Противоопухолевый препарат будет уничтожен. Нарушает ли это этику?
Подписывайтесь на наш подкаст:
Западные компании хотели бы работать в России и дальше
Я постоянно сталкиваюсь с тем, что логистика поставок очень усложнилась, но ни одна из известных мне западных компаний, так или иначе связанных со спинальной хирургией, не говорила, что прекращает что-то продавать. Их продукция стала стоить больше, доставляться дольше.
Например, есть импланты, которые поставляются в разных размерах, и среди них есть более редкие. Сейчас возможны ситуации, когда такого размера на складе ситуативно нет, а из-за рубежа он еще не приехал, и не всегда легко предсказать, когда приедет. Это приходится учитывать.
Проблемы с фармпрепаратами больше касаются пациентов реанимации либо тех, кто страдает орфанными заболеваниями или получает химиотерапию. Там идут срывы поставок, что добавляет неуверенности и врачам, пациентам, и дистрибьюторам.
Горизонтальные связи между некоторыми из них выстраивались десятилетиями, все в них заинтересованы. Усложняются все вещи, которые до сих пор казались очевидными, и все участники процесса сплотились в попытке хоть как-то удержать помощь пациентам на должном уровне. Они охотно выходят на связь, открыто говорят о проблемах.
У одной компании, аккредитованной в США, которая поставляет расходные материалы в Россию, произошла такая история. Один из электронных компонентов имплантов, которые они производят, попал в список товаров двойного назначения, потому что его перепутали с другой продукцией, которая похожим образом называется. И американская компания-производитель, которая поставляет уже 30 лет этот товар в Россию, сейчас просто в ужасе и делает все, чтобы исправить ситуацию.
«Нынешний вызов далеко не первый»
У западных компаний, которые занимаются медицинским фармацевтическим оснащением, этические нормы интегрированы в бизнес-модель. Для них бизнес и этика — это как орел и решка, две стороны одной монеты. Все-таки не конфеты продают и не газировку. Они — и про деньги, и про пользу для пациентов.
Если одно или два поколения врачей овладели какой-то технологией, то это не само собой произошло, а потому что они ездили на курсы, которые организовывали эти самые компании. Конечно, они не хотят теперь оставлять без помощи потребителей — и пациентов, и врачей.
Ответственность выкристаллизовывалась в западных странах не десятилетиями, а столетиями.
Если фармкомпания существует сто лет, ее этические нормы чего только не пережили. И Первую мировую, и Вторую мировую, и все что угодно.
Нынешний вызов далеко не первый. Я думаю, что все с ним справятся.
Низкий этический уровень — низкое качество исследования
Все этические нормы идут по пути наибольшей гуманизации: более гуманного отношения к лабораторным животным, к тестированию не на живых существах, к повышению безопасности добровольцев и так далее. Те клинические исследования, которые проводились в 70–80-х годах, сейчас кажутся шокирующе жестокими.
Кстати, это касается не только медицины, но и психологии. Везде, где в исследования вовлечен человек, его физическое и душевное здоровье, его безопасность, медицина идет по пути уменьшения рисков и увеличения пользы для человека.
Тут есть тонкий момент. Очень большой интерес вызывают исследования в тех странах, где этика соблюдается не столь жестко. Это, например, Китай. Иные исследования, которые там проводятся, этический комитет в Европе просто бы не утвердил. Казалось бы, они дают более быстрые и яркие результаты.
Но этика и безопасность идут рука об руку с качеством исследования. Например, сотне человек ввели препарат, а другой сотне — воду, и эти вторые умерли, а значит, исследуемое вещество эффективнее, чем вода. Да неужели? Это не только низкий этический уровень, но и низкое качество финальных выводов.
Поэтому то, как делается дизайн исследования, как выполняется протокол, — все это чрезвычайно важно и стандартизируется на международном уровне.
Сохранить ампулы вне исследования — это риск
Это касается не только лекарств. Помните, как в России давили санкционный сыр? Я не поддерживаю подобные запреты в принципе, но уж если они приняты, то уничтожение товара нельзя назвать полностью безумным. Официальная причина: невозможно обеспечить хранение. Вот ты изъял полтонны ганноверского сыра — ну, казалось бы, отдай его людям. Но в отсутствие надлежащих условий хранения он может быть опасен.
То же и с препаратом. Его нельзя просто так положить в холодильник и начать лечить. Такое лечение приобретает совершенно непропорциональные риски. Только если препарат сертифицирован, валидирован, исследован на здоровых добровольцах, под строгим контролем, мы можем относиться к нему, как к аспирину. А если сохранить ампулы из гуманистических соображений и начать их использовать, то можно кого-то погубить, и такие случаи бывали. Как говорится, правила безопасности написаны кровью.
Безусловно, это очень грустно, что компания сворачивает свою клиническую деятельность, но, я надеюсь, они еще вернутся.
Вряд ли тем, кто проводил исследование, было легко объяснять людям, почему все останавливается. Но это же наемные работники, они выполняют решение работодателя, другой вопрос — правильное оно или нет.
По мне, так неправильное, можно было обойтись без этого. Все-таки они не ядерные боеголовки испытывают. Много ли вреда принесло бы политике любого государства, если бы эти препараты остались в клинисследованиях в России? Думаю, что нет. Допускаю, что какое-то клиническое исследование было вопиюще убыточным.
Из международных организаций исключают не за политику
Сейчас часто слышишь, что российских врачей исключают из международных организаций. Я пока ниоткуда не исключен, но знаю, что несколько хирургических организаций перестали принимать новых членов из России. Им очень вежливо отказывают, но про политику там нет ни слова.
Проблема другая — как переводить членские взносы? Наверняка есть отказы по политическим соображениям, но основная причина все же — организационная. Невозможно наладить документооборот, оплату, логистику, страхование.
Не думаю, что хоть одна уважающая себя фармкомпания или производитель оборудования открыто сделала заявление: «Мы не поддерживаем политику вашего правительства, поэтому ничего не будем вам поставлять».
Иран находится под санкциями много десятилетий, но и туда приезжает западное медоборудование, западные препараты. На конференциях всегда очень много врачей из Ирана, потому что это страна, догоняющая в плане медицины, и они очень много ездят. Никто им не мешает.
Мир медицины устроен немного этически не так, как другие. Если какая-нибудь концертная площадка откажет российским исполнителям или какой-нибудь телеканал не станет транслировать матчи российской футбольной лиги — это одно. Но я думаю, что фармкомпания, которая по политическим мотивам решит наказать Россию, будет сама наказана рынком.
Фото: Анна Данилова
