Протоиерей Николай Ким пришел в Церковь из науки — по светскому образованию он инженер-физик. Мы беседуем с отцом Николаем о вере и науке, о Православии в Венгрии, о духовной жизни молодых людей, о святости.
У сотрудника Отдела внешних церковных связей протоиерея Николая Кима за спиной богатый опыт служения в Церкви: 8 лет в храме под Санкт-Петербургом, потом десять лет в Венгрии. Теперь — служение в храме при Российском Государственном Социальном университете.
В Церковь он пришел из науки: по светскому образованию отец Николай — инженер-физик. С разговора о пути ученого к вере и началась наша встреча.
Наука учит ставить вопросы
Протоиерей Николай Ким
— Главное свойство настоящего ученого – это быть до конца честным с самим собой, с окружающими и искать ответы, не строя иллюзий. Наука учит правильно ставить вопросы и методам поиска ответов, но самих ответов она не дает.
Когда я уже стал священником, я с удивлением обнаружил, что многие выдающиеся священники являются моими коллегами по первому образованию, например отец Ианнуарий (Ивлиев), ведущий специалист в нашей Церкви по Новому Завету, руководитель моей кандидатской диссертации, или отец Владимир Шмалий, проректор Общецерковной аспирантуры.
У каждого человека свой путь ко Христу. Главное, чтобы мятущийся разум человека искал и не успокаивался на полуправде. И вот когда ты в этих поисках мечешься туда-сюда и вдруг попадаешь в православный мир — происходит не только внешнее соприкосновение, а еще и ощущение, как будто шарик в лунку попал: вот оно, то, что искал.
Это ощущение близости истины в православии на несколько порядков сильнее, чем в других религиозных системах.
А фактически было так: закончил ВУЗ, поработал в науке. Это не дало внутреннего удовлетворения. Начался период духовных поисков, и в какой-то момент я оказался в Иосифо-Волоцком монастыре. В общем-то, ничего особенного, если описывать словами, не произошло — у каждого из нас есть такой опыт молитвы в монастыре, но это чувство внутреннего озарения, удовлетворения, возвращения домой и близости истины тогда посетило и не оставляет.
1 часть интервью
2 часть интервью
Университетский храм — рождение общины
— Расскажите о храме, в котором Вы сейчас служите.
— История у университетского храма Феодоровской иконы Божией Матери небольшая, всего пять лет.
Инициатива строительства исходила от ректора этого университета, академика Василия Ивановича Жукова, глубоко верующего человека. Смелая идея — создать храм в светском ВУЗе и тем самым показать пример плодотворного сотрудничества университета и Церкви, что нет никакого противоречия между верой и знанием, наукой и религией, а наоборот, эти две стороны человеческого духа взаимодополняют и помогают друг другу.
Храм при Российском Государственном Социальном университете
Испорченность молодежи — миф
— Какие духовные проблемы Вы наблюдаете сегодня у молодых людей?
— Такие же, как и во всем мире: черствость, эгоизм, замкнутость окружающих- те новые оттенки, которые привносит современность проблемам, имеющимся уже много веков. Люди полностью взаимосвязаны средствами коммуникации, и при этом, как выяснилось, эти средства не столько сближают, сколько отгораживают людей.
Человек в огромном мире может в одну секунду пообщаться с миллионом людей — и остаться один. Одиночество в большом городе, одиночество в большом мире, когда весь увешанный телефонами, компьютерами человек в глубине души один.
Как всегда, много ложных целей. С развитием техники, духовная польза которой находится под большим вопросом, возникают многие соблазны…
— Как говорить с молодыми о целомудрии? Уже даже среди священников существует мнение, что целомудрие — это миф.
— Не надо чрезмерно ни благодушествовать, ни сгущать краски. Тотальная испорченность молодежи, на мой взгляд, это тоже миф. Я встречал и встречаю современных молодых людей, которые более целомудренны, нежели молодое поколение во времена моей молодости.
Говорить со студентами, с современной молодежью, да и вообще со всеми людьми о целомудрии надо в первую очередь честно. Не надо заискивать, сюсюкать, подлаживаться под них, не надо им сразу выкладывать все святоотеческое наследие, во всей полноте. Нужно просто уважать личность, уважать их позицию, быть честным с самим собой и с ними. И это главное — когда люди чувствуют честность, искренность, тогда можно дальше вести разговор.
Если чувствуется фальшь, то что бы ты ни говорил — в окружающем мире столько лжи, что у людей уже на нее хороший иммунитет, и если почувствуется лицемерие, то у людей створки души сразу закрываются, и дальше можно говорить что угодно — все будет без толку. Самое главное — сохранить этот искренний настрой.
-А с чего же начинать говорить о Христе?
-С чего? А может быть, с Кого?
Говорить нужно так, как будто в последний раз, как будто у тебя последний шанс этого человека привести к Богу. А повод для разговора может быть любой.
Лучше говорить о том, что ты хорошо знаешь. Можно говорить о той жизни, которой мы все живем, и о проблемах человека. Можно говорить о своем собственном пути. Но начинать говорить надо со Христа. Христос есть Путь, Истина и Жизнь, поэтому мы должны говорить истинно — то есть искренне, честно, живо — применительно к нашей жизни, а не абстрактно.
Любой разговор с христианином, со священником ли, мирянином ли, должен давать некое стремление человеку, быть стимулом для него. В этой конкретике, простоте, ясности нельзя скатываться до каких-то пересудов, досужих разговоров… Должно сохраняться направление в Путь, Истину и Жизнь.
Кризис веры: помочь может только Христос
— По каким причинам люди обретают и теряют веру?
— Причины у каждого разные. Кого-то сломает горе, а кого-то, напротив, горе приводит ко Христу. Кого-то испортят успех и деньги, возникнет гордыня, и человек забудет, благодаря Кому все получил, а другой успешный человек, напротив, благодарит Бога и через это благодарение приходит вера.
Отталкивает людей, особенно еще не утвержденных в вере, лицемерие, черствость, бездушие, которые можно встретить в Церкви, со стороны как священников, так и прихожан. Человек приходит в храм и не находит ни теплоты, ни доброты. Иногда даже, надо признать, можно внутри церковной ограды встретить большую злобу, чем в окружающем мире.
-Как можно попытаться помочь человеку, который переживает кризис веры?
-Помочь человеку в этом может только Христос.
Можно как-то поддержать словами о том, что кризис веры — это на самом деле путь каждого. Просто сказать: тебе тяжело – и мне тяжело, всем тяжело, все мы воины Христовы, духовная брань — это битва. Кто сказал, что на войне легко? Когда мы принимаем Крещение, приходим в храм, воцерковляемся, никто не обещает нам путь, усыпанный розами, и общение с ангелами – а нам обещают духовную битву, брань, труд.
Большинство из нас проходят эту пустыню духовную. Легко верить, когда у тебя все получается. Молитва идет, благодатное чувство во время службы. Но это же все дары Божии, дары Духа Святаго. Это не наша заслуга. Господь поставил тебя как младенца на ноги, взял за руку и провел первые шаги. Но это время проходит, дальше иди сам.
Мы знаем из жизни многих святых, что они через это прошли. Помните, Силуан Афонский в воспоминаниях о своей жизни рассказывал, сколько лет он рыдал, что не чувствовал этой благодати.
И пройти через эту пустыню – это уже наш труд, а за труд уже и награда, которой мы чаем — вхождение в Царствие Божие.
Пережить предательство: нас бьют, а мы сильнее
— Наш церковный опыт всегда складывается из жизненного опыта, поэтому следующий вопрос немного в сторону от церковной жизни: как пережить предательство?
— Предательство пережить как дождь, как ветер, как стихию. Один из апостолов, один из друзей Христа предал — всяк человек ложь. Главное, чтобы нам, столкнувшись с этим, не разочаровываться вообще во всех людях, в Боге, в мире. Нет, пришел дождь – будет солнце, а когда солнце, надо помнить, что будет дождь. Есть предательство, но есть и люди благородные.
Может быть, потом этот человек раскается и сделает что-то хорошее, может, не нам, а может, кому другому. Ну а не он, так есть много людей, которые искренне верят, могут поддержать и имеют благородные чувства в душе. Этот же человек может предать, этот же человек может благородно поступить, и наоборот — благородно поступающий человек может предать.
Не надо из этого делать каких-то глобальных выводов, все зачеркивать в жизни, пересматривать взгляды на людей, на мир. Мы ходим по лесу, нас змея может укусить, но то, что змеи кусают, не значит, что весь мир плох. Мы пришли в этот мир, Господь нас поддерживает, мир прекрасен, но реальность такова, что есть смерть, зло среди людей.
Предательство переживать трудно, но нужно подойти к этому с молитвой, с памятованием о том пути, который Христос прошел, спокойно, с упованием на волю Божию.
Когда мы видим, что мы опираемся на человека, а наша опора была ложной, у нас появляется лишний повод опираться только на Бога. В идеале столкновение с предательством должно укреплять нашу веру. Вообще, это свойство христианина: когда нас бьют, мы сильнее становимся.
Встреча со святостью
— Противоположностью предательства, глубочайшего падения, является святость, высочайшее приближение к Богу. Расскажите, встречались ли Вам в жизни святые?
-Часто бывают просто встречи в храме или на улице. Ты ожидаешь увидеть обычную черствость или равнодушие, а встречаешь понимающий, участливый взгляд. Любое немотивированное добро – это уже чудо и проявление святости.
Я благодарен Богу за то, что он даровал мне такие встречи — например, с известным старцем Николаем с острова Залит. Он благословил меня на священство. Я этот вопрос имел внутри, но не решался задать. Отец Николай подошел ко мне и сказал: «Священником будешь».
А в Венгрии состоялась встреча с сербским владыкой Даниилом (Крстичем), епископом Будинским. Я с ним часто общался с 1999 года по 2002, год его смерти.
Это был человек совершенно святой жизни. Учился в Париже у Карташева и Флоровского в Богословском институте. Филолог по образованию, философ, бессребреник — и такого пасхального настроения, как Серафим Саровский. Епископская резиденция была всегда открыта, дверь никогда не на ключ не закрывалась, и если человек заходил, он каждому говорил: «Как я рад, как я рад, заходите».
Я с ним познакомился в 1999 году, когда шла война в Сербии. Приехал к владыке с таким настроем, что, вот, я из Петербурга, все православные молятся за братский сербский народ, надо как-то помочь. А владыка, хоть и был горячий патриот Сербии (знаю, что он очень много сделал для нее) — говорил только о Христе и Воскресении так, как будто он это видел.
Для него политика — это суета, а главная новость — Воскресение Христово, и он свидетель этого Воскресения. И для каждого человека, который общался с ним, все прочее отходило на другой план.
Такая вера, пасхальное настроение, любовь к ближним, полная отстраненность от суеты, при этом высочайшая образованность (например, он свободно говорил на всех европейских языках) – это как-то сочеталось в одном человеке, и минуты общения с ним были счастьем.
У меня был перед ним сыновний долг, получилось его исполнить по возвращении из Венгрии: книгу его статей и проповедей перевели на русский язык, я собрал воспоминания о нем, фотографии, снабдил комментарием. В тексте много исторических, философских, литературных терминов, но книга очень легко читается и подойдет для каждого – и для ученого, и для простеца, и для верующего, и для неверующего.
Мы издали этот сборник в издательстве «Алетейя» в 2010 году и в Будапеште устроили презентацию. У книги очень интересное название: «В начале был смысл». Владыка был филолог, он любил из каждого слова извлекать разные смыслы. «В начале было Слово»… «Слово» по-гречески «логос», одно из значений термина «логос» — смысл, и он акцентировал на этом внимание.
Или вот, например, одно из его любимых высказываний: «Хвала Богу, Творцу небу и земли». Творение по-гречески – «поэма», и владыка говорил «Хвала Богу, Поэту неба и земли». Творение — это поэма, красота – один из главных принципов творения. В этом было богословие епископа Даниила – красота, доброта, открытость, радость.
Издали эту книгу, может быть, переиздадим и поможем другим встретиться с этим действительно святым человеком.
— Так что же сильнее потрясает в человеческих отношениях: низость или святость?
-Сильнее, конечно, потрясает святость, потому что низость — это свойство человеческой природы, а святость — это проявление Духа Божия в нас, в нашей жизни. Низость – это обычное дело, к ней мы относимся спокойно, а святость – это удивительно. Встреча со святым человеком, со святостью — это может быть одна минута, но это минута, ради которой стоит жить.
Православие в Венгрии
— Вы десять лет служили в православном храме в Будапеште. Расскажите об опыте служения в Венгрии, о Ваших прихожанах.
— Это очень радостные и светлые годы, хотя по сравнению с Петербургом, где на праздники могли приходить сотни, тысячи людей, приходская жизнь была очень скромной. Венгрия вообще, возможно, наиболее трудная страна для наших эмигрантов — там постоянно проживают всего несколько тысяч русскоязычных. В том храме, который я восстанавливал под Будапештом, приход состоял всего из нескольких человек, но это была действительно община, Тело Христово.
Храм за границей — это не только место молитвы, покаяния и очищения. Храм за границей — это еще и частица родины для каждого эмигранта, место, где он может ощутить себя дома, среди своих. Где-то приходится поправлять людей от этой излишней душевности — чтобы центром нашей жизни была все-таки Литургия, Евхаристия, а не балалайки-пряники и все сопутствующие этнографические элементы.
Я служил в храме-усыпальнице Великой княгини Александры Павловны Романовой, старшей дочери императора Павла I и жены венгерского правителя Иосифа Габсбурга. Он находится в городке Юрин под Будапештом и освящен в честь святой мученицы царицы Александры.
Великая княгиня Александра Павловна прожила в Венгрии всего полтора года и умерла после неудачных родов.
Ее духовник, протоиерей Андрей Самборский (тоже интереснейшая личность: философ, либерал, политик высокого уровня — выдвинул Сперанского, дружил с декабристами…) добился скорейшего строительства храма-усыпальницы, чтобы развеять слухи о том, что якобы Великая княгиня Александра приняла католичество перед смертью.
Впоследствии уже над гробницами младших сестер Александры, которые тоже вышли замуж за европейских царствующих особ, были воздвигнуты православные храмы.
— Проявляют ли этнические венгры интерес к Православию?
— Немногие. Принявших православие венгров несколько сотен в Будапеште и всего несколько тысяч по всей Венгрии. Те, которых я наблюдал в Будапеште – в основном интеллектуальная элита: филологи, историки, философы — университетская публика с глубокими духовными запросами.
Большинство православных венгров пришли к вере осознанно, в зрелом возрасте, перешли из других конфессий, преодолели себя внутри, где-то даже разорвали потомственную традицию, чтобы найти истину в Православии.
Беседовала Мария Сеньчукова, Видео — Петр Каминский, фото — Михаил Моисеев
Читайте также:
Митрополит Лонгин: Бог видит сердце человека
Архимандрит Лука (Анич): Христианин ведет ту же битву, что и две тысячи лет назад