Протоиерей Артемий Владимиров: Когда уходит вера (+Видео)
Почему человек устает от духовной жизни и бросает ее? Что делать, чтобы этого не произошло? Отвечает протоиерей Артемий Владимиров.
Не приведи Господь нам испытать того, о чём написала Майя Кучерская в своей книжке «Бог дождя». Я вспомнил о ней не случайно, она тоже университетская выпускница. И я, конечно, никогда внутренне не соглашусь с этим скольжением вниз, по наклонной плоскости, от дешёвого энтузиазма юности — к апатии и умиранию. Ведь апостолы в своих посланиях указывают нам иной путь — от меры в меру, от славы к славе, от очищения к просвещению, от горьких слёз покаяния к радости хвалы и благодарения Господа.
Отчего же не всегда так случается? Думаю, от самолюбия и эгоизма, вокруг которого мы вращаемся, как вокруг своей оси вращается одновёсельная шлюпка. И, наверное, лекарство от этой хандры, которая может довести до потери живой и зрячей веры, — это жертвенность служения. Трудиться нужно над спасением собственной души, общаясь с людьми с искоркой, с огоньком!
Там, где проливается пот (не скажу — кровь), там, где человек подлинно трудится со знанием того, что плоды его трудов посвящаются Богу, не может быть ни оскудения, ни разочарования. Потому что не зря преподобный Серафим Саровский говорит, что всякое благое дело, совершаемое Христа ради, имеет своим последствием и плодом благодать Духа Божия.
То, о чём Вы сказали, случается. Может быть, потому, что современные христиане не слишком причастны к культуре, как в широком смысле слова (общечеловеческой культуре), так и в узком смысле — к культуре христианской.
Что я имею в виду? Вместе с упомянутым нами самолюбием и эгоизмом в нас сидит много своеволия, строптивости, мнительности, недоброжелательства, готовности пересуживать всех и вся вокруг себя, малодушия, свойства впадать в лёгкую степень уныния, когда не всё получается, как мечталось, недостаток терпения, благодарения. Умолчу о жёсткости, жестокости, мстительности.
Мы знаем, что дворянская культура тоже не всегда справлялась с воспитанием юной поросли. Об этом говорят книги, описывающие закат империи. Птенцы, вылетевшие из дворянских гнёзд, часто не умели жить для других, черпая счастье в жертвенном служении.
Что же говорить нам, поколению 60-х, 70-х, 90-х годов XX столетия, если мы только не всуе именуемся Христовыми учениками?
Однако я глубоко убеждён, что жизнь во Христе не может прискучить! В церковной жизни невозможно разочароваться, если Вы желаете быть дитятею во Христе, если Вы учитесь молиться со вниманием и искренностью, если Вы стараетесь укорять себя и не считаете себя «пупом земли», если мало-помалу начатки любви к ближнему как служения ему укореняются в вашем сердце.
И всё-таки Вы правы. Так бывает практически на каждом приходе. Первые годы вдохновенных служений сменяются годами скитаний, когда основные — внешние — труды позади. Дело в том, что не каждый из нас готов к внутренним трудам. Гораздо легче развить внешнюю энергию. Недаром соотечественники перекрыли Енисей — это проще, чем овладеть пажитями собственного сердца. Вот почему начало христианской жизни — это внимание ума к тому, что происходит в глубинах Вашей души.
Если Вы — искренний христианин, Вы никогда не запустите собственное сердце, не позволите ему зарасти бурьяном помыслов — недоброжелательства, эгоизма, раздражения. Но нужно ежедневно заниматься прополкой, выпалыванием этого мысленного чертополоха. Вот для чего нужна исповедь! Вот для чего Господь нас приобщает Святых Таин — чтобы мы вкушали свободу во Христе, чтобы у нас раскрывались крылья за спиной, чтобы мы чувствовали, какое блаженство — жить с Богом и быть инструментом Его созидающей воли.
Прот. Артемий Владимиров
Однако как священник я вижу указанные проблемы. Преимущественно окружение наше — женский пол, а значит — и многообразные эмоции, неотъемлемые от прекрасной части человечества.
Язычки имеют свойство и тенденцию раздваиваться, и никто не хочет их укорачивать. Замечено, что в любом коллективе, если люди не обращены на самих себя в делах самоукорения и молитвы, вступает в силу закон взаимного пожирания — хотя бы вербального. Осуждения, пересуды, переливания из пустого в порожнее. А вслед за осуждением — опустошение. «Не жалею, не зову, не плачу, Всё пройдёт, как с белых яблонь дым…» Вместо творческого, динамичного состояния души — какая-то «неуютная лунность», онегинский сплин, хандра.
И к нам, священникам, подчас с такими вопросами обращаются прихожане: «Батюшка, Вы исполните то, о чём я Вас попрошу?» — «Если это в моих силах, конечно!» — «Сделайте так, чтоб меня не было.« — «Ну, милая моя…»
Итак, мы говорим об унынии, о депрессии, о глубокой печали.
Вы знаете, я иногда размышляю о двух путях построения личной жизни. Ведь есть у нас христианские венчанные супруги, а есть те, кто идёт путём безбрачия, монашества.
Иногда юные нас спрашивают:
— Батюшка, как Вы благословите, так я и пойду, «тропой бескорыстной любви». Хотите — в монастырь меня направьте, хотите — жените на ком-нибудь!
— Простите, а у Вас есть какие-то собственные желания, предпочтения?
Священник не зомбирует людей, но предоставляет их своему собственному выбору. Так мне кажется даже, что с христианской точки зрения не так уж важно — избираешь ли ты семейную жизнь или идёшь необычным, высоким, ангельским путём.
Важно — и в том, и в другом пути искриться жизненной энергией. Любить то, что ты выбрал, и не раскаиваться в своём выборе. Быть как магний подожжённый, который источает и распространяет тепловую энергию! Нет ничего хуже ленивого, разжиревшего монаха, и нет ничего печальнее, чем опустившийся до депрессии муж или апатичная, вялая супруга. Везде нужен труд! Ты должен быть сам кузнецом своего собственного счастья, а Бог тебе поможет.
Думаю, что каждый из нас должен найти в своей жизни призвание.
Учитель без любви — мучитель.
Врач без любви — рвач.
Священник, потерявший вдохновенное желание служить Богу и людям, — «поп-толоконный лоб».
И мы с Вами как раз и говорим о том, что нужно находить вкус в том занятии, которым занимаешься. Если ты сам живёшь спустя рукава, вполсилы, если ты не находишь удовольствия в деле, тобою выбранном, но тебя постоянно мучает меланхолия, отчуждение от жизни, — грош тебе цена!
Я думаю, что это свойственно не столько христианам, сколько всей нашей эпохе, которая зовёт человека к чувственным удовольствиям и при этом приводит его к преждевременной усталости от жизни. Я не могу много рассуждать на абстрактные темы, ибо каждый из нас опирается на свой собственный опыт.
Для меня пастырство — это блаженство. Не специальность, не профессия, но это действительно призвание, которое совместимо с ежедневным, будничным трудом, который награждает тебя внутренней полнотой, которая называется — счастье.
Что такое счастье? Счастье познаётся, когда ты востребован, нужен. Когда ты можешь приносить реальную, действенную помощь людям, её ищущим! Кому же, как не священнику в нашей белокаменной столице в начале третьего тысячелетия быть счастливым? Батюшка призван быть перераспределителем любви в этом мире, и Бог ему в этом помогает.