество, книгоиздательская деятельность, учебные проблемы и многое другое. Миссионерские катехизические образовательные проекты, информационная работа церкви, автономные церкви, взаимоотношения со всеправославным миром, с католиками. Короче говоря, международная и межрегиональная деятельность — вот такая всеобъемлющая модель жизни Церкви в современном государстве.
То есть, в докладе вычленить что-то одно, особенно главное, трудно. Все вопросы важные, значительные.
— Лично Вам что в докладе больше всего показалось значимым?
— Мне, имеющему какое-то отношение к информационной деятельности Церкви, было важным, что Патриарх предложил создавать дискуссионные площадки с участием СМИ, на которых был бы представлен православный взгляд на различные аспекты общественной жизни.
Мне было интересно также то, о чем я ничего не знал. Я вовлечен в церковную жизнь, но, тем не менее, есть некоторые проблемы, о которых я не имел четкого представления. Я не знал, что существуют определенные сложности, связанные с взаимоотношениями Поместных Православных Церквей, возникшие в процессе подготовки к совещанию всех православных Церквей. Оказывается, проблемы существуют, они были отражены в Постановлении.
Несмотря на то, что в докладе Патриарха ничего об этом не было сказано, в сообщении митрополита Илариона, председателя Отдела внешних церковных связей, и в комментариях многих других архиереев, я, например, узнал о том, что проблемы будущего всеправославного совещания не очень актуальны для жизни нашей церкви. Оказывается, есть такие Поместные Церкви, которые предлагают, чтобы на этом совещании присутствовали только небольшие делегации Поместных Церквей, а не все архиереи православного мира, как это было на вселенских соборах.
Оказывается, действительно существует огромная диспропорция: например, у нас есть почти 300 архиереев, а во всем остальном православном мире примерно такое же количество, какое в Русской Церкви. Поэтому некоторые Поместные Православные Церкви не хотят, чтобы их делегация была в меньшинстве. Я этой проблемы не понимал и не знал, поскольку я не занимался международными связями. Поэтому я с огромным интересом слушал эту дискуссию. Некоторые отголоски этой дискуссии затронуты в Постановлении.
Существует, оказывается, общий православный диалог с римокатоликами. И выясняется, что есть среди православных участников этого диалога люди, которые не хотели бы обнародовать ни те вопросы, которые там решаются, ни те дискуссии, которые там ведутся, ибо они имеют некий закрытый характер. Позиция Русской Православной Церкви заключается в том, чтобы она была максимально открыта для всего мира. То есть, православные люди не понимают, что за диалог такой происходит и какие темы в нем обсуждаются. И этого я тоже не понимал и не знал, это мне было очень интересно: почему так, каковы причины и последствия того, что ведется некое скрытое от всех других собеседование.
Хочу сказать, что вообще позиция Церкви — я это констатирую и считаю очень важным — быть максимально открытой. У нас нет секретов никаких, никаких закрытых совещаний. И вряд ли мы найдем какое-нибудь иное религиозное объединение, по крайней мере, в нашей стране или в Украине, которое было бы настолько прозрачным, как Русская Православная Церковь.
— Какова область правового применения документов, которые были приняты Собором, например, позиции по ювенальной юстиции, по проблемам экологии, какова их дальнейшая судьба, последствия?
— С этими документам невозможно не считаться, потому что все-таки в некоторых государствах, например, в Российской Федерации и в Украине, православные представляют большинство населения. Поэтому с мнением Церкви невозможно не считаться. К тому же наша позиция — это не какая-то политика, у нас евангельское представление об экологии и природе, о ресурсах, о бережном их сохранении. С другой стороны — права детей, родителей, юридические проблемы, связанные с семьей, – забота Церкви об этом приоритетна.
Конечно, есть страны бывших азиатских советских республик, а ныне Киргизии, Туркмении, Таджикистана и Казахстана, и выясняется, что жизнь Православной Церкви в этих странах не самая нормальная. В практике этих стран применение законов, при которых православные люди ощущают некоторую дискриминацию. Там приняты такие законы, которые далеки от веротерпимости. Поэтому некие отголоски этих процессов отразились и в документах Собора.
Есть также документ, связанный с позицией тех граждан, которые отказываются принимать идентификационные номера. Православные люди разные, и есть среди них такие, которые особенно берегут себя в отношении возможности манипулирования их сознанием, дискриминации по религиозному признаку. Поэтому они отказываются принимать те или иные документы, связанные с нынешним глобальным миром. И Церковь знает, что паства состоит из самых разных людей. Кто-то этого совершенно не боится, а кто-то считает, что их религиозная совесть будет поколеблена этими документами. И поэтому Церковь требует в законодательстве стран, где присутствует Русская Православная Церковь, учитывать интересы верующих и иметь альтернативные способы идентификации граждан.
Беседовал Артем Левченко