Протоиерей Александр Салтыков: История — это «присутствие ушедшей жизни»

— Отец Александр, как Вы оцениваете высказывания Патриарха Кирилла о неразрывности религии и культуры в его речи в Казани летом, 21 июля 2016 г.?

— Думаю, что это очень содержательная, насыщенная речь, очень актуальная для нашего времени. Она посвящена вопросам религиозного возрождения, а также вопросам культурно-исторического наследия. Патриарх показал, что одно и другое неразрывно связано между собой, что, теряя историческое наследие, мы утрачиваем образованность, развитие, самобытность, теряем духовную глубину и вместе со всем этим, теряем историческую перспективу собственного будущего. Необходимо заметить, что Патриарх говорил о том, о чем у нас в стране вообще все молчат, а вопросы на самом деле значительные до чрезвычайности. Полагаю, следует вслушаться в слова Патриарха.

— Вы разделяете мнение о неразрывности религии и культуры? Так думают далеко не все.

— Безусловно, я разделяю такую позицию, четко выраженную Патриархом Кириллом. Думаю, на этих постулатах стоит остановиться, тем более, что вообще наши государственные мужи, и в том числе лица, ответственные за культуру, как ни странно, не очень-то интересуются духовностью и культурой, кроме ее отдельных проявлений. Между тем, «это ценности, подчеркивает Патриарх — которые с молоком матери передаются из поколения в поколение. Это ценности веры, ценности культуры, ценности опыта национальной жизни. В контексте этих ценностей формируется нравственный код человечества. И если люди отрицают прошлое, то они разрушают фундамент, базис, некую матрицу, через которую воспроизводятся присущие данному народу и всему роду человеческому вечные и неизменные ценности, — как мы верим, Самим Богом вложенные в природу, в душу, в сердце человека». – Здесь, во-первых, он напомнил о преемственности поколений, без которой вообще нельзя существовать: если мы не передаем молодому поколению опыт своих главных, основных жизненных переживаний, то молодежь погибает, как гибнут, в буквальном смысле, неоперившиеся птенцы. Во-вторых, перечислив их, он определил их необходимую общность, сумму, так сказать, как «нравственный код человечества». Это очень правильное современное определение, в котором показано, что «нравственный код человечества» — это не только и не просто дидактический морализм, который нередко приносит больше вреда, чем пользы, а живое и нераздельное единение высших ценностей, которым учит в первую очередь Церковь, вместе с национальным преданием. Вывод Патриарха: отрицание прошлого есть разрушение основ существования, которые он также четко определяет, и которые происходят от Бога. Отрицание необходимого историзма жизни заканчивается богоборчеством.

— Это рассуждение Патриарха навеяно, вероятно, историей уничтожения казанского собора и других храмов в прошлом веке.

— Очевидно, это так, поскольку Патриарх начинает свою речь именно со слов о том, какое тяжелое впечатление производят руины. А дальше он говорит: «Обычно они появляются после того, как по земле прошел враг. Враг уничтожает дома, храмы, заводы, фабрики, потому что хочет ослабить завоеванный народ…». Вот на что он обращает внимание, как государственных деятелей, так и всех нас! У нас, вообще, какое отношение к утраченному наследию? — Потеря производственных мощностей — заводов и фабрик — это плохо – и это, конечно, так; а остальное? Остальное — как-нибудь… Но слава Богу, стали восстанавливать и строить храмы. Однако, Патриарх упомянул еще и дома в общем контексте намерений «врага» ослабить завоеванный народ. В домах живут мирные люди. Вдруг к ним приходит гибель… или просто что-то меняется. Сами дома постоянно являются наследием культуры, как страницы прошлой жизни. Как отдельные здания, так и их комплексы, целые города… В наше время об этом почти никто не думает, кроме узкого круга специалистов.

— А раньше Патриарх поднимал подобные вопросы?

— Да, вообще Патриарх придает большое значение культурному наследию, в том числе градостроительству. И это, повторяю, очень существенно. Потому что «враг» уничтожает именно историческую память, которая хранится в первую очередь в общем облике города, поселка, — вообще места, где мы живем. Для развития жизни нужны не только заводы и фабрики, а еще храмы и окружающие их дома. Недавно, весной этого года, Патриарх поднимал эти же вопросы в Московской Городской Думе.

— Почему Патриарх говорит обо всем этом, а другие деятели не говорят?

— Да потому, что он — Патриарх. У меня впечатление, что все эти деятели до сих пор поют: «Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой…». Оно, конечно, хорошо, хотя народ, вообще, многосоставен и трудятся все слои населения; но нынешний народ вышел из советской эпохи, когда действовала государственная программа уничтожения религиозного сознания, в каком бы виде оно не проявлялось — в виде храмов, колоколен, монастырей, книг, икон и так далее. А поскольку вся наша история была пронизана этим религиозным сознанием, то советская власть практически уничтожала все историческое наследие, до которого успела дотянуться «суровая рука пролетариата» за 70 лет. Так воспитывали народ. Неудивительно, что такое отношение у многих осталось до сих пор. А Патриарх независим от этого и всех призывает разрушить в нас самих эти патологические инстинкты и обратиться к полноценному культурному созиданию и восстановлению, в том числе — я так понимаю — подлинно исторического облика наших городов и прочих поселений.

— Вы считаете, что Патриарх хочет вернуться в ушедшую эпоху?

— Зачем Вы такое говорите? — Ведь ясно, что нельзя, как где-то сказано, дважды вступить в одну и ту же реку. Я думаю, эти мысли навеяны не только прошлым, а и настоящим и даже будущим. Необходимо заметить, что Патриарх подчеркивает неразрывную связь времен. И в этом он вновь глубоко прав. Патриарх в кратких словах учит нас подлинному историзму восприятия и понимания жизни — тому, чему должны учить в школе, но в школе это все утрачено.

— Вы заговорили об историзме. Как же история сочетается с реальностью?

— Они прекрасно сочетаются, если мы ценим своих предков и их труды, их вклад в то, что мы имеем сегодня. И даже то, что мы потеряли, нужно стараться изучать, ценить и использовать в нашей жизни. Прошлое — это фундамент того здания, которое мы строим сегодня. «Чтить память своих предков не только можно, но и должно. Не уважать оных есть преступное малодушие», — сказал Александр Сергеевич Пушкин. Это «преступное малодушие» себя ярко проявило в нашем отечестве в минувшем столетии. Таким образом, понимание жизни в целом с позиций историзма есть истинная мудрость, которая может защитить нас от многих бед.

— Многие говорят, что мнения о гонениях, о людских потерях, об утрате памятников преувеличены.

— Так говорят, к сожалению, потому, что очень многое до сих пор засекречено, и, кроме того, история 20 века в школах преподается в приукрашенном виде. По прогнозам конца 19 века в России конца 20 века должно было жить, по скромным расчетам, более 300 миллионов человек. Но сейчас, уже в 21 веке, нас намного меньше. Что касается градостроительства, то в Москве уничтожены тысячи ценных исторических зданий. Историческая планировка города почти исчезла. Зато в 20 веке в России Бог допустил неслыханный эксперимент в масштабе самой большой страны мира, когда власть была в руках таких безумцев, главной целью которых было богоборчество. Они объявили Богу войну ранее никогда не виданного размаха. Была создана грандиозная мифология советского строя и образа жизни — со своими героями и пророками, которых возглавляют Ленин и Сталин, небывалыми достижениями вроде «великих строек коммунизма», обязательной верой в «светлое будущее» и прочее, и прочее. «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». А на самом деле — огромная сеть концлагерей по всей стране, запрещение любой деятельности вне «генеральной линии партии», подавление любой идеологии, полное отнятие собственности, кроме личной. Небывалый деспотизм советской власти хорошо выражен в афористическом высказывании Н.С.Хрущева: «Появится бугорок – сотрем. Потому что, если мы не сотрем, то нас сотрут». Этот самый Хрущев обещал показать «последнего попа» по телевизору. Стерли многое, но к счастью, не все. Тем не менее, по общему результату, сегодня мы сидим у разбитого корыта и не знаем, чего ожидать завтра.

— В чем исторические причины наших бед?

Патриарх дает нам яркий пример исторического подхода, когда размышляет: «А как же «православный народ» и «верующие мусульмане» допустили, что в нашей стране «разрушались храмы и мечети»? – И отвечает на него: это произошло потому, что «людям внушали: если вы это сделаете, вы будете счастливы. Если в вашей жизни что-то плохо, так это потому, что старое, отжившее мировоззрение мешает вам. Снесите все это с лица земли и постройте новый мир, в котором вы будете счастливы». То есть, люди стали слушать явных обманщиков, отказались от веры в евангельскую истину и стали верить лживым обещаниям новой власти, обещавшей построить некий земной рай, «светлое будущее» при отказе от религии. Новая власть учила, что плохо живется, потому что мешает «старое мировоззрение», то есть христианская вера и основанная на ней христианская культура. И если разрушить эту веру, кристаллизованную в архитектуре, воплощенную, в том числе, в храме, построенном на месте обретения Казанской иконы, то человек, якобы, вдруг станет сразу счастливым. Конечно, наши деды и прадеды были очень просты и наивны, раз попались на такую примитивную удочку…

— Спешу согласиться, что никто иной, как Патриарх со всей Церковью призваны учить народ мудрости…

— Да, конечно. Мудрость обычно проста, но ее не замечают. Ясно, что наши государственные мужи обычно далеки от этих как бы очевидных вещей. И Патриарх очень просто указывает, что нужно сегодня для благополучного развития. Скажем его словами: «Мы понимаем, что нельзя поднимать руку на прошлое, на историю, нельзя поднимать руку на произведения культуры, нельзя поднимать руку на святые места, где концентрированно присутствует духовная сила народа». Патриарх говорит как о святых местах, так и о произведениях культуры, соединяя то и другое. Нельзя разрушать произведения культуры, потому что они хранят память. А народ, потерявший память – то же самое, что и отдельный человек, потерявший память! Здесь есть, казалось бы, чего испугаться!

— Почему же мы не пугаемся, а продолжаем уничтожение исторической памяти вокруг себя?

— Святейший владыка напоминает об особенных трудностях сохранения в современном мире христианской веры и культуры, потому что «мы все живем в условиях глобализации… Интернет, телевидение способствуют тому, что человек, где бы он ни жил, присутствовал в едином мировом информационном пространстве. А в этом пространстве многое повторяет страшные заблуждения прошлого… Иные образы, иная фразеология, но те же цели — разрушение духовного начала в жизни человека, разрушение веры». Опасность представляют не только ушедшие в прошлое безумные идеологии, но и новые, неизвестно что проповедующие, с новой фразеологией, но прежними целями разрушения. Особую опасность представляет всеобщее воровство, называемое коррупцией. Сохранению веры в этих трудных условиях нарастающего глобального мирового «порядка» помогут только вера, молитва, сохранение святынь, но также и воссоздание памятников культуры.

— Есть, как говорят, два главных русских вопроса: «кто виноват?» и «что делать?»  Ответ на первый вопрос я понял. Что, по Вашему мнению, думает Патриарх о втором вопросе?

— Патриарх как раз и говорит — что делать. Он говорит: «Для того, чтобы мы были застрахованы от ошибок, подобных тем, что привели к этим руинам, мы должны дать себе слово никогда не соблазняться безумными идеями, которые требуют отказа от веры, от истории, от национальной жизни и культуры».— И здесь, что означает призыв «дать себе слово»? Ну, слово — здесь уже не пустой прагматизм сиюминутных денежных интересов. А дать слово — не простое предвыборное обещание, которое потом так часто спешат забыть. Я думаю, Патриарх надеется на какое-то концептуальное, веское слово, определяющее развитие общенародной жизни. То есть, слово — как подлинная и всеобъемлющая установка, обеспечивающая основные ценности жизни не только материальной, но в первую очередь духовной. И еще он говорит: «Так вот, мы — народ, прошедший через трагедию разрушения собственных святынь, — должны иметь такую сильную закалку, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах больше не оступиться; более того, мы должны быть способны являть пример другим…». Мысль о закалке мне кажется очень интересной. О какой закалке говорит Патриарх? Я думаю, о закалке духовной. Это и есть ответ Патриарха. И действительно, без духовной закалки в духовной жизни справиться нельзя. И такую закалку дает только Православие. Вот что важно! Закалка эта в том, что наши оппоненты часто считают чем-то устаревшим, примитивным, смешным и что еще хотите… а на самом деле — эти наши посты, длинные службы, частые исповеди, опора на древнюю традицию, осторожное отношение к сохранению богослужебного языка и все прочее — и есть та необходимая закалка, отказ от которой ведет к развалу даже без внешнего толчка, как показывает современная религиозная жизнь западных вероисповеданий. Так что не будем отказываться от закалки! Нужно совершенствовать духовную жизнь и нам ничто не будет страшно. Если наши государственные мужи услышат мысль Патриарха, они могут многое сделать не только внутри страны, но и для авторитета нашего государства во всем мире…

— Уточните, пожалуйста. Патриарх высказал много мыслей. Какую из них Вы рекомендуете государственным мужам?

— Ну, в общем-то я им рекомендую вообще все мысли Патриарха. Но в первую очередь я имею ввиду мысли об отношении к святыням и культурным ценностям прошлого. Слово «культура» у нас употребляется достаточно бойко, а вот смысл утрачивается, именно потому, что мы по-прежнему, как и при советской власти, проходим мимо многих, в первую очередь духовных, ценностей исторического прошлого. Сейчас уничтожение исторических ценностей в области градостроительства и архитектуры идет в Москве и многих других городах такими уже глубоко катастрофическими темпами, что этот очень важный пласт культуры для некоторых центров — в первую очередь для Москвы — скоро придется считать полностью утраченным.

Сохранение культурных ценностей, которые у нас еще есть, и восстановление, при возможности, утраченных памятников градостроительства и архитектуры, созданных в прошлом нашими благочестивыми предками, дало бы возможность нам менее соблазняться новыми безумными идеями, лжеучениями, противоречащими христианской вере, такими как коммунизм, фашизм и тому подобными. То есть, культурные ценности несут важнейшую информацию, несут память, и объекты христианской культуры укрепляют христианскую веру, а уничтожение памятников нашей истории уничтожает не только православную культуру, но и христианскую веру!

— Патриарх Кирилл употребляет словосочетание «безумные идеи». Ведь такие слова не часто услышишь в оценке прошлого. Что имеется в виду в контексте историзма, в Вашем понимании?

— Патриарх ясно сказал, что это — те идеи, которые «требуют отказа от веры, от истории, от национальной жизни и культуры». И я думаю, он сказал это не в переносном, а в самом прямом смысле. Это вся, уже упомянутая мной советская мифология. Вот, например, знаете ли Вы как определял нравственность «великий» Ленин? — Конечно, нет. Так вот, оказывается, «нравственно то, что выгодно пролетариату». Пролетариату, видимо, было выгодно убивать «буржуев» и грабить их дома. Вам понятно? — Вот на таком «базисе» они в течение 70 лет воспитывали молодежь. Стоит ли удивляться, что у нас царит всеобщая коррупция, при таких исходных положениях? Что это, не «безумные идеи»? – Конечно, безумные. Но самая безумная идея – это атеизм. Пророк Давид сказал: «Рече безумный в сердце своем: несть Бог». Вот что имеет в виду Патриарх. Развивая мысль пророка Давида, он говорит: «Если разрушение храмов связывалось с человеческим счастьем, то это, конечно, безумие». На самом деле, массовое разрушение храмов сочеталось с созданием системы концлагерей, карта которых до сих пор не опубликована. И он продолжает: нельзя разрушать святые места, потому что они хранят, как выразился Его Святейшество, энергетику: «Здесь есть некая энергетика, как сейчас говорят, некая сила, а мы знаем, что это за сила». Патриарх Кирилл не стал развивать свою мысль, сославшись на то, что «мы знаем, что это за сила».

— Нет, уж раз Вы упомянули, то, что это за сила? Ведь говорят, что якобы на Патриарха повлияла встреча с оккультисткой Джуной…

— Ну, это полный абсурд, Вы зря на это обращаете внимание. Какой-то примитивизм. Я сам был знаком с Джуной, разговаривал с ней. Уверяю Вас, что ничего особо значительного в ней и не было. Ее личность среди обывателей крайне преувеличена и говорить о ней не интересно. А слово «энергия» — общепринятое понятие, которое употребляется в самых разных сферах жизни, науки и культуры. Патриарх знает, что наш народ разучился молиться и не только не хочет, но часто даже и не представляет, как подойти к молитве. И он старается показать, что молитва — это действительно сила, потому что это – такая сосредоточенность, собранность воедино мысли, воли, чувств на обращении к Всевышнему, так что люди иногда даже забывают об окружающем. Это духовное напряжение, это внутренняя целеустремленность к небу, но не к небу вообще, а именного к живому, вечному, любящему Первоначалу всякого бытия, которое мы именуем Богом. Все это может быть объединено словом «энергия». И это для людей необходимо.

В применении слова «энергия» к отношениям людей и Церкви нет ничего нехристианского. Ведь «энергия» означает в переводе с греческого просто «действие». Святые отцы, начиная с великих каппадокийцев, говоря о Лицах Святой Троицы, указывают на Божественные энергии или нетварный свет, исходящий от Бога предвечно. Святые отцы объясняют, что мы не можем познать Бога по сущности, но можем познать Бога по Его нетварным энергиям. В 14 веке святой Григорий Палама говорил о нетварных энергиях Божества. Насколько я помню, в древнерусском переводе ареопагитик слово это переведено как «сила», сближая силу с энергией. И ведь то же самое мы постоянно применяем к человеку; мы ведь говорим: «этот человек энергичный», или «из этого человека бьет энергия» или «у такого-то энергичная речь» и тому подобное. И никого это не удивляет. Что же особенного, если патриарх сказал что и в молитве есть энергия? Мы же говорим: «такой-то обратился к Богу с пламенной молитвой» и прочее… И к тому же, Патриарх знает, что его слушает огромное количество самых разных людей, разного уровня развития, разной культуры, разного уровня понимания. И он стремится до всех донести православное учение о молитве.

«Когда в храмах люди молились Богу, они передавали свою энергию небу и получали ответ» — говорит Патриарх, и тут нам не трудно его правильно понять. Он говорит, конечно, о молитве не в каком-то темном оккультном смысле. Такого просто не может быть. Ведь молитва — это выражение нескольких составляющих – во-первых, человеческой личности, согласной на общение с Богом, а во-вторых, человеческой природы (мы различаем природу и личность): через ее возможности личность реализует это свое обращение — то есть слова, пение, движение, жесты и прочее. И, наконец, в отличие от оккультных действий, молитва предполагает хотя бы относительную чистоту сердца, поскольку Богу приятны только чистые сердца. А наши православные храмы тоже можно назвать молитвой, воплощенной в камне. А как тяжело бывает иногда молиться, когда чувствуешь какое-то невидимое, духовное противодействие, сколько сил и энергии она требует — знает каждый, кто живет сколько-нибудь духовной жизнью. Но суть слов Патриарха, по моему мнению, в том, чтобы указать неверующим людям на реальную силу молитвы, поскольку тот, кто молится, получает ответ. И отсюда ясно, какую колоссальную силу несет в себе религия.

Возвращаясь к предмету нашей беседы о том, зачем нам нужно сохранять исторические, в том числе, архитектурные, памятники, мы можем утверждать, что эти памятники созданы человеческой энергией и сами являются кристаллизацией этой энергии, подобно тому, как например, алюминий в каком-то смысле есть кристаллизация электроэнергии, как говорят металлурги.

— Но, все же, еще раз об историзме. Что делать, чтобы не повторить ошибок?

— Ну вот, опять все сводится ко второму русскому вопросу… Подводя слушателей к выводу, Патриарх предлагает серьезно, аналитически сопоставить прошлое и настоящее. Он напоминает: «Каждый, мысленно перенося себя в прошлое, задумывается: а как бы я поступил в то время? Что бы я сделал, будь я на месте государственных деятелей, политиков, национальных героев и лидеров прошлого»?» «Наверное, каждый из нас сейчас думает: действительно, какое безумие, какое преступление, — конечно, мы бы ничего такого сейчас не допустили»! – Чтобы дать настоящий ответ, нужно хорошо знать прошлое. Этот вопрос к самому себе — не риторический, это вопрос о нашем будущем, поскольку всегда существуют анархические, авантюристические элементы, готовые на безумные поступки. Этим безумцам не важна мотивация. Часто в них действует отчаянная страсть разрушения, которая появляется необъяснимо, а мотивация найдется! «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем …». И мало кто понимает духовную суть этой отчаянной потребности все вокруг разрушить, уничтожить: «Все куплю – сказало злато; все сожгу — сказал булат…». Потому что причина — духовная, для ее понимания нужно знать о существовании реальной, хотя и невидимой злой силы – разумных существ, злых духов. И вот теперь Патриарх и ставит свой вопрос, предупреждая всех нас о том, что несет для всего мира это богоборческое безумие, в какие бы одежды оно не рядилось. А если представить, что мы — в том времени, стоим значительно ниже по социальной лестнице, то смогли бы мы открыто противостать взрыву собора в Казани? — Удивительно, но такие отважные люди были, хотя это были единицы. И заступиться за храм — означало подвергнуть свою жизнь риску. Таким был замечательный архитектор-реставратор Петр Дмитриевич Барановский, который спас собор Василия Блаженного на Красной площади в Москве. Таким был Давид Ильич Арсенишвили (создатель музея имени Андрея Рублева в Москве), спасший храм Анчисхати в Тбилиси: он закрылся в храме и отказался выйти из него. Но не всюду были такие люди. А смог бы так поступить каждый из нас? — Вот какой сложный для сердца и совести вопрос ставит перед нами Патриарх. А чтобы всего этого не было вновь или стало бы хотя бы меньше, нужно серьезно заниматься общественной нравственностью, воспитанием и образованием детей, учить их честности.

— Каковы перспективы будущего?

— Патриарх не упускает будущее из виду и предупреждает нас очень серьезно: «Никто из нас не застрахован, как не застрахован весь мир, от безумия», то есть безумие может повториться в мире еще раз. Следует признать: вновь могут придти к власти какие-то радикалы, ненавидящие Россию и Русскую Церковь, террористы всех мастей. «Иные образы, иная фразеология, но те же цели — разрушение духовного начала в жизни человека, разрушение веры» — говорит Патриарх. — И что же, они снова будут разрушать храмы и убивать людей? — Да, будет бороться с Богом до конца истории.

«Что же может удержать нас от ошибок»? — спрашивает Патриарх. И, перефразируя уже приведенные его мысли, можно сказать: только горение наших сердец в перспективе будущих испытаний, ожидаемых от глобализации, умудрит, сохранит и укрепит народ.

Беседовал Александр Филиппов